Страница 26 из 76
Но не тут-то было. Скот хоть и был больше и тяжелее чем мой предыдущий соперник, но боксерских навыков у него было явно меньше. Поэтому буквально через пару мгновений он оказался на льду со сломанным носом. Шлем он потерял раньше, поэтому я и бил целенаправленно ему в лицо, именно для того того, чтобы сломать нос этому канадскому козу. Он слишком, на мой взгляд, жестоко обошелся со Стасом и мне захотелось отомстить за товарища.
Когда мой очередной соперник упал, драка затихла как-то сама собой. Малыхин и Линден лениво махали кулаками через чеха, а ещё две пары драчунов всё-таки смогли растащить судьи. Вот на этом всё и было закончено.
Наши болельщики, надо сказать, овациями встретили явную победу по очкам Советской сборной. Как ни крути, канадцев на льду лежало двое, а советский игрок всего один. Я даже немного удивился, так как совсем не ожидал увидеть и услышать, что такое инородное явление, как драка, да ещё и массовая, встретит у наших болельщиков поддержку.
Но учитывая то, что советские игроки победили, наши болельщики по-настоящему радовались и устроили небольшую овацию, когда я, отправляясь в подтрибунное помещение, не отказал себе в удовольствии и победно выбросил вверх правую руку со сжатым кулаком. Удалили естественно всех пятерых и ребята тут же подхватили мой жест.
Да это была провокация, да нас всех, скорее всего, ожидали большие неприятности, особенно учитывая то, что и руководство комсомола и сборной много-много раз говорило о том, что нельзя поддаваться на провокации и допускать драки. Но идите в задницу господа-товарищи советники и советчики всех мастей. Вот это вот поддаваться над провокацию, вернее, не поддаваться на провокации, это оставьте для своих партсобраний и совещаний и сами попробуйте выйти на лед подставить свои холеные рожи под кулаки.
Я как раз считаю, что в некоторых случаях нужно поддаваться на провокации и нельзя давать спуска таким козлам, как этот тафгай недоделанный, который всю игру меня бил и пытался спровоцировать. В следующий раз глядишь умнее будет.
Именно поэтому я и шел по подтрибунному помещению с гордо поднятой головой и с чувством хорошо сделанной работы. Да даже хрен с ним с этим чемпионством, если вдруг дисквалифицируют лично меня, да и с комсомолом тоже.
Из хоккея меня в любом случае не выгонят, слишком Саша Семёнов уже большая и заметная величина, как в чемпионате страны, так и в сборной. А без комсомола уже прожить можно, как-никак восемьдесят восьмой год на дворе и совсем скоро эта безусловно большая и влиятельная организация прекратит иметь какое-либо значение.
А что до чемпионства, то в этом году мне всего семнадцать, этих молодежных чемпионатов у меня будет впереди еще несколько и я успею взять свое. Это если уж говорить по гамбургскому счету.
После того, как все участники драки покинули площадку, работники «Олимпийского» приводили лед в порядок минут, наверное, пятнадцать, если не больше. Сначала они оттирали пятна крови, а потом заново заливали лед.
Я с ребятами в это время был уже в раздевалке и над нами работали медики. Особенно большое внимание они уделяли Стасу, которому досталось сильнее всего.
Его канадец помял достаточно хорошо: сломанный нос и выбитые передние зубы. Это был пока что минимум, скорее всего, у моего партнера по"Автомобилисту" еще и сотрясение мозга.
Чем плох «Олимпийский» так это тем, что в раздевалках не было ни радио, ни телевизоров. Поэтому, что там происходило на площадке во время последних нескольких минут, мы с парнями не знали, но очень скоро, всего-то через полчаса, за дверями появился и начал нарастать шум. Потом двери отворились и раздевалка начала набиваться хоккеистами молодежной сборной Советского Союза.
Кострюков, который вошел последним, притом между появлением в раздевалке команды и тренера прошло еще полчаса, не стал ничего говорить ни мне, ни остальным участникам драки. Он жестом посадил всю команду на скамейки, которые тянулись буквой П вдоль всей раздевалке и начал свою пламенную речь.
— Я, товарищ хоккеисты, благодарю всех за самоотдачу. Это была хорошая игра, но вы должны понимать что всё произошедшее во втором и особенно в третьем периоде, без последствий не останется и об этих последствиях вам лучше скажет товарищ Мироненко, который едет в «Олимпийский» и нам нужно его немного подождать, но сразу хочу сказать, что есть и хорошие новости.
Костюков сделал многозначительную паузу и продолжил:
— Нас не дисквалифицируют, я имею ввиду сборную Советского Союза, ни нас, ни канадцев. Я только что общался с оргкомитетом чемпионата и командам никаких санкций за все случившееся не будет. За исключением непосредственных участников драки, так что уже сейчас можно сказать, что Семёнов, Виноградов, Малыхин, Виталиньш и Мухин дисковалифицированы до конца чемпионата.
Так что дорогие мои товарищи хоккеисты, можете сказать им спасибо за то, что две оставшихся игры, со сборными ФРГ и Польши, мы будем доигрывать в усечённом составе. Я принципиально не буду подтягивать к составу других игроков, так что две последние игры мы проведём в три пятёрки нападающих и в две пары защитников.
Это будет урок всем. И этим я хочу показать нашим поединщикам, что их безответственность имеет последствия не только для них самих, но и для всей команды. Хоккей это игра командная. Поэтому ответственность будут нести все но я всё-таки обращусь к проштрафившимся. Товарищи хоккеисты, лично я вами очень разочарован и не только я. Уверен, что и в ваших клубах вам вас ждёт очень серьёзный разговор. За грубость нужно наказывать голами, а не кулаками.
— Анатолий Михайлович, — внезапно поднялся со своего места Фёдоров. —Вы меня простите, но я, как капитан команды, могу только подойти и пожать руку каждому, кто был на льду во время драки. Мы канадцев не только обыграли, но еще и морды им набили перед всеми, в переполненном «Олимпийском». Молодцы ребята, отомстили за прошлый год и сделали это красиво, особенно Сашка Семёнов. Вот уж от кого, но от него я такой прыти никак не ожидал.
— Федоров, сядь на место и замолчи, — с раздражением сказал Костюков. — Иначе за подстрекательство и тебе прилетит, да еще так, что даже Тихонов не защитит.
Буквально через несколько минут, которые были заполнены тем, что главный тренер сборной пространно рассуждал о том, что в Советском хоккее нет места выяснению отношений на кулаках, появился товарищ Мироненко Виктор Иванович, первый секретарь ЦК ВЛКСМ.