Помещицы из будущего

Глава 20

Мы закрылись в спальне, и Таня возмущенно уперла руки в бока, демонстрируя очередную привычку из прошлой жизни.

— Ты это слышала?! Слышала?! Вот так аферисты! И так и эдак схватить пытается!

— Слышать-то я слышала… Только что делать теперь с этим? — я на секунду представила, что нас может ожидать при таком раскладе дел и меня даже зазнобило от страха. — Они ведь нас могут извести к чертовой бабушке! Вернее не могут, а так и сделают!

— Да. Я тоже об этом подумала, — кивнула Таня, жуя нижнюю губу в душевных переживаниях. — Но не зная ничего обо всем, что здесь происходит, как мы противостоять будем? Попали мы, Галочка! Ох, не нравится мне все это!

— Подожди еще… — я хмуро посмотрела в окно, за которым виднелась зеленая стена парка. — Мы для чего огород сажаем? Чтобы все вот так вот бесславно закончилось? Не-е-ет…

— Как думаешь, что Потоцкая для нас уготовила? — Таня нервным движением разгладила складки на покрывале. — Есть же у нее какие-то планы.

— Конечно, есть, — согласилась я. — Если мыслить логически, то мы уже как невесты так себе товарчик… Подстарки. Значит, барыня может выдать нас замуж за стариков. И избавится и отомстит за то, как мы их с сынком отшили. А еще могут прибить, чтобы уж наверняка. Я уже ничему не удивлюсь… Сумасшедший дом опять же… Я как-то занимательную книгу читала о таком месте в царские времена. Называлось оно «Дом призрения для умалишённых». Представляешь? Стены этого «чудесного» заведения были выкрашены в желтый цвет.

— Почему в желтый? — Таня с любопытством покосилась на меня.

— Вроде бы считалось, что грязно-желтый оттенок угнетающе действуют на психику, и человек становится склонным к депрессии, лучше поддается воздействию и лечению… — со вздохом ответила я, морщась от картинки, появившейся перед глазами. — Нет, если хорошо подумать, вариантов масса.

— Хватит, мне от твоих вариантов дурно делается, — Таня подошла к зеркалу и, прищурившись, вгляделась в свое отражение. — А если мы сами замуж выйдем? Ну… как это… фиктивный брак!

— За кого? — скептически усмехнулась я. — За кого ты замуж пойдешь? Мы здесь не знаем никого. А если даже предположить, что найдутся такие, то разве можно быть уверенной, что эти женишки нас сами не облапошат? Нет, это однозначно авантюра.

— Да, ты права… — подруга приуныла. — И что теперь? Может, самим в суды обратиться?

— И что мы скажем? Начнем о Потоцкой рассказывать, противиться ее попечительству — лишь усугубим. Что у нас есть, кроме домыслов? Посмотрит на нас местная власть и решит что барышни точно не в себе, а значит, в присмотре нуждаются!

— Я вот сейчас совсем испугалась, — Таня присела на кровать. — Сбегу. Ей Богу, сбегу. Хоть и взрослая баба, а чувствую себя уж очень неуверенно! Особенно после твоих рассказов о «желтом доме»!

— Куда бежать собираешься? В чужом времени, среди чужих людей…

Мне не дал договорить стук в дверь. После чего она отворилась и в комнату вошла Аглая Игнатьевна. Она выглядела расстроенной, и мне даже показалось, что в ее глазах стоят слезы. Старушка так переживала, что ее щечки мелко подрагивали.

— Что случилось, нянюшка? — спросила я, подозревая, что она хочет рассказать нам то, что узнала от Ивана Тимофеевича. — Ты плакала?

Но стоило Аглае Игнатьевне увидеть Таню, сидящую на кровати в грязном платье, как она возмущенно охнула и всплеснула руками.

— Да куда ж вы барышня в таком виде да на чистые покрывалы?!

Таня вскочила на ноги и отошла от кровати, но нянюшку уже было не остановить.

— Глашка! Глашка! Подь сюда!

Когда запыхавшаяся девушка вбежала в комнату, Аглая Игнатьевна, приказала:

— Скажи на кухне, пусть воды нагреют, будем барышень купать!

— Так они ж в банях были! — Глашка посмотрела на нас круглыми глазищами. — Опять, что ли?! Их же вороны украдут!

— Иди, не разговаривай! Язык без костей! — строго произнесла нянюшка и, когда девушка исчезла за дверями, закрыла их на замок. — А теперь голубки мои, я вам новость плохую расскажу. Еле дождалась, когда Иван Тимофеевич домой соберется! Пришла беда откуда не ждали!

Она поведала нам то, что мы и так знали, после чего принялась обнимать нас, прижимая к себе со всей силой, на которую была способна. Мы с Таней стоически терпели, а потом сделали испуганные лица.

— Что же делать, нянюшка? — в глазах подруги плескалась вселенская скорбь. — Не хотим мы такого! Это наше хозяйство и земля наша! Не хватало, чтобы кто-то за нас здесь порядки наводил!

— Есть у меня, одна мысля! — вдруг сказала Аглая Игнатьевна, вытирая дорожки слез, блестящие на сморщенных щеках. — Вот только, как ее в действо привесть, пока непонятно! Да и кто знает, жив ли он…

— Кто он? Рассказывай! — во мне затеплился слабый огонек надежды.

— Вы помните, как батюшка брата своего вспоминал? Засецкого Петра Федоровича? — нянюшка в ожидании уставилась на нас выцветшими глазами. — Редко это было, но вспоминал… особенно в последнее время… Мучился, видать…

— Конечно, помним! — закивали мы с Таней, пытаясь понять, к чему она клонит. — И что?

— Ежели его разыскать, то, может, он над вами попечительство возьмет? — Аглая Игнатьевна волновалась даже сильнее, чем мы. — Я в этом не смыслю вовсе, но думаю, что родному-то человеку скорее разрешат вами опекаться!

— Мысль, конечно, хорошая, — я была приятно удивлена сообразительностью старушки, но не спешила радоваться. — Только почему его искать надо?

— Значит, там такая история случилась… Дед ваш, Федор Ефимович, выгнал из дома сына своего меньшего, Петра. Он в крестьянку влюбился. Пришел к отцу, мол, давай вольную Прасковье, я жениться буду! — Аглая Игнатьевна сделала большие глаза, рассказывая столь пикантную историю. — Федор Ефимович пытался его образумить. Отходил плеткой так, что он неделю встать не мог, а за это время выдал Прасковью замуж. Петр очухался, да на отца с кулаками… Вот дед ваш и выгнал его. Лишил наследства. Безденежную продажу усадьбы с батюшкой вашим провернул и все… Петру тут уж ничего не светило. А он и не гнался за наследством. Уехал дядька ваш… а потом слухи пошли, что он обучился на камнереза, опосля стал десятником, где дорогу строили… Не помню, хоть убей, что за дорога была… Ну да ладно, чего это я! Говаривали, что Петр даже собор строил, вот так вот!

— А батюшка, почему с ним не общался? — Таня не выдержала долгого стояния и все-таки присела на стул.