Гуль

Фонари и проезжающие авто ещё долго подсвечивали фигуру Насти, пока она не свернула на перекрестке. Я так и остался стоять рядом с кофейной лавкой. Пытался переварить услышанное и успокоить себя. Это же чушь. Ну разговаривали мы по телефону, и что? Да, я звонил ей… Мог ли не звонить? Мог. Но позвонил…

Настроение стало поганым. Я накинул капюшон, сунул руки в карманы и пошел в противоположную сторону. Минут через сорок начался дождь. Я давно ушел с проспекта, и теперь прорезал насквозь незнакомый двор. Сперва меня захлестывали злость и обида. Из-за такой ерунды мы должны взять паузу. А ведь в последние несколько недель я стал намного счастливее. Глубже заглянув в себя, я всё-таки признал: так просто избавиться от Демидовой не получилось. И отчасти Маша была права. Кто знает, как бы всё сложилось — не помирись они с Марком. Нужно было с кем-то поговорить. Я позвонил Борису. Не стал его напрягать своими проблемами, во всяком случае не по телефону. Мы поболтали не о чем. Он сказал, что почти определился с местом поступления.

— Пойду по стопам отца. Промышленное и гражданское строительство, — сказал он, причмокивая чаем в трубку. — Буду строить дома и рубить капусту. В этой теме нужны в первую очередь: смекалка и правильный подход. Если хорошо устроиться, то зарабатывать можно ого-го! Эй, Тимоха, ты слушаешь?

Ветер принёс запах. Запах, который я не спутал бы ни с одним другим. И нет — больше я Бориса не слушал.

— Ну, всё понятно, — сказал я.

— Что понятно?

— Ну-у-у.. всё, что ты говорил. Прости, Борь, мне тут по второй линии звонят. Рад был поболтать.

— Ладно, — Борис помолчал. — Пока.

— Ага, пока.

На остановке в тридцати метрах никого не было. Я некоторое время постоял возле неё и посмотрел в черный провал переулка, откуда услышал запах. Затем я сел и достал телефон. Карта подсказала точное местоположение. Я ушел далеко на запад и оказался в не самом благоприятном спальном районе. В переулке кто-то был. Переулок был узким и совсем без освещения, а ещё он хорошо продувался ветром. По-другому я бы его не учуял.

Сунув руку во внутренний карман, я достал коробочку. Внутри лежала всего одна железа. Последняя. Время охоты приближалось, хотел я того или нет. И хоть место было тихим, я сомневался. Все предыдущие разы я тщательно готовился и… Да и хер с ним! Я вернулся к переулку, посмотрел по сторонам и растворился в его темноте.

Запах был непостоянным, а долетал отдельными потоками. Я прошел два дома, в которых горели всего несколько окон. По левую руку впереди стояло муниципальное здание, по правую — не первой свежести стадион с распахнутыми настежь воротами, а дальше — место для выброса мусора, огороженное тремя бетонными плитами. Справа от баков он и сидел. Черная спина вздрагивала и шевелилась. Он над чем-то склонился. Чем ближе я подходил, тем отчетливее слышал запах пищи.

Когда между нами оставалось метров двадцать, он вскочил и обернулся. Было темно. Я разглядел блеск влаги на его лице, шее, руках, груди. Во рту у него торчал кусок чего-то очень вкусного. Оно было аппетитным. Даже с расстояния казалось свежим и чуть сладким. И ещё оно было на косточке…

Некоторое время он смотрел на меня светящими красными глазами. Если бы он не учуял мой запах, то жизнь случайного свидетеля тоже была бы предрешена. Затем он склонился, несколько раз быстро и резко дернулся. От кучи изорванной одежды, переломанных костей и смятого тела отделился кусок. Он посмотрел на меня через плечо, рыкнул и швырнул. Еда упала в нескольких метрах от моих ног. Я поднял её и почувствовал, что то-то промочило кофту и майку насквозь. Опустив голову, я увидел поток слюней. Уже долгое время они стекали по бороде и заливали грудь. Я укусил себя за язык, но боли не почувствовал. Присмотрелся, но ничего не увидел. Помотал головой — бесполезно. Как бы я не старался, не мог рассмотреть то, что держал в руках. Я видел лишь свежий и сочный кусок пищи. Тогда я принялся мотать головой так сильно, что заболела шея. Слюни полетели в стороны. Я разжал руки и отступил. Если во мне ещё было сердце, то оно билось со скоростью не меньше трехсот ударов в минуту. На земле лежала оторванная ступня. Плоть с поломанной костью торчала из кроссовка, точно фастфуд в салфетке, чтобы не запачкаться. Ублюдок… Он или я? Оба!

Ноги понесли меня. В ушах засвистел ветер. Я разогнался, толкнулся и сбил его. Вцепился ему в одежду. Мы сделали несколько кувырков и проскользили по траве. Вскочив на ноги, я поднял его и ударил о столб. Гуля выгнуло, глаза расширились. Он продолжать жевать, а я видел всё то, что перемалывали его красно-желтые зубы. Я схватил его за голову и дважды ударил о столб. В голове чвякнуло, а затем я отлетел в сторону. Он дожевал и посмотрел на меня с невероятным удивлением:

— Я же тебе дал!

С виду это был обычный, незаурядный мужичок — работяга, спешащий принести жене получку.

— Плохо себя ведёшь! — крикнул он и пошел к телу. — Больше не получишь!

— Сука плотоядная! — крикнул я и снова прыгнул.

Я вцепился ему в руку и потащил следом. Перевернул его в воздухе и ударил лопатками об землю. Под ним раскололся бордюр, а сам он взвыл, делая красные глаза ярче. Я уселся сверху и ударил четыре раза в морду — по два с каждой руки. Его окровавленная харя мялась. Полетели капли крови и слюна. Затылком он проломил асфальт. Я сделал ещё несколько ударов и почувствовал хруст в костях — поломал пальцы. Гуль выгнулся, подбросил меня и схватил за ребра. Сжал. На шее у него проступили вены, глаза выкатились из глазниц. Его пальцы впились в торс. Одни залезли под рёбра, другие — просочились между. Внутри что-то щелкало и…

— А-а-а, бля!

Я схватил его руки и оттянул в стороны. Сил хватило, чтобы ослабить напор. Тогда он неведомым образом изогнулся. Сложился во внутрь и ударил меня головой в грудь. Плечи и голова остались впереди, а грудь и тело унесло назад. В нелепой позе, будто сидел на стуле с вытянутыми ногами, я пролетел метров десять, коснулся задницей земли и ушёл в неконтролируемое падение с вращениями. Асфальт сдирал одежду, оставлял ссадины на голове и руках. В некоторых местах одежда протёрлась до дыр, асфальт срывал с меня кожу. Гуль приземлился рядом почти в ту же секунду. Рывком поднял меня за плечи и дважды ударил головой. Стало плохо видно. Глядя на его смятое и окровавленное лицо, я на миг представил, на что же сейчас похоже моё, после того, как его усиленный гулий лоб разломал лицевые кости.