Страница 69 из 81
49. после
— У меня... — зазвучал голос из чёрной раны, которая заменяла ему рот. — Никогда... не было... дочерей...
Не было...
Если бы мои чешуйчатые губы были способны изогнуться, они были сейчас приняли выражение горькой улыбки.
Больше вопросов не было. Я разинул пасть и раскусил Распрея на две половины. В ту же секунду в туманное море внутри моего сознания упали последние, особенно густые капли серой субстанции.
Я подождал некоторое время, чтобы они растворились, затем открыл глаза и прошептал:
— «Амонус гранде».
В разбитом, засыпанном обломками зале появился гоблин.
У меня было много дел, — божественных дел, — но сперва следовало кое-что проверить...
Я превратился в гоблина, забрался по туннелю, через которые впервые попал в тайную комнату, и возле которого теперь зияла огромная дыра, немного напоминающая своими очертаниями дракона, и вышел в коридор. Затем, припоминая дорогу, направился на лестницу.
Дверь в комнату принцессы оказалась закрыты. Я постучал – тишина. Тогда я вымахал в огра, отломал дверь с той лёгкостью, с которой обыкновенно ломают печенья, снова уменьшился, прошёл в помещение...
И оторопел.
Высокое окно, кровать с балдахином... И больше ничего. Девочка исчезла. Вместе с ней пропали все игрушки, включая чучело собаки.
Я пощупал стены — на моих пальцах остался густой слой серой пыли.
Тогда я снова попытался припомнить ребёнка, вспомнил её глаза цвета бури и почувствовал, как по спине у меня пробегают острые ледяные пальцы.
Я помотал головой и вышел в коридор.
Когда я вернулся в тайную комнату, Золотые крылья смиренно сидели на месте. Они находились в «режиме ожидания». Я облачился в своё чешуйчатое тело, взмахнул крыльями и полетел в сторону храма на вершине горы, по которой в это самое время сползали первые лучи восходящего солнца...
После этого была... грубо говоря рутина.
Через некоторое время на каменную платформу, на которой много лет назад мы общались с Пирайей, и которую теперь постигла страшная разруха, — не осталось ни одной целёхонькой колонны, — заявилась процессия из дюжины мужчин и женщин в белых робах, которую возглавлял лысый белобородый старик. Все они опустились на колени, после чего старец стал рассказывать, что после великого разорения, которому подвергся храм Золотых Крыльев во время бесчинства Распрея, именно он увёл самых верных последователей в подполье и теперь считается среди них Верховным жрецом — пятым по счёту после Великой жрицы Пирайи.
Услышав данную нумерацию, я невольно задумался о том, сколько же лет прошло с момента смерти Пирай? Задумался и сразу помотал головой. Неважно. Думать о прошлом не имеет смысла. Сейчас следует сосредоточиться о том, что будет дальше.
Первый жрец, сверкая глазами, заявил, что прямо сейчас верные последователи Золотых крыльев патрулировали улицы, выискивали и уничтожали наиболее преданных почитателей Божественного императора Распрея. Лишённые своего господина, они были похожи на сухие осенние листья, которых, как бы не метались они на ветру, всё равно ждёт неминуемое гниение.
— Через пару дней мы закончим, ваше мудрейшее божественное величество... Чтобы выкорчевать корни потребуется несколько больше времени, но мы справимся... Мы знаем, где искать...
Я кивнул, посмотрел в глаза собравшихся, которые сияли благоговением с некоторыми нотками бурной, отчаянной ярости и мысленно вздохнул.
Распрей был чрезвычайно жестоким властелином. За время его правления истинные почитали Золотых крыльев понесли немалые лишения; некоторые из них потеряли родных и близких. Теперь же для них (нас) настал час триумфа и расплаты. Я был уверен, что, стоит мне хорошенько прислушаться, и мой чуткий слух выловит крики, рёв и хруст костей, которые доносились со стороны города.
— Не трогайте детей, — сказала я спокойным голосом.
— Разумеется, ваше мудрейшее божественное величество... Дети — неотёсанная руда. Мы сделаем из них прекрасных почитателей вашей божественной персоны...
После этого мы обсудили положение дел в других регионах великой империи. Верховный жрец заметил, что некоторые иностранные лорды, — иностранцами называли всех правителей, которые, хотя и принесли Распрею вассальную клятву, не принадлежали к местному дворянству древнего царства Парнас, — в спешном порядке покидают пределы города; другие, менее дерзкие, прямо сейчас стоят перед воротами храма и просят аудиенции.
Представить себе намерения что первых, что вторых было несложно. Тиран погиб, и теперь они хотели вернуть себе независимость. Некоторые — своими собственными силами. Другие намеревались вымолить её у новоявленного божества. Нужно было что-нибудь сделать... Но что?
Я задумался.
С одной стороны Распрей действительно был тираном и завоевателем.
С другой, цельное государство было сильнее, нежели плеяда раздробленных и воюющих друг с другом царств. Меж тем над миром всё ещё назревала буря в лице Белого хлада.
Наверное.
На самом деле существовал определённая, хотя и призрачная вероятность, что последний исправился, растаял после того, как Великий храм, а потом и Распрей старательно выкорчёвывали сказания о последнем из памяти народа, но...
...Но чтобы это проверить, мне потребуется определённое время. А решение следовало принять здесь и сейчас.
Немного помявшись, я ответил смиренному старцу:
— Тем, кто сам пришёл приклонить колени, скажи, что они имеют право сохранить свою власть до тех пор, пока смиренно исполняют заветы Золотых крыльев... За остальными отправь гонцов. Если они откажут, или если гонцы не вернуться, тогда...
— Мы понимаем, ваше мудрейшее божественное величество, — с благоговением ответил старый священник.
Я кивнул, передал тройку других указания, — что делать с армией Распрея, его монументами и т.д., — и сказал, что процессия свободна.
Затем я стал на краю каменной платформы и задумчиво посмотрел на город, просторы которого убегали за пределы горизонта. Первые золотистые лучи уже осветили крыши и особенно высокие фасады, но переулки до сих пор оставались накрыты завесой мрака, через которую, словно беспокойные светлячки, проносились факела.
Разглядывая неподвижные каменные своды и арки, среди которых кипели и выгорали, словно в каменном котелке, бурные человеческие жизни, я стал медленно обдумывать свой план...