Страница 37 из 54
Хочется возразить ей, утешить и сказать, что поговорим об этом завтра утром, но мне мешает зазвонивший телефон. Нехотя отрываюсь от нее, и коротко целую в губы.
— Я на минутку, — быстро нахожу гаджет, который так не вовремя ожил, и удивляюсь имени абонента. «Глеб». — Да? — говорю с осторожностью, потому что мгновенно в душе зарождается нехорошее предчувствие.
— У нас поджоги. Срочно приезжай на Марсход.
— Сейчас буду.
Злость в очередной раз охватывает сознание. Война началась, вынесено масштабное предупреждение. Теперь ход за нами. Попал ты, Борзый, это была последняя капля. Я вернулся к девушке, что сидела на постели и прикрывала нагое тело одеялом. Милая и беспомощная, родная.
— Сиди дома, пока я не позвоню. Вообще ни шагу за пределы квартиры, — быстро одеваюсь и говорю на ходу.
— Нил, я не шутила. Последний раз. Считай, что мы попрощались. Немного неправильно. Но всё же.
— Стоп, — грубо прерываю, не до сантиментов сейчас. Безопасность важнее, и от скорости ответной реакции многое зависит. — Поговорим об этом потом. Мне надо разобраться кое с чем. Ты все сказала, я все сказал и отступать не намерен. Отложим выяснение до более спокойных времен. Я скоро вернусь. Слушайся меня. Мне нужно знать, что ты в безопасности. Хорошо?
Схватил ее лицо ладошками, и по моим безумным глазам она поняла, что происходит неладное. Моргнула, одновременно с легким кивком.
— Умница. Скоро увидимся, — произошёл поцелуй, и меня ветром сдуло защищать наше будущее.
Глава 26
Снежана
— Что же я наделала? — говорю в пустоту квартиры, скорее, даже шепчу.
Нил захлопнул дверь, выводя меня из транса. Его глаза пленили, заставили согласиться со всем, что сказал. Но вот мужчины нет, я не зачарована им и могу все обдумать. Мы снова были вместе, снова на эмоциях. Почему с ним так? Всегда ярко, всегда остро, всегда на грани.
— А-а-а-а-а, — откидываюсь на постель, все также укутанная в одеяло.
Итак, что мы имеем в сухом остатке? Глупую, влюблённую девчонку. Бессмысленно отрицать чувства к Кречету. Он волнует меня как мужчина, сердце уже выбрало того, кому хочет принадлежать. Не знаю почему, но я точно уверена, что такого не почувствую ни с кем, а позволить себя любить… Это легко лишь на словах. На деле будет невозможно. В итоге, в первую очередь, стану ненавидеть саму себя, потом мужа, в итоге и ребенка, когда он появится. Нет, такой вариант меня не устраивает.
Если остаться с ним? Тоже не вижу положительного исхода из данной авантюры. Год, два, ну, максимум три смогу жить на грани, бояться за него, за себя, за нас. В итоге нервы сдадут. Как бы парень меня ни ограждал, не думать об обратной стороне его жизни, которая станет и моей, не получится. Я не безмозглая куколка, чтобы жить ради удовольствий и благ.
Да, Антонина — показатель того, что можно любить мужчину и быть не счастливой. В от только семья у них состоит из их двоих. Детей нет. Я так не смогу. Какой бы охраной меня не окружили, на все воля случая. Если меня постигнет такая же участь, что и бедную женщину, сойду с ума, прокляну тот день, когда встретила Нила. Я себя знаю.
Из коридора доносится звонок телефона. Нехотя ступаю босыми ногами по холодному полу, не скидывая одеяло. Мурашки по коже так и норовят дойти до кончиков ушей, не спасает даже теплое чудо. На дисплее высвечивается родное «Мамулёчек». Быстро нажимаю на зеленую трубку и плетусь обратно к постели.
— Привет, мамуля. Рада тебя слышать. Как ты?
Мы первый раз общаемся после того, как я отправила ей письмо. Для понимания я привыкла с ней созваниваться два раза в день, или мы пишем друг другу сообщения, если нет возможности нормально поговорить. А тут столько времени тишины.
— Привет. Что у тебя с голосом? Словно дрожит. Все хорошо? — как же я люблю ее причитания.
