Страница 19 из 32
Принц Дэниэль отказался ужинать, но соорудил себе огромный бутерброд и присоединился ко мне и Мастеру в нашем ночном бдении возле камина. Грэм принес чай, пахнущий мятой и апельсином, и мы пили его, глядя на огонь и слушая Дэниэля, делившегося новостями прошедшего дня. В какой-то момент его голос стал уносить меня в страну снов, и заметив это, Дэниэль просто нагнулся и поднял меня на руки, как ребенка, а затем отнес в спальную комнату. И я уснула прежде, чем моя голова достигла подушек.
Вспоминая первый день нашего знакомства, я вновь поддаюсь многим чувствам, объяснить которые очень сложно. Дэниэль легко и быстро завладел моими симпатиями, преданностью, дружеским расположением, словно давно и хорошо меня знал. Но было ли это правильным с учетом того, что различие наших миров означало и абсолютное несоответствие друг другу законов, по которым мы жили, и которыми руководствовались? Даже со временем, все больше и больше понимая его, я не могла избавиться от ощущения, насколько сильно он отличается от меня. Как правитель, он был безусловно предан своему народу. Как друг, он готов был пожертвовать всем ради меня и полагал само собой разумеющимся, что никакие сомнения не изменят этой жертвы. Но такой же жертвы он ожидал от меня в полной уверенности, что и я не испытываю сомнений.
В нем горел огонь, который во мне лишь тлел, но его отношение ко мне было отношением равного, а не старшего по должности или званию. Принц Дэниэль был человеком, рожденным спасать и защищать свою страну и свой народ, и его любовь к людям было более совершенной, чем моя. Он говорил: «Мой народ», а для меня они были простыми людьми. И Дэниэль был таким же безупречным, как и его брат, только его абсолютной противоположностью во всем, что касалось отношения к людям.
Обладая достоинством и благородством, словно он родился вместе с ними, принц Дэниэль вызывал во мне восхищение и желание служить ему, словно он завладел частью моего сердца. Оглядываясь назад, я думаю, что так оно и было. Совершенно не понимая, что означает служить и что означают преданность, верность и честь, я инстинктивно уловила их скрытый смысл и применила его в реальной жизни.
Меня не учили преданности, но я научилась выживать, ибо мой собственный мир, как жестокий зверь, всегда пожирал своих истинных детей, в ком еще сохранялось благородство, определявшее их жизнь. Выживание определило мое мировоззрение и мой характер, и оно же развило мои инстинкты – не самые худшие, а скорее лучшие из них. Инстинкты помогали разбираться в людях и в значении их поступков. И они же привели к одиночеству, потому что в своем мире я не встречала людей, подобных принцу Дэниэлю, и некому было научить меня чувству долга, честности или великодушию. Но инстинкты не ответили мне на вопрос, откуда рождены мои знания о добре и зле, понимание их смысла, и откуда рождена моя преданность принцу Дэниэлю? И почему я не могу отказаться от нее даже перед лицом своей смерти?
Иногда я думаю, что дело здесь не только в манерах или поведении принца Дэниэля, или его отношении ко мне. Дэниэль благороден не потому, что безупречно вежлив. Я тоже могу быть иногда безупречно вежлива, но тем не менее, сталкиваясь с глупостью и невежеством, несправедливостью и откровенной наглостью, мои "тормоза" просто не срабатывают, несмотря на неимоверные усилия, предпринимаемые для сдерживания гнева и подавления его в зародыше.
В отличие от меня Дэниэлю всегда были присущи спокойствие и уверенность, которые никогда не покидали его ни перед лицом опасности, ни в повседневной жизни. Даже при встрече с его братом они были неизменно преданы ему и составляли его неотъемлемую часть, словно он был рожден вместе с уверенностью, спокойствием и знанием, до которых мы доходим лишь по прошествии десятков лет, а то и целой жизни, или не доходим никогда.
Я всегда восхищалась этими свойствами его души, жаждала завладеть его спокойствием, пыталась понять, почему так нуждаюсь в нем. Среди потерь, среди смерти, среди ураганов страстей и эмоций, среди боли и страданий Дэниэль был моей тихой гаванью, моим тайным убежищем, и я всегда возвращалась именно к нему. Он был моим маяком и тихий спокойный свет его сердца проникал в мою душу, согревая ее.
