Гуль

-… по уши погряз в одном проекте, братишка! — сказал он и чиркнул зажигалкой. — На кону стоят большие бабки, а потому лишний раз отвлекаться я не могу. Обычно мой телефон валяется в двух комнатах от меня, и я лишь раз в несколько часов подхожу, чтобы посмотреть, кто звонил. Тебе повезло, что ты словил меня как раз в такой момент. Впрочем, тебе бы я по-любому перезвонил, ты ж мою любимый братец. Пускай идут в задницу все эти Теплые, Мухи и Игоряны, а для тебя у меня всегда найдется время! Помни, брат: если у тебя возникнут проблемы, будет кто-то нарываться или траблы с деньгами, дай мне знать, ладно?!

— Спасибо. У меня… у меня всё в порядке.

— Лады. По поводу Маши не беспокойся, я позвоню ей… или напишу. А сейчас, если ты не против, я вернусь к своему делу.

— Конечно. Пока.

— Пока, братишка.

Прежде я часто задавался вопросом — как он всё успевает. Вот и ответ. Именно так. Каждый раз, когда Марк чем-то загорался, он бросал всё остальное в топку. Там могли гореть сроки по другим его проектам; он мог не выполнить обещания перед друзьями; мог забыть о дне рождения своей девушки, папы, мамы, брата; он мог пропустить собеседование, которое ещё неделю назад казалось ему важнейшим событием в жизни. Марк просто брал и делал то, что ему интересно в данную секунду. Довольно дурацкое качество, учитывая, как много людей он обидел или разочаровал таким отношением, но, пожалуй, именно это и делало его счастливым. Марк очень часто бывал везде и нигде одновременно.

В арке соседнего двора послышались голоса, а затем появились тени. Группа парней шла на турники, и я посчитал, что пора идти домой. Поднялся и перешел через беговую дорожку, когда меня окликнули:

— Конон! Стоять!

Парень в кепке перепрыгнул через кустарник, огораживающий школу по периметру, и вприпрыжку побежал ко мне. Фонари вокруг школы ещё не зажглись. Я узнал его, только когда он подошел метров на десять — Ёлкин.

— Ты чего здесь трёшься?

Остальные парни обошли кустарник и рассредоточились по площадке. Двое заняли свои любимые места на колесах, а трое других подошли к нам. В одном я узнал друга Ёлкина, с которым тот часто уходил вместе со школы. Ещё один был явно старше: долговязый с татуировками на руках. От него несло, как из пепельницы, и он пускал дым. А последним был… кажется Горза. Придурок из ПТУ со здоровенными кулаками, дурацкой выстриженной челкой и в олимпийке. Он был кругломордым и выглядел младше своих лет. Я бы сказал, что он старше меня всего на год, но на деле тому было под два десятка. От него воняло потом и грязной одеждой. Я словил себя на мысли: даже если мой голод увеличится в тысячу раз, то лучше я сожру свою руку, чем его.

— Кто такой? — спросил Горза и достал из рукава пластиковую бутылку пива.

— Конон, ептыть! — Ёлкин пнул меня в плечо. — Ты чего завис, бля?! Че ошиваешься тут?!

— Так это тот шо ли, шо бычил на тебя?! — крикнул один из тех, что остался на колёсах. Он только уселся, но вдруг вскочил и с поспешил к нам. — Вот так встреча!

— Чё он там бычил? — спросил Горза.

— Да ничё он там не бычил! — Ёлкин обошел меня с боку и встал почти впритык, выставив вперед таз. — На физре залупался, так я ему…

— Он Хвою на жопу посадил!

— Кто?! — крикнул Ёлкин. — Я зацепился и случайно упал!

— Ты чего, Хвоя?! — Горза всосал пару больших глотков и вытер рукавом рот. — Тебе этот чмошник пизд*лей навалял? Так ты лох, получается! Терпила!

— Хм! — хмыкнул долговязый и потёр кривой нос.

— Я терпила?! — Ёлкин вдруг вскипел и толкнул меня в грудь. — Горза, ты чего?! Думаешь, я этого чмошника… Да я его хоть прямо сейчас ебл*м по асфальту прокачу!

— Ну кати, — сказал Горза и передал долговязому бутылку.

Долговязый отхлебнул, затянулся, кивнул.

Ёлкин засопел. Фыркнул пару раз, посмотрел на Горзу и ударил меня кулаком в грудь. Я отступил на полшага назад.

— Ну что, Конон?! Хочешь с целым ебл*м уйти?!

— Кати! — приказал Горза.— Отвечай за базар!

— Да, ладно! — Ёлкин пнул меня по ноге. — Пускай этот чмошник прощение попросит и тогда я ему…

— Хвоя! — рявкнул Горза. — Ты слишком много пизд*шь! Обещал ебл*м по асфальту прокатить?! Так кати!

— Ну…

Ёлкин процедил что-то сквозь зубы и с размаху ударил меня в плечо, а потом приложился по ноге. После каждой его атаки я отходил на полшага назад, но не потому что он сбивал меня с места, а скорее, чтобы не оказаться к нему притык, потому что он валился всем весом. Пацан, который знал обо мне больше других, посмеялся, а потом подлил масла в огонь:

— Да гаси его, Хвоя! Он же ещё и бабу твою уводит!

— Ё-моё, Хвоя, ты точно лох!

Ёлкин зарычал и поднял кулаки. Он ударил ещё два раза в грудь, скользнул по плечу, а затем прицелился в нос. Я пригнул голову и встретил удар лбом. В кулаке у Ёлкина что-то щелкнуло. Он вскрикнул, опустил правую руку и пошел работать левой. Выбиваясь из сил, он хотел срубить меня по ногам, долбил неумелой левой то в шею, то плечо, то вообще мазал. В конечном счете и во втором кулаке тоже что-то хрустнуло. Стонущий Ёлкин остановился, расправил плечи и пугнул меня резким движением головой:

— Всё, уёб*вай отсюда!

— Аха-ха-ха!

Ёлкин отошел, затем развернулся и с разбегу прыгнул в меня с прямой ногой. Пачкаться не хотелось. Я отошел в сторону и чутка толкнул его, когда тот пролетал мимо. Кажется, переборщил. Ёлкин отлетел метра на два, врезался в колесо и перевалился через него. Он немного там полежал, похрипел, а потом принялся кричать, чтобы я бежал изо всех ног, иначе он встанет и «рассадит мне весь хавальник в мясище». Горза хмыкнул и подошел ко мне. Отхлебнул со дна полуторалитровой бутылки и передал пойло долговязому. Вытер о штанину руку, протянул мне:

— Ладно, щегол, живи! Не зассал, значит нормальный пацан. Если кто до*бываться будет, скажи, что знаешь Горзу. Я за тебя забазарю.

Белая ладонь Горзы висела в полуметре от меня. Вместе с ним ко мне подошла и его аура. Вонь пота и затасканной одежды, которую не стирали годами. Я представил, сколько говна налипло на его ладони. Липкие от пива пальцы небось всего пару минут назад чесали всякие немытые места. Вот бл*ть… Я отступил на шаг назад:

— Ладно, я пойду.

— Ты чего, дурачок?! — Горза опустил руку. — Ты бл*ть вообще понимаешь?..

И тут я услышал ещё один запах. Он не походил ни на запах Москвиной, ни на запахи людей. Это было что-то совершенно иное. Я посмотрел в сторону и увидел фигуру возле дерева. Среднего роста, в куртке, со склоненной к земле головой. Он увидел, что я на него смотрю, спрятался за деревом и больше я его не видел. Запах исчез.