( Не) чужой ребёнок

Со злостью отталкиваю его. Он кажется грязным, будто только что вылез из выгребной ямы.

- Ты хоть предохранялся? А то эта ушлая девица вполне могла наградить тебя какой-то дрянью на память. Или залететь, а потом шантажировать тебя ребёнком. Ты же у нас свободный парень, ей и в голову не пришло, что ты женат. Выгодно, правда?

- Лиза! Угомонись! Это уже совсем не смешно! Что ты демагогию разводишь? Девяносто пять процентов, что у нас с ней ничего не было. Я просто там переночевал.

Говорит так, будто ничего криминального не произошло.

- Да даже если всего один процент, что что-то было, то я тебе больше никогда не поверю. Ты ещё не уехал, а уже изменил мне. Боюсь представить, что будет, когда ты окажешься за тысячи километров отсюда.

- Хватит, я сказал, нести всякую хрень, – повышает голос. – Не спал я с Ингой! А если даже по пьяни что и было, то…

- То что? Скажешь, что ты – мужчина, и тебе всё можно? – тоже срываюсь на крик.

Ненавижу его! Как он мог предать меня, нашу любовь?

- А хоть бы и так! – кричит. – Все порой ошибаются. Хочешь сказать, что ты – святая?

- Не святая, конечно. Но есть ошибки, которые ни простить, ни исправить невозможно. Потому что я больше не смогу тебе доверять! Ты это понимаешь? Не смогу! А что это за семья без доверия?

- Ладно, хочешь буянить – буянь без меня. А я в душ. У меня сегодня ещё куча дел.

Разворачивается и уходит в ванную. Он даже не чувствует себя виноватым?

Несмотря на трудную ночь, сон как рукой снимает. Появляется необычная решительность, включается моторчик, который будто приподнимает меня над полом и носит по комнате туда-сюда. Быстро собираю сумку и выбегаю из квартиры, не дождавшись Павла после душа. Кажется, все слова уже сказаны, больше не о чем говорить. Не могу находиться с ним под одной крышей, это слишком больно и унизительно.

Возможно, если бы он признался, если бы попросил прощения… Но я не увидела в его глазах даже тени раскаяния! Он считает, что имеет право вытворять всё что угодно? Спать, где и с кем захочется? А я должна молча всё это терпеть?

Ну уж нет! Не на ту напал! Мне всего двадцать два. Рано закапывать себя рядом с непорядочным мужчиной. Я его мамаше с трудом простила её оскорбления. А ему ничего с рук не спущу!

Автобус подпрыгивает на неровной дороге, и я быстро засыпаю. Долгий и обычно изматывающий путь пролетает как одно мгновение. Едва успеваю проснуться, чтобы не пропустить нужную остановку.

Бреду по пыльной грунтовке вдоль поля. На половине пути от станции к дому звонит телефон – Паша. Только хватился, что меня нет? Трубку не беру, он звонит снова и снова… Не хочу его слышать! Но он не сдаётся. Приходится выключить телефон, чтобы остаться наконец наедине со своими невесёлыми мыслями.

В доме тишина. Папа со Светой на ферме. Оксана, младшая сестра, пропадает где-то с подружками, пытаясь надышаться последним летом детства – в сентябре она отправится учиться в столичный университет. Это обстоятельство меня откровенно радует, я очень боюсь одиночества, а вдвоём с сестрой мне вряд ли удастся заскучать.

Маму застаю на кухне.

- Лизонька! Приехала, – она расплывается в улыбке, наспех вытирает руки и снимает испачканный мукой передник. – Вот так сюрприз! Ты с Пашей?

- Нет, одна. У него много дел.

Я пока не решила, стоит ли посвящать родителей в наш конфликт, поэтому выбираю нейтральное оправдание. Не знаю, как мне с мужем вести себя дальше. Отсидеться в селе до самого Пашиного отъезда не получится, поскольку мне нужно на работу. Ещё и Катя неизвестно сколько будет на больничном. А отпуск мне положен по графику только осенью.

- Почему не позвонила? Папа встретил бы тебя на автостанции или кого-то послал за тобой.

- Я налегке, мне даже полезно немного пройтись, – отмахиваюсь. – Ноги в автобусе затекли ужасно.

После маминой стряпни настроение заметно улучшается. Беру книгу и прячусь в саду. В тени деревьев на качелях очень хорошо размышлять о смысле жизни.

