Страница 61 из 76
Глава 21
— Глупости! — в сердцах сказал Марат Владимирович Грамов когда заслушал предложения Кулагина, — вы хоть сами себя слышали, товарищ Кулагин?
— Простите товарищ Грамов, — недоуменно сказал Кулагин, — я правильно вас расслышал? Вы считаете мои предложения глупостью?
— Конечно. Всё правильно. Это глупость несусветная. Вы, товарищ Кулагин, очень сильно преувеличиваете важность этого инцидента с нашим молодым игроком. Я могу согласиться с тем что Семенов где-то нарушил ваши инструкции. Но лично я, как руководитель советской делегации и председатель государственного комитета по физической культуре и спорту, уверен что тяжесть наказания несоизмерима по сравнению с проступком.
— Марат Владимирович, — взял слово Мироненко, — я очень уважаю вас как руководителя советского спорта и коммуниста с огромным стажем партийной работы, но мне кажется, что вы не видите главного в поступке Семенова. И это главное намного важнее чем сам факт того разговора с канадцем.
— Вы о чем? — поднял удивленно поднял вверх брови Грамов.
— О низкопоклонничестве перед западом. Вот о чем, товарищ Грамов. вы только вдумайтесь! Советский спортсмен, комсомолец, прямо говорит что готов уехать играть в Канаду, он готов погнаться за длинным рублем…
— Долларом, — тихонько сказал Кулагин.
— Именно так Василий Вячеславович, — за длинным долларом. Этим Семенов прямо отвергает сам постулат о превосходстве коммунистической системы над капитализмом. Если мы вот так будем отпускать лучших спортсменов нашей страны, лицо всего нашего общества на запад, то что о нас подумают как внутри Союза так и на этом самом западе?
— Я полностью согласен с товарищем Мироненко, — снова влез в эту пафосную речь Кулагин, — этого допускать никак нельзя! Хоть у нас сейчас и идёт перестройка и разрядка отношений с США и их союзниками, но если мы оставим этот факт без внимания то покажем слабость!
— Товарищи, о чем вы говорите? Какая слабость? И в чем показатель силы? В том что мы сломаем карьеру лучшему молодому хоккеисту мира из-за безобидного разговора, в котором он повёл себя в высшей степени достойно?
— Да, товарищ Грамов. В этом. Это дело государственное, и мне странно что вы этого не понимаете. При всём моём к вам уважении, — внезапно окрысился Мироненко.
Весь стройный план первого секретаря ЦК ВЛКСМ летел ко всем чертям и он не понимал из-за чего это происходит.
— Товарищ Мироненко, — спокойно ответил Грамов, — не забывайтесь! И не изображайте из себя пламенного радетеля за наше государство!
— Я не изображаю, а являюсь им! — Еще чуть-чуть и Виктор Иванович начал бы кричать. Хотя он и так уже повысил голос, отстаивая предложение Кулагина.
А тот, в отличии комсомольского вожака уже всё понял и сидел тихо, не отсвечивая.
— Хорошо, если вы хотите поговорить о государственных интересах, давайте поговорим о них.
Грамов встал из-за своего стола, подошёл к большому несгораемому шкафу и выудив из кармана своего пиджака ключ открыл этот шкаф.
Через секунду на свет появились бумаги. Большая папка с флагами СССР, Канады и США и перекрещенными клюшками.
— Это результаты моих договоренностей с представителями НХЛ. Как вы знаете, товарищи, вчера я летал в Нью-Йорк на переговоры с господином Циглером. И мы ударили по рукам сразу по нескольким вопросам.
Он открыл папку и выложил несколько документов.
— Первое. Летом текущего, тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года состоится большое турне хоккейной команды Автомобилист по Северной Америке. У команды товарища Асташева запланировано сразу восемь матчей. Четыре в Канаде и четыре в США. Товарищ Мироненко, вы знаете вместимость местного стадиона?
— Нет, да и зачем мне это? — удивился комсомольский вожак.
— Очень жаль. Я думал, что вы как следует подготовились к этой командировке. Так вот, максимальная вместимость этого стадиона девятнадцать тысяч зрителей. На олимпийский хоккейный турнир пускают меньше зрителей из-за требований МОК. Много места съедает телевизионное оборудование, ложи прессы и почетных гостей. Но когда сюда приедет «Автомобилист», то на трибунах могут собраться все эти девятнадцать тысяч зрителей.
И придут они, товарищи, посмотреть не просто на «Автомобилист» и «Калгари Флеймз». Они придут посмотреть на Александра Семенова, который сейчас, своей игрой делает лучшую из всех возможных реклам этому турне. А реклама, как говорится, это двигатель торговли. Сейчас-же, вы товарищи, этими решениями мешаете рекламе будущего турне. И это я еще не говорю о том что отчисление Семенова из команды сейчас будет означать его невыездной статус в будущем. Товарищ Кулагин, я же правильно вас понимаю?
— Да, все верно, — очень неохотно ответил гэбист. Он уже понял к чему клонит Грамов и сейчас хотел находиться как можно дальше отсюда. А вот Мироненко проявил удивительное непонимание текущего момента.
— Марат Владимирович, а к чему все эти разговоры про вместимость местного стадиона, рекламу и будущее турне «Автомобилиста»? Свердловчане и без него прекрасно слетают в Америку с Канадой.
— А к тому, дундук ты тупой, — внезапно сказал доселе молчавший Тихонов, Виктор Васильевич никогда за словом в карман не лез и мог в лицо любому сказать всё что считал нужным, — что без Семенова в матче с канадцами и без него же в составе «Автомобилиста» на эти игры придёт намного меньше народа. И сборы будут тоже намного меньше.
— Виктор Васильевич, — поморщился Грамов, — попрошу не выражаться. Но по сути вы правы. Средняя цена билета на «Калгари Флеймз» 20 долларов, для удобства я говорю про американские доллары. Итого, только с билетов 380 тысяч долларов. Ну и примерный сопутствующий доход в день матча, атрибутика, еда, напитки. Это еще 120 тысяч долларов. Итого полмиллиона. Мы специально подбираем команды, которые собирают аншлаги. Так что за восемь матчей набежит 4 миллиона долларов. И по условиям нашего договора с НХЛ, половина этой суммы будет выплачену госкомспорту СССР.
— Два миллиона долларов? — даже как-то завороженно произнес Мироненко.
—Да, два миллиона. А без Семенова эта сумма будет меньше. Едва ли половину это турне принесет без Семенова, — утвердительно сказал Грамов.
— А вы не преувеличиваете значение этого пацана? — Мироненко не хотел вот так сдаваться.
Услышав это Тихонов, который кроме своей эмоциональной характеристики Виктора Ивановича молчал, Грамов сделал всё за него, поднял очи горе. Потом он, впрочем, сказал:
— Виктор Иванович, вы же говорите по английски?
— Читаю, — ответил Мироненко, и тут же добавил, — со словарем.