Гуль

— Давай договоримся так, — я подошел к нему и положил руку на плечо. — Продолжай заниматься изучением и проводи опытные испытания несмотря ни на что. Я не могу ничего гарантировать, но… Что бы ни случилось, я постараюсь тебе помочь. Я встречал других гулей. Так уж сложилось, что я выбирал не самых приятных в общении особей, но должен сказать: даже в них оставалось человеческое. Гули способны рационально мыслить, а их желания…

— Гули меняются, — сказал Кирилл и посмотрел мне в глаза. — Все помнили Грачева милым, добрым и рассудительным ученым. К нему набивались в ученики, потому что с ним было приятно работать. Став гулем, он изменился. Желание избавиться от проклятья с каждым днём становилось всё острее. Сначала он лишь приближался к границе человеческих норм и поведения, а потом шагал через неё туда и обратно, не задумываясь. Грачев убивал, Грачев требовал, Грачев брал то, что могло ему помочь. Он стал одержим идеей вновь стать человеком. И за этой одержимостью он сам не заметил, как перестал им быть.

Кирилл замолчал. Я убрал руку с его плеча. Повисла долгая пауза. Затем Кирилл поднял глаза к потолку, задумался и сунул руки в карманы. Несколько раз моргнул, почесал мочку уха и пошёл к микроскопу.

В дверь постучали:

— Ефимов, открывай!

Кирилл спохватился, открыл дверь. На пороге вновь появился Саша:

— Если вам надо поговорить, то идите и говорите в коридоре!

— Послушай, Саша!..

— Не собираюсь ничего слушать! — Саша попытался проскочить мимо Кирилла. — Если Востриков увидит, что я шатаюсь в центре без дела, то премии мне снова не видать! Дай пройти!

— Стоять! — Кирилл схватил Сашу за ворот халата и толкнул в проём двери.

— Совсем озверел?!

— Поживёшь месяц без премии!

— Чего?!

— Того! — Кирилл толкнул его обеими руками, и тот выскочил в коридор. — Лучше пусть Востриков узнает о том, что ты бездельник, чем вор! Ты же не хочешь, чтобы я рассказал, что ты продаёшь препараты из центра в даркнете?!

Глаза Саша округлились. Лицо налилось красным. Он открыл рот, но не нашёл, что сказать.

— Погуляй! — вздёрнув губу, приказал Кирилл и закрыл дверь.

На этот раз Саша ушёл без повторных стуков. Кирилл поправил халат и подошёл к ящику с инструментами:

— Сядь на кресло и обвяжи левую руку жгутом!

— Это ты мне? — я осмотрелся. В лаборатории больше никого не было.

— Быстрее!

— Давай не будем, ладно? — я пошел к двери. — У тебя куча дел. Тебе не нужно бессмысленно тратить время, которого у тебя и так нет.

— Садись!

Кирилл крикнул слишком убедительно. Я сел.

— Уж что-то, а пятнадцать часов перед тем, как ты совершишь самый ужасный человеческий поступок, я для тебя найду. Поработай кулаком!

— Что ты задумал? — я закатал рукав.

— Пока не знаю, — ответил Кирилл, вскрывая одноразовый шприц.

… … …

— Аккуратнее, Марк!

— Да, нормально!

— Ты сейчас себе ещё что-нибудь сломаешь!

Марк балансировал на коляске на двух колесах. Маленькие покачивались то вверх, то вниз, а большие скрипели на линолеуме.

— Заняться тут особо нечем…, — он едва не потерял равновесие, но удержался. — Вот и приходится…

На тумбочке стоял смартфон. С экрана на него смотрела Маша. Она была слегка напугана и время от времени содрогалась вместе с коляской.

— Когда ты ходил на костылях, мне было спокойнее, — сказал она.

— Не бойся!

Закончив с трюком, Марк опустился на четыре колеса и подъехал к тумбочке. Припарковался поближе к телефону и откинулся на спинку инвалидного кресла.

— Завтра придёшь?

— Обязательно, — Маша с облегчением выдохнула и улыбнулась. — Что тебе принести?

— У меня всё есть. Не хватает только тебя.

На экране высветилось сообщение о входящем вызове.

— Ого, Тимоха звонит! — сказал Марк. — Я перезвоню, ладно?

— Хорошо.

— Целую.

— И я тебя.

Марк принял вызов и приложил телефон к уху:

— Да.

— Привет, Марк.

— Привет, Тим. Что с голосом?

— Всё нормально. Как у тебя дела?

— Ну так… Осваиваю новый вид четырехколесного транспорта.

— Я хочу попросить тебя о помощи.

— Слушаю.

— Тогда на оупен-эйре Теплый говорил, что у него есть знакомый, который разбирается во всяких этих штуках с биллингом звонков и тому подобное.

— Тебе это зачем?

— Это касается нашего общего знакомого — Игната. Хочу немножко усложнить ему жизнь.

— Хм-м-м, а что именно?..

— Ты не мог бы отправить ко мне Теплого? Мы бы с ним переговорили, а потом он передал тебе не по телефону?

— Заинтриговал, — Марк хрустнул шеей. — Ладно. Где тебя найти?

— Сейчас скину адрес.

… … …

Кирилл работал, как заведенный. Если бы я не знал, что он на ногах уже сорок часов, ничего подобного и не подумал бы. И даже наоборот — с каждой минутой он становился всё активнее и активнее. Метался от стола с пробниками к микроскопу, от него — к анализатору. Параллельно с этим у него что-то смешивалось, отстаивалось и булькало в колбах. Я поглядывал на часы. Время близилось к обеду. До встречи с Игнатом осталось не больше пяти часов.

Уже в десятый раз Кирилл разложил на столе кусочки тканей гуля. Вооружился колбой и пипеткой. Одно время Кирилл проговаривал, то, что он делал. Держал меня в курсе дела, а параллельно подбадривал себя. Но после пятой или шестой попытки (на каждую уходило не меньше часа) он замолчал и работал в тишине. Я лишь косвенно понимал, что он делает, но зато хорошо запомнил практическую часть: сейчас Кирилл будет наливать капельки из колбы на ткани гуля и по очереди смотреть на них в микроскоп. Одни из них сжимались, другие шипели, третьи растягивались, а четвёртые становились рыхлыми и рассыпались прямо на стеклышке. Каждый из кусочков показывал разную реакцию на разную жидкость. Мне казалось, что это хороший знак. Если Кирилл пытался решить задачу методом перебора, вариативность ответов должна была в этом помочь. Тем не менее, я слышал лишь его вздохи. Раздраженные и самую малость обреченные. Вздохи, после которых, Кирилл сметал образцы в контейнер и начинал всё заново

После десятой попытки он выпрямился, снял перчатки и швырнул их на стол.

— Во всяком случае, ты попытался. — сказал я.

— И не зря, — ответил Кирилл.

— Правда?

— Иди сюда!