Пока жила вместе с ней, всегда бесилась от её способности надумывать себе самое страшное, а сейчас умиляюсь. То ли повзрослела, то ли поумнела. Не знаю. Главное, что мне нравится происходящее.
— Все хорошо. Просто замерзла немного. Полы холодные, а я босыми ногами пошла за телефоном, — и не соврала, просто немного недоговорила. — Лучше ты мне скажи, как дела, как приняла новость.
— Сложно это, Снеж. Со мной и адвокат связался уже насчет галереи, — конечно, я ведь ему быстро написала сообщение, что объект в курсе всего.
Корыстный интерес во мне взыграл на следующее утро. Пора вызволять маму из того болота. Я бежала из него, сверкая пятками.
Два с небольшим года назад моя жизнь резко изменилась. Выпускница, милая девушка, привлекающая внимание, но не обращающая его на других. Такой я была. И увы, привлекла внимание одного мажорика. Со мной в классе учился сын какого-то важного человека в городе. Нет, не бандита, что-то с политикой связано. Все было при нем: и внешность, и деньги семьи. Вот только не было одного — трофея в моем лице.
Школа заканчивалась, все бы разбежались, а у него гештальт остался не закрытым. В день выпускного он хотел воспользоваться всеобщей суетой и грубо заволок меня в один из кабинетов. У него уже почти получилось воспользоваться моей беспомощностью, как мама подняла всех на уши. Ну, как всех. Директора школы и родителей парня. Мы всегда были открыты с мамой, она прекрасно знала, что я немного опасаюсь одноклассника. Именно поэтому она так внимательно следила за мной в тот вечер, и, потеряв меня из виду, побежала на поиски.
Когда в кабинет ворвались взрослые, платье было уже в непотребном виде, а я плакала, лежала на парте и не могла пошевелить и пальцем от сковавшего душу страха. В тот день начались мои проблемы. Конечно, так просто оставлять все это было нельзя. Планка у молодого человека была сорвана, он бы не успокоился, пока не довел дело до конца. По его безумному взгляду было понятно, что мне не остаться целой и невредимой в нашем уютном городке.
Даже угрозы обратиться в полицию его не остановили. Все потому, что в день выпускного все камеры в школе чудным образом сломались, лишая нас прямых доказательств его нападения и принуждения. В тот день я плакала очень долго. Что-то во мне оборвалось, надломилось. Пошатнулась вера в справедливость и людей, в душе надежно закрепилось недоверие к деньгам и власти. Люди, имеющие это, никогда и не перед чем не останавливаются. Они всегда идут по головам, ломают других.
Когда он выловил меня на улице в середине лета и чуть не затащил в свою машину, я поняла, что нужно бежать. Где он только нас не ждал. Решение было принято мамой, не мной. Продолжить учебу подальше от дома. Было больно уезжать от нее, как плакала, не передать словами. Я просила, умоляла ее уехать вместе со мной, но она оперировала тем, что ее не тронут, а работу терять нельзя. Еще меня выучить надо.
И вот спустя три года, мои взгляды пошатнули, разрушили ту стену, за которой я уютно спряталась. Сейчас сижу на обломках и думаю, как отстроить ее заново, ведь прошлый фундамент рассыпался мелкой крошкой.
Нил. Богатый, при власти, способный стереть в порошок, он не давил, не принуждал, не делал ничего, чего я бы не хотела всей душой. Тот суровый мужчина, муж Антонины. Он тоже другой. Не знаю какие они там, за порогом, рядом с нами, они другие, разрушающие сложившийся образ.
У судьбы скверное чувство юмора. Один богатей разрушил мою жизнь, разлучил с мамой и привычной жизнью, погрузил в унылую серость. Второй воскресил, вернул семью и подарил душе покой. Невероятно. Осталось лишь понять, что мне делать. И в этом мне поможет родной человек. Теперь смогу рассказать ей все, а она даст дельный совет.
— Что ты решила? — спрашиваю, надеясь услышать всего одно слово из трех букв.
— У меня рейс завтра утром. Встретишь?
Не выдержала, позволила слезам покатиться из глаз.
— Конечно. Сбрось мне все данные. Люблю тебя, мам, и очень жду. Я безумно скучаю.
Безумно…
Нил