Дэниэль многого требовал от себя самого и нес на себе огромный груз ответственности, но также многого ожидал от других. Его требования были неимоверны и непосильны для меня, но я не могла разочаровать его в ответ. Это напоминало болезнь, захватывающую каждого, кто приближался к Дэниэлю и становился частью его жизни. Если ответственностью и чувством долга можно заразиться, то я заражена, или же рождена вместе с ними так же, как и Дэниэль. Просто он первым разглядел их во мне и дал понять, что с чувством ответственности нужно просто жить, а не выживать, скрывая от всех свое истинное лицо.
Свойственные принцу благородство и человеческая мудрость, спокойствие и чувство долга сделали его в моих глазах правителем, властным надо мною не в силу самой власти, а в силу моей собственной преданности, основанной на огромном уважении и любви. Принц Дэниэль сделал меня частью своего мира и в глубине души я храню ему верность, от которой не могу отказаться, и потому я не могу предать его мир, ставший и моим тоже. Может быть, поэтому я предала себя и Алекса больше нет…
Глава третья
ДЕНЬ ТРЕТИЙ: «Мы встретились сейчас и снова попрощались. Я расставалась с вами, но только не с печалью».
Я совершенно измучена и не могу ничего делать, только писать. Вторые сутки мой желудок наотрез отказывается от еды, и Анжей приносит мне горячий и сладкий чай. Это все, что я могу проглотить. Меня неудержимо тянет к монитору, словно он единственный, кто способен принести облегчение. Самое странное, что мне действительно становится легче, и я снова спрашиваю себя: «Откуда милорд это знал?».
Вчера он целый день не показывался мне на глаза и я была рада этому. Очень плохо спала. К тому же моя душа рвет меня на части, а тело предает, позволяя слабости и апатии овладевать собой. Я видела в окне рассвет, и он показался мне таким же прекрасным, как и тот, что я наблюдала в нашу первую встречу с Алексом…
Иногда я думаю, что окружающие нас люди способны кардинально изменить нашу жизнь одним лишь своим присутствием. Совершенно не желая вносить перемены в судьбы других, они, тем не менее, влияют на нас и определяют наши поступки. Когда они исчезают, уходят или умирают, наш старый мир исчезает вместе с ними. И чем больше их уходит, тем больше меняется наша прежняя жизнь. Не обязательно умирать для того, чтобы проснуться в аду, – достаточно лишь изгнать из своего окружения тех людей, что делали нас счастливыми, или потерять их навсегда…
Сейчас в моей душе такая пустота и необъятное одиночество, что смерть кажется единственным избавлением от боли. Я чувствую себя в аду только потому, что Алекса больше нет и никогда уже не будет. Я даже не испытываю ненависти или иных чувств, словно мои эмоции достигли самой вершины своего могущества, за которой лежат лишь бездонная пропасть и пустота. Достигнув критической массы, они взорвались, переполняя душу и уничтожая самое себя, после чего не осталось даже намека на какое-либо их присутствие. Я ничего не чувствую, ничего не хочу и единственное, что переполняет меня – это желание покончить со всем этим.
Но есть воспоминания, которые никто не может отнять у человека. Никакие испытания, никакая боль не смогут победить, пока мы помним. Я пишу о своих воспоминаниях, и боль отступает, пусть ненадолго, но все же…
Я помню, как новый день нового мира встречал меня. Я открыла глаза и все произошедшее накануне на секунду показалось мне сном, но это ощущение мгновенно прошло. В комнату, где я проснулась, проникал нежный свет белого солнца, и его лучи прыгали по полу, смешиваясь между собой в яркие оттенки всех цветов радуги. Это было изумительно красиво, а затем я поняла, что причиной подобной красоты является обыкновенный витраж, состоящий из сотен осколков разноцветного стекла. Стекло было таким прозрачным, что лучи солнца без труда пробивались сквозь него, рождая на полу безумную пляску разноцветных и прекрасных огней.