Страница 28 из 43
— Не знаю, о чем ты говоришь, — поспешно встает с постели и натягивает на себя пижамные шорты. — Убери этот ужасный хвост! Хотя не надо, я сама! Не прикасайся!
От ее тона мне становится совсем тяжко. Уж лучше бы мы вообще не встречались сегодня. Теперь Аделина не подпустит меня ни на шаг. Девушка подбирает свой плед и заматывается в него, а затем хочет сбежать. Даже босиком. Ей все равно, лишь бы подальше от меня.
— Стой! — прошу. — Надень обувь, пожалуйста. Простудишься, — опускаюсь перед ней на колени. Но она даже не смотрит в мою сторону. Приходится продолжить, пока она не сбежала. — Мне нужно сказать тебе кое-что… В той коробке… которую я забрал за тебя несколькими часами ранее… Там была крыса. Кто-то хотел тебя припугнуть, — понимаю, что в данной ситуации говорить об этом напуганной девушке не слишком умно, но я не хочу, чтобы с Аделиной что-то случилось. Именно поэтому я полез и в эту коробку, забрал и ее себе. Боялся, что после крысы ей подсунут что-нибудь реально опасное.
— Ты врешь. Не было никаких крыс и коробок! — почти срывается на крик. — Ты сумасшедший! Сексуальный маньяк! Мне не нужен такой как ты! Мне нужны нормальные отношения, семья!
—Знаю, кошечка, —делаю шаг к ней. Безумно хочу сейчас прижать ее к себе, успокоить. Но это невозможно.
— Нет! Забудь дорогу к моему дому и не смей подходить в университете. Завтра же я напишу заявление по собственному желанию, — последнее она кидает уже в подъезде. И хуже всего то, что я чувствую себя самым последним дерьмом. Аделина не заслужила такого обращения. Нужно было сразу ей все рассказать.
***
Аделина
Бегу домой, запираюсь. Прячусь в постели, дрожу. Все по кругу.
К счастью, Вадим не преследует меня, не сидит под дверью и не требует его впустить. Не хочу никого видеть сейчас, особенно его. Но самое ужасное, что несмотря на дикость ситуации, мне было хорошо. Я получала удовольствие от его действий, просила еще. И получила. Сама не ожидала от себя, что мне понравится. Но наше поведение совершенно неправильно. Так нельзя! Я не могу разорваться между неоконченным прошлым и странным неоднозначным настоящим. А нормального будущего мне никто не предлагал.
Я не смогу простить Игоря, забыть его измену. Как бы ни старалась, теперь в любой девушке вижу угрозу — потенциальную любовницу, к которой он побежит, как только вновь получит меня в свои руки. Но и Вадиму довериться не могу. Он ведет себя так, словно я уже принадлежу ему и должна безропотно подчиняться любой его прихоти.
А ко всему прочему эти угрозы, записки и посылки… кто-то из близкого окружения хочет свести меня с ума!
Дергаюсь от каждого шороха, мне кажется, будто кто-то скребется в окно, что дверь в ванную скрипит… загоняю себя, нагнетаю. Нужно срочно с кем-нибудь поделиться накопившимся, иначе взорвусь.
24
Кроме Веры подруг у меня нет, и только она в моей истории человек сторонний, бескорыстный, искренний. Не раздумывая, набираю номер и рассказываю ей все с самого начала, про то, как получила по голове, как нашла первую записку, как подкинули вторую… и даже про сеанс любительского БДСМ с Суржевским и про его признание о крысе. В общем, вываливаю все, что хранила в себе.
— Охренеть, — выдает подруга. — И ты молчала?
— Ну… Как-то не хотелось тебя впутывать.
— А если бы с тобой что-нибудь случилось?!
— Ну, видишь… пока только пугают.
— Адель… тебе нужно обратиться в полицию. Не откладывая, — Вера делает голос твердым и не терпящим возражений. — Если хочешь, я приеду к тебе и сходим вместе.
— Куда? Ты же с ребенком.
— Оставлю с няней.
— Не надо. Уже поздно, полиция не работает в такой час.
— Тогда обещай, что займешься этим завтра. Ты ведь не уничтожила улики?
— Нет… я вытащила записку из помойного ведра. А первая… не помню, где она. Может быть, найду, если не выбросила, — стараюсь припомнить.
— Тебе нужно спросить у Вадима про коробку с крысой. Хотя… нет. Лучше расскажи об этом полицейскому и пусть сам опрашивает. А Суржевского обходи стороной. Он один из главных подозреваемых.
