Страница 37 из 151
Ангелина ежедневно наведывалась в сокровищницу, и слуги шептались, что наконец-то Владыка сделал невесте такой подарок, от которого она не смогла отказаться — все золото Белого дворца. Но ее интересовали тер-сели. Псы действительно меняли форму, но вели себя с принцессой дружелюбно, бегали за маленькой золотой флейтой, которую она кидала вместо палки. Пытались лизаться, но Ангелина это быстро пресекла. Ей было любопытно, насколько они разумны; судя по всему, понимали они многое, но вряд ли были способны поддерживать беседу. Она часто вспоминала Алину, думая, как загорелась бы сестра от возможности изучить водных духов так близко.
Во дворец продолжали слетаться драконы. Их встречал Четери, и здесь становилось все шумнее — и все неуютнее для Ани. Она никогда не стала бы прятаться, но постоянное напряжение и готовность дать отпор изматывали, заставляли злиться. Ее не трогали, с ней вежливо здоровались, но ненависть была везде — во взглядах, в обрывках приглушенных разговоров, в поджатых губах прекрасных дракониц, в жестах и напряженных движениях.
Она злилась, и это удивительным образом придавало ей сил. И принцесса успевала всюду: то ее видели у караванов беседующей о состоянии дел в поселениях, расположенных далеко от Истаила, то на рынке обсуждающей с торговцами то, что они могут идти к горам и покупать товар там, то со строителями, отчитывающимися, как идет работа.
К концу третьего дня Ангелина устала так, что ни один дракон не мог бы смутить ее — она просто перестала обращать внимание на взгляды.
— Сафаиита, — суетилась Суреза у теплой ванны, — попробуйте сладкий кускус. Он с изюмом и медом, восстановит ваши силы. Вы же высохли вся, госпожа!
— Оставь, Суреза, — Ани вышла из ванны, глянула на себя в зеркало. И правда, лицо очень осунулось, одни глаза, и в талии стала тоньше. Но все равно широкая и крупная. Хотя она давно перестала переживать по этому поводу.
Теплая ванна не дала нужного отдыха телу, привыкшему к вечернему плаванию, и, хотя очень хотелось просто упасть и полежать на прохладной плитке, остывая и охлаждаясь, Ангелина все же прошла в темноте по занавешенному коридорчику, отложила полотенце и спустилась в бассейн. И, не давая слабости даже малейшего шанса, поплыла, как всегда, до противоположного края чаши с водой и обратно, вдыхая чудесный горьковатый аромат какого-то цветущего кустарника и слушая привычные уже песни радующихся ночной прохладе птиц.
Звезды были словно подернуты дымкой, а растущая луна, наоборот, светила ярко — словно госпожа ночи старалась вовсю показать свою холодную красоту. Мир тихо и завороженно наблюдал за ней, царящей на небе, и даже разноцветные занавески поблекли, окрасившись в лунный голубоватый цвет. И Ангелина засмотрелась, почти задремала, облокотившись на бортик бассейна. В душе постепенно воцарялось умиротворение. Принцесса расслабилась, отпустила заботы. Здесь не с кем было воевать.
Она не сразу поняла, что в бассейне уже не одна. И не сразу смогла снова собраться, растерялась, дернулась прочь, забыв о том, что нужно вести себя с достоинством и не показывать слабости.
— Не уходи, — пророкотал Нории тихо, словно боясь спугнуть. — Я не хотел тревожить тебя. Думал, ты меня услышала.
Ангелина покачала головой.
— Я, наверное, заснула. Извини. Меня должны были предупредить.
Сердце все еще колотилось как ненормальное, и она спешно приводила эмоции в порядок и никак не могла совладать с ними.
— Ты меня боишься? — спросил Нории, склонив голову. Вода доходила ему до груди, он не двигался, и принцесса заставила себя прекратить вжиматься в бортик, выпрямиться — никакой слабости, никакого отступления. Хорошо хоть, что она скрыта водой, а свет луны, хоть и ярок, не дает что-либо разглядеть.
— Нет, — сказала она. — Нет.
Тело его мягко мерцало перламутром, но линии на нем почти не светились.
— Я много летал эти дни. Поэтому хотел прийти к тебе ночью, — произнес дракон, поймав ее взгляд. — Но Зафир сказал, что ты здесь. Дай мне прикоснуться к тебе. Я не буду смотреть, обещаю.
У нее чуть не вырвался нервный смешок. То ли очарованность луной так действовала, то ли усталость, то ли неожиданное появление дракона, но броня никак не желала вставать на место. А может, виной был запах белых, похожих на звездочки цветов, наполнивших сад своим тонким ароматом.
А возможно, ей было непривычно и приятно ощущать власть над древним и могущественным существом.
Да и не бежать же ей, первой Рудлог, прочь? Нории пользовался ее силой и неумением отступать, превращая их в слабость. Но если она уйдет сейчас — значит, признает, что слабее.
Разве Ангелина Рудлог может быть слабее?
— Хорошо, — сказала принцесса и улыбнулась. С превосходством. Повернулась к нему спиной, положила руки на холодную плитку, отсвечивающую голубоватым. И прикрыла глаза. Потому что все равно было страшно. От плеска воды, от движения мужского тела сзади.
— Ты такая горячая, — рокотал он ей на ухо, прижимаясь, обхватывая ее, — такая яркая, что затмеваешь собой луну. — Одна рука скользнула на живот. — Такая сильная девочка, неуступчивая, яростная. — Вторая легла чуть ниже, и Ани напряглась, не желая признавать то, что чувствует, разозлилась. — Не сердись, — голос приглушенный, тело прохладное, крепкое, и он ничуть не стесняется, вжимается в нее и застывает, — я не возьму больше, чем надо.
Низ живота под его крупной рукой пульсировал непривычно и сладко, и она не могла не злиться и не желать, чтобы он позволил себе вольность — тогда Ангелина могла бы полыхнуть и запретить ему прикасаться к себе.