У меня мало времени на принятие важного решения. Очень хочется поделиться своей бедой со Светой и мамой, спросить их совета. Но стыдно… Ведь если муж спустя два месяца идёт налево, то значит, жена никудышная: в постели его не устраивает или он вовсе её не любит. Правда, как ни прокручиваю в памяти, не могу найти ни малейших признаков, которые могли бы на это указывать. Измена свалилась на мою голову абсолютно неожиданно… Кажется, снег в июле меня удивил бы гораздо меньше.

Хлопает калитка. Прислушиваюсь: кто пришёл? Голос женский кажется знакомым. Не тороплюсь покидать своё уютное местечко, не хочется ни с кем разговаривать. Голоса удаляются – видимо, пошли на кухню.

К маме нередко наведываются соседки – выпить чаю, потрепаться о жизни, поделиться местными сплетнями. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы вот так, между прочим, обсуждали мою неудавшуюся личную жизнь: недосвадьбу и измену мужа…

Приличия требуют показаться на кухне хоть на минуту, нехотя возвращаюсь в дом. Ещё с порога слышу голоса и всхлипывания. Похоже, гостья чем-то очень расстроена и пришла излить маме душу. Мгновение колеблюсь, решая, уместно ли сейчас моё появление на кухне, не помешает ли оно женщине выплакаться.

- Ты понимаешь, Галя, – говорит гостья сквозь слёзы. – Ребёнку там уже два года. Значит, он изменяет мне не меньше трёх лет! Три года… Подумать страшно. А я даже не догадывалась. Думала, и вправду работы много, командировки… Я ж любила его как сумасшедшая… Доверяла ему, а он всё это время жил на две семьи! – рыдает.

- Неужели такое вообще возможно, чтобы Витя жил фактически с двумя женщинами, а ты об этом даже не догадывалась?

- Дура я, Галочка! Такая дура… Надо было глаз с него не спускать, постоянно контролировать. Но я ж не псина какая-то, чтобы сторожить мужика.

Осеняет догадка: вот истинная причина, почему Паша не захотел никому говорить о нашем браке. Он скрывал это от Инги! Вешал ей лапшу на уши, чтобы усидеть сразу на двух стульях… Она думала, что мы просто встречаемся и у неё есть шанс заполучить его себе. Какая подлость!

Войти в кухню так и не решаюсь. Тихонько поднимаюсь в свою комнату и укладываюсь спать. Тут какой-то особый воздух, который действует на меня как самое лучшее снотворное, сны тут самые сладкие и крепкие.

Просыпаюсь через несколько часов, когда возвращаются папа и сёстры, а мама суетится, накрывая на стол. Всё как обычно. Именно так тут всегда проходят вечера: семейный ужин, разговоры о жизни, нравоучения… Я не голодна, и монологи на вечные темы сейчас очень некстати. Но спускаюсь в столовую, чтобы не обидеть близких.

Ужин выдерживаю с трудом и при первой же возможности сбегаю к себе. Лучше лежать и смотреть в одну точку на потолке, чем выслушивать наставления о семейной жизни. Я вовсе не уверена, что у меня всё ещё есть семья…

Уснуть не удаётся, и я включаю телефон. Сообщения не читаю. Я не готова сейчас разбираться с бреднями Павла или вникать в ерунду от подруг. Вместо этого запускаю браузер и ищу истории женщин, переживших измены мужей.

“Этот козёл даже не заботился о предохранении и принёс мне ВИЧ. У меня растёт дочь. Я теперь ежесекундно боюсь, что сделаю что-то не так и, не дай Бог, она от меня заразится. Как долго я смогу так жить – не знаю”.

Холодею… Мы не предохранялись. Вернее, от беременности я пила противозачаточные таблетки. Но я даже мысли не могла допустить, что Паша будет спать ещё с кем-то. А если он и с теми другими не предохранялся?

Сердце колотится от страха, будто надо мной летает страшное привидение… Нужно срочно сдать анализы… Но как дожить до утра? И где здесь есть лаборатория, в которую можно пойти, не опасаясь, что на следующий день всё село будет обсуждать мои результаты?

Полночи строю планы и разрабатываю схемы по спасению себя из лап венерической гадости, которой, возможно, наградил меня мой бывший.

Я сказала бывший? А ведь и вправду… Не смогу с ним больше жить, ни на секунду не могу представить нас вместе. Инга может праздновать победу: Паша теперь свободен. Пусть катится на все четыре стороны! Больше мы с ним не пара!