Страница 4 из 169
Я двигалась вокруг столика, выполняя пожелания хозяина и сестер, и чувствовала на себе его раздражающий взгляд. Больше всего я боялась, что он каким-то чудом узнает нас. Хотя это было невозможно, но кто поймет иррациональный страх? Поэтому я, не глядя на владельца дома, обошла вокруг столика, убедилась, что все имеют на тарелках всё, что хотят, и села на свое место. Наконец-то я могу поесть!
Полина, которая ела как птичка и весила столько же, увидев мое состояние, стала развлекать (и отвлекать, умничка моя, сестричка любимая) лорда, расхваливая его дом и расспрашивая об обстановке, о том, кто еще живет здесь (жил он один, со слугами), женат ли, где путешествовал, и задавая прочие обязательные и безопасные с точки зрения этикета вопросы.
Несмотря на голод, мне кусок в горло не лез. Я взяла чай в руки, откинулась на спинку кресла. Раздражал взгляд хозяина. Беспокойно было, как там моя машинка, каким образом нам помогут — дадут денег или зальют бензина, и насколько трудно будет ехать по загородной ночной дороге долгие два часа до дома. Я снова прислушалась к разговору.
— А что с вашей ногой? — учтиво спрашивала Полина, подливая лорду чай. — Надеюсь, ничего серьезного?
— Глупости, — отмахнулся Кембритч и снова искоса взглянул на меня. Достал, ей-богу. Я ясно представила, как размахиваюсь и бросаю чашку с чаем ему прямо в лицо. Последние несколько лет у меня бывали такие приступы, когда хотелось что-то разбить или кого-то убить. — Я как любитель был участником небольшого ралли в горном районе, не справился с управлением, и мы свалились с берега в реку. Больше воды наглотались.
— Ох, — сказала Полина, глядя на него лучистыми глазами, — вы же могли погибнуть!
Умничка моя. Умничка!
— Там не река, а одно название, — усмехнулся хозяин дома. Ага, а ты не хвастун и не тщеславен. — Да и было это полгода назад. Мы проехали почти полторы тысячи километров и стали бы первыми, если бы я не гнал слишком быстро и был осторожен на берегу.
В моей голове зашевелились обрывки новостей: ралли «Северная звезда», катастрофа, реанимация. Фотографии были во всех газетах и новостях. Странно, как я его сразу не узнала. Виконт Кембритч, бывший гонщик, скандально известен в свете. Любитель, как же. Небольшое ралли, ага.
— А что говорят медики, что будет с ногой? — продолжала сестричка.
— Хромота постепенно уменьшается, но перегружать ногу не стоит…
Теперь все мои сестры смотрели на него с восхищением. Я же смотрела на девочек и забавлялась. Раненый герой, гонщик и к тому же лорд. Что еще нужно, чтобы заставить девичьи сердца биться чаще. Глупышки мои. Я сжала губы и отвернулась.
Черт, черт, черт, опять его взгляд! Ну что же такое! Пальцы крепче сжали ручку чашки, а с губ уже было готово сорваться колкое замечание. Не надо на меня смотреть. Я вам не знакома. У меня самая обычная внешность. Она не может вам никого напоминать.
— Марина, вы напряжены. Что-то не так?
Спросил все-таки, не удержался. Я изобразила светскую улыбку.
— Все в порядке, лорд Кембритч, спасибо за заботу. Я устала после смены, вот и кажусь не очень общительной.
— А где вы работаете?
— В областном госпитале, в Земноводске.
— Марина у нас хирургическая медсестра, — похвасталась Полли, — может, даже делала вам операцию после аварии.
Не сестренка, а святая простота. Наш хозяин улыбнулся, покачал головой.
— Нет, меня сразу переправили в Королевскую лечебницу, на листолете.
Понятно. Простых смертных на листолетах в лазареты не доставляют. Видимо, благородный облик воздушного корабля-капли не сочетается с неаристократической кровью.
— А живете вы где? — прервал он мои размышления.
Спас нас лакей, заглянувший в дверь и сообщивший, что машину заправили и перегнали в гараж особняка.
— Лорд Кембритч, благодарю вас за помощь и прием, но нам нужно ехать, — сказала я со слишком явным облегчением и отругала себя. — Время уже позднее, родные наверняка волнуются.
Лорд с изумлением и неодобрением посмотрел на меня.
— Госпожа Богуславская, неужели вы думаете, я отпущу вас из дома после полуночи, да еще и за рулем? Это просто возмутительно!
Да, это было на грани оскорбления, но пусть думает, что мы не знаем этикета, чем ломает голову над тем, откуда мы его знаем. И так уже подставились по полной.
— Тем не менее я настаиваю, — твердо сказала я, глядя ему в глаза.
— Ни в коем случае, — ответил лорд своим простуженным голосом, не менее твердо глядя на меня. — Мои предки мне этого не простят.
Мы сидели друг напротив друга, а девчонки на диванчике замолкли, перестали жевать и даже, по-моему, дышать, ожидая, чем закончится наше противостояние.
Казалось, что он смотрит уже не в мои глаза, а куда-то внутрь головы, в затылок, и пауза в те моменты, когда мы сверлили друг друга взглядами, затянулась до неприличия. Мир вокруг поплыл и заглох. Стучали часы, поскрипывало окно от ветра, я слышала, как колотится кровь в висках. Мы будто неслись навстречу друг другу на немыслимой скорости, и до столкновения оставались какие-то доли секунды.
Я с трудом отвела взгляд.
— Хорошо. Но рано утром мы уедем. Спасибо вам за все, что вы сделали для нас.
В эту ночь Люк Кембритч, властительный господин и лорд, долго не мог уснуть, пытаясь понять, что же в девицах Богуславских было такого не соответствующего их внешнему виду, и вспомнить, не мог ли он видеть их раньше. Но вспомнить виконт ничего не мог, как ни пытался сопоставить виденные им вечером девичьи лица с набором лиц из прошлого. И это было неудивительно — тех, кем его гостьи были раньше, он мог встретить только на официальных портретах и фотографиях много лет назад. Да и трудно было бы даже искушенному разуму сопоставить светловолосых и сияющих юных девушек и девочек с забредшими к нему потрепанными и усталыми девицами.
Я проснулась засветло, действительно рано, и в первый миг не поняла, где нахожусь. Затем все вспомнила. На часах было около пяти, но что поделаешь — привычка вставать на работу не оставляла мне выбора даже в выходные. Я просыпалась до восхода солнца, и уснуть снова не получалось, а валяние в кровати вызывало головную боль.
Вчера, измученная долгим днем и неудачным вечером, я просто упала в кровать. Мне едва хватило сил, чтобы снять одежду. А теперь я могла изучить комнату. Все равно сестер будить еще рановато, да и по дому бродить тоже.