Страница 17 из 138
Он, пытаясь успокоиться, взял в кулак ее волосы удивительного светлого льняного цвета, сжал прямо у затылка. Повернул ее голову влево. К щеке и сухим губам ее прилипли песчинки. Ани лежала с закрытыми глазами, и только нижняя губа была закушена от отчаяния. Лицо, тело, волосы были другие, но это была она, без сомнения. Ее запах и ее ритм дыхания, ее пульс и ее переливающаяся всеми цветами аура.
— Я больше не буду брать с тебя обещания, — сказал Нории своим рокочущим голосом, касаясь губами ее уха. — Просто запру тебя во дворце и не выпущу, пока ты не станешь моей.
Рука ее, лежавшая у лица, судорожно сжалась в кулак, загребая песок, затем разжалась. И она, и он понимали, что она проиграла.
— Слезь с меня, — прошептала красная принцесса.
Ярость и злость пылали пламенем, переплавляясь в какое-то бешеное желание убить, уничтожить, пустить ему кровь. Она застонала от бессилия и вдруг остро ощутила огромное мужское тело, лежащее на ней. Внизу живота закручивался тугой комок, и хотелось потянуться назад, как кошка, потереться ягодицами об его чресла, и будь что будет. Волосы на затылке встали дыбом, а соски, прижатые к горячему песку, отяжелели и стали вдруг такими чувствительными, что она едва сдержала стон.
— Слезь с меня, проклятый дикарь!
Нории потянул носом воздух. Ее запах изменился, и его тело мгновенно отреагировало на это. К ярости, страху и отчаянию теперь примешивался солоноватый запах ее желания, пряная смесь покорности и дикости.
— Я бы мог иметь тебя на этом песке до завтрашнего полудня, и ты просила бы еще, пока не потеряла бы сознание, — пророкотал он ей на ухо своим ужасающим голосом, вызывая болезненные спазмы внизу живота. — Но не бойся, маленькая принцесса, сейчас я не трону тебя. До первой нашей супружеской ночи у тебя будет время разобраться в том, чего ты хочешь на самом деле.
Он встал легко, одним рывком, а ей хотелось лежать и умереть. От реакции собственного тела, от того, что после всех испытаний, несмотря на опустошающую усталость, оно отвечало на его слова дрожью и томительной тяжестью. От того, что горы были так близко и ей не хватило совсем немного.
Нории поднял ее, напряженную, но без страха выдержавшую взгляд его вишневых глаз, отряхнул от песка. Какая же она маленькая, изящная, почти прозрачная, с этими голубыми глазами и тонкой кожей, такой нежной, что даже его изучающий взгляд слишком груб для нее. И длинные, ниже ягодиц, очень светлые волосы, и грудь, небольшая, вызывающая, и белый пушок, и аккуратные бедра… Он резко поднял глаза к небу, закрыл их, пытаясь справиться с собой.
— Полетели домой, Ани-лиша. Я слишком много дней тосковал без тебя.