Страница 128 из 135
Но Полина представила, как Бермонт едет с ней на переговоры с Учителем и как тот рассказывает про все ее «дела», и ужаснулась. Хороша невеста.
Невеста. Невеста. Невеста!
Белая огромная птица взмыла вверх, к солнцу, и несколько раз кувыркнулась в воздухе, хрипло и противно завопив от восторга, как дурная чайка над рыбной шхуной.
Теперь она стопроцентно сможет откупиться. Расскажет все сестрам — они, конечно, не будут в восторге, но точно не бросят ее в беде. Надо только узнать сумму. А потом? Может, какой-нибудь придворный маг сможет вернуть ей внешность? А пока перекрасит волосы, линзы вставит, очки станет носить… Хотя опытных «коллег» эти ухищрения, конечно, не обманут. И всегда будет оставаться угроза, что о ее прошлом узнает пресса… Значит, просто не надо светиться, а надо затаиться и искать возможность вернуть свое лицо.
Демьян, Демь-ян. Полина то и дело перекатывала его имя в голове, словно прохладный камешек в ручейках мыслей. Как все это странно. Разве так бывает?
Серебряная обручальная пара ощущалась на крыле так, будто она могла ее видеть. Только бы все получилось! И она сможет покататься на Демьяне. Ей всегда этого хотелось, когда она глядела на Васю и Мариана, только Полина стеснялась просить об этом мужа сестры. А теперь у нее будет свой собственный медведь. Если все получится.
И если он не прибьет ее, когда найдет. А он найдет, точно найдет. Он всегда был упорным. Демь-ян!
Белая птица снова заклекотала во все горло, запела на своем птичьем языке, и слава богам, что никто не слышал этих душераздирающих звуков.
Снизу бесконечно плыли леса, редкие хутора, поля с пасущимися на них выносливыми чернобокими бермонтскими коровами, виднелись рассыпанные каплями озера, болота, пустоши с сопками, серые ленты дорог с редкими автомобилями, железная дорога со снующими туда-сюда электричками. Городок Полина пролетела только один, совсем небольшой, с низенькими домами и вялотекущей жизнью. Справа в гряде гор медленно смещался назад вулкан, на котором она проходила практику. Совсем потухший, надо же.
Через пару часов принцесса спустилась на склон холма, перекинулась, разлеглась на теплых валунах погреться. Серебро на ее руке тускло мерцало, и Полли крутила кисть и так и этак, рассматривая его. Ни за что не снимет. И постарается не уставать, чтобы не потерять вместе с одеждой во время оборота. Хорошо, что она перед выходом во двор Обители оделась и позавтракала, а то было бы совсем трудно. Тело после болезни все еще ломало, но без озноба, и грудь больше не болела. А остальное она вытерпит.
Король Бермонта постоял еще немного у ворот, разглядывая вмятины и выступы на чугуне. Наверное, это следы от кулаков тысяч мужчин, которые несколько сотен лет приходили сюда за упрямыми женщинами, не желающими выходить по своей воле.
Он закрыл глаза. Устал страшно. Вчера после полудня ему позвонили и сказали, что нашли ее. Власти маленького поселения сообщили о двух местных жителях, которые обнаружили на своем поле сильно истощенную и явно нездоровую девушку и опознали ее после на фотографии. Девушку отвезли в лазарет Белой Обители, и отряд военной полиции, прибывший на место, получил подтверждение, что ей оказали медицинскую помощь и сейчас принцесса находится под защитой Синей Богини.
После долгожданного известия Демьян с несколькими охранниками сразу же перенесся из дворца в ближайший к монастырю городок на равнине — в горы Зеркала строить опасались — и оттуда уже добирался к Обители на внедорожниках, почти весь вчерашний день и часть ночи. Так быстро, как только мог двигаться автомобиль, — и молясь, чтобы за это время Полина никуда не делась.
Не делась, но и не вышла, улетела. И что он сказал или сделал не так?
Демьян снова стукнул по воротам, чувствуя, как наваливается тяжелая усталость. Ничего, поспит в машине. Надо ехать.
«Иди за ней скорее, — шепнул теплый хвойный ветерок женским голосом. — Скорее, сын Хозяина лесов…»
— Почему ты не открыла мне? — сердито и зло спросил он у Богини. — Если бы знал, сломал бы твои проклятые ворота!
Ветерок больно хлестнул по щеке, словно ладошкой за дерзость. Потом сразу погладил, по-матерински взъерошил темно-русые волосы, окутал смоляным терпко-сладким запахом.
«Ты бы мог сломать, но зачем? Красных нельзя принуждать, глупый медвежонок. Иди скорее…»
Бермонт помотал головой, разгоняя усталость. Оглянулся — солдаты и офицеры стояли чуть в отдалении, и во взглядах их было и благоговение, и сочувствие.
— А где Хиль? — спросил он недоуменно.
— Так внутри, ваше величество, — помявшись, ответил один из офицеров. — Ворота его впустили, вчера вечером еще…
Демьян не выдержал, сощурился, оглянулся на черный чугун. В ушах зазвучал прозрачный женский смешок, словно Богиня забавлялась над его недоумением.
— Ждать не можем, — сказал он резко. — Тарнри́д, берете на себя командование. Максимально быстро собирайте лагерь, уезжаем. Нам нужно на запад, в сторону Лосиных порогов.
Подполковник Хиль Све́нсен вышел из ворот, когда уже зазвучали моторы и машины стали осторожно разворачиваться на пятачке между озером и стеной Обители. Он был одет по форме, чисто выбрит, но так тих и задумчив, что у Бермонта не повернулся язык высказать свое недовольство. А вот спросить, кого Хиль там встретил, очень хотелось. Но он не стал. Вместо этого уступил подполковнику место на первом сиденье, а сам разместился на заднем и практически сразу уснул. А его подчиненный, служивший еще при Бермонте-отце и сообщивший когда-то о смерти короля наследному принцу, сидел, уставившись в одну точку, и вспоминал.
…Он уже приходил один раз к черным воротам, больше пятнадцати лет назад, когда служил в охране Бойдана Бермонта. Но тогда ворота не открылись, словно намекая: то, что он ищет, до сих пор находится в большом мире. Он это знал, но все равно попробовал, потому что счастье было рядом, да взять его он не мог.
Увы, ответа Свенсену не дали, и он с головой окунулся в карьеру, быстро продвинувшись до поста начальника военной полиции Бермонта.
Десять лет назад король Бо́йдан решил отпраздновать свое сорокалетие на горнолыжном курорте. Праздник был неофициальный, больше похожий на гулянку для сослуживцев и друзей, поэтому королева с наследником остались в Ренсинфорсе. И на второй день праздника на глазах Свенсена его величество с частью соратников оказались погребены под мощной лавиной, сошедшей с гор.