— Да я и не собиралась с ним встречаться. После того…
— Он тебя сильно избил? Можешь подать на него заявление.
— Нет, конечно, — пугаюсь. — Скажи, я дефектная, да? — тихо спрашиваю у Веры.
— Это еще почему?
— Потому что мне понравилось то, что он со мной делал.
Вера пыхтит в трубку. Наверное, подбирает слова.
— А почему тогда убежала?
— Испугалась. Я боюсь, что он получит слишком много, а потом, наигравшись, выбросит, как этот долбанный лисий хвост.
Вместо ответа, Вера почему-то начинает хихикать.
— Ты уж определись, дорогая, тебе ехать или шашечки.
— Не смешно.
— Но сейчас в любом случае придется взять паузу. И с Игорем, и с Вадимом. До тех пор, пока не найдется сумасшедший, который тебе подсовывает угрозы. Ты не думала, что это влюбленный студент? Или двоечник, которому ты не ставишь зачет? А может, кто-то среди коллег, претендующий на твою должность?
— Думала. Всех перебрала.
— И что? Есть подозрения?
— Да. Это может быть, кто угодно. Хотя про коллег — это вряд ли. Вроде бы я со всеми держу дистанцию.
— Ну тогда, давай от противного. Кого точно исключаем?
— Тебя.
— Спасибо, лестно. Что насчет твоей семьи?
— Отец не стал бы так делать. Он любит меня. А вот про Аллу я сомневаюсь. Она мою сумочку в подъезде нашла.
— Могла тебе по голове двинуть?
— Не знаю... Вроде бы с отцом была в это время.
— Так. Ладно. Семья Волжаниных?
— Из них только малышка не желает меня припугнуть. Они все заинтересованы в нашей свадьбе.
— Мда… Пишу всех и деда.
— Он врал про Суржевского. Ему я тоже теперь не доверяю.
— Черт. Ну... Остается Вадим.
— И он тоже мог. Вот только зачем?
— Разве что Суржевский маньяк. Любит пугать наивных и слабых, чтобы потом делать с ними всякие приятные ужасы.
— Мне кажется, или ты мечтательно говоришь об этом?! — свожу брови.
— Кажется. Записала и его. Под именем секси-маньяк.
— Вера!
— А вообще, если бы он хотел тебя залюбить, то не отпустил бы домой, — уже не скрывая веселится подруга.
Понимаю, что она всего лишь хочет меня поддержать, поднять настроение и поэтому шутит. Вздыхаю и соглашаюсь с ней.
— Ну и все? Никого не забыли.
— Не знаю. Любовница Игоря, ее тоже можно вписать в перечень подозреваемых.
— Немаленький такой списочек выходит…
— Знаю. Похоже, все что-то от меня хотят.
— Обещай, что завтра пойдешь в полицию.
— Обещаю.
— Будь осторожна и никого не пускай. Ни соседей, ни курьеров, ни знакомых. И будь на связи. Я позвоню.
— Хорошо, — киваю в пустоту. После разговора с Верой на душе становится немного легче. А может, ромашковый чай действует, помогая заснуть: вырубаюсь без снов, пообещав себе пойти в отделение с самого утра.
***
И снова утро приносит небольшую надежду на то, что все не так уж и страшно. Поговорка «утро вечера мудренее» не теряет актуальности и по сей день. Даже кожа на ягодицах не саднит, после первой «порки». Видимо, зря я так испугалась. Ничего противозаконного Вадим не сделал.
Потягиваюсь, наливая кофе. Вот сейчас выпью чашечку, и все станет еще лучше!
Может, отложить визит в полицию? У меня же сегодня пары… Да и заявление об уходе собиралась написать. Эх. Представляю, чем можно объяснить свое скоропостижное увольнение в деканате… И ничего не могу придумать.
Накрываю ладонями глаза. Нет, я не смогу так просто взять и отказаться от любимой работы! Слишком большими усилиями она мне досталась. Идеальная репутация Аделины Викторовны не должна пострадать из-за случайной связи с ректором. Может быть, с Суржевским все решится само собой? Вдруг он поймет, что я не подхожу на роль постельной игрушки и отступится?
Честно говоря, в голове даже мелькает идея попросить Игоря поговорить с Вадимом по-мужски. Бывший, конечно же, с удовольствием объяснит ректору правила поведения с подчиненными.