Страница 5 из 142
— Здра-вия же-ла-ем, ва-ше ве-ли-чест-во!
Василина подождала, когда смолкнет вибрирующее эхо приветствия, и продолжила:
— Сегодня, спустя два месяца после восстановления монархии в Рудлоге, я прибыла сюда, чтобы возродить важнейшую традицию — королевскую дань уважения армии, защищающей нашу землю. Но не только для этого! — горячо сказала она в микрофон. — Я приехала, чтобы поблагодарить вас за верность в тяжелую годину испытаний для нашей страны, за верность и стойкость! Не умаляя заслуги других военных частей, оставшихся на стороне правящего дома, хочу отметить, что именно войска Севера выступили единым фронтом против заговорщиков, проливших столько крови. В том числе и кровь моей матери, ее величества королевы Ирины-Иоанны.
Она замолчала — голос все-таки дрогнул. Молчали и солдаты, молчали жители, глядя на скорбно изогнувшиеся губы молодой королевы и вспоминая давние страшные события, и тишина становилась звенящей, оглушающей.
— Я хочу, чтобы вы знали, — продолжила Василина тихо, но голос ее креп с каждым словом, — семья Рудлог не забыла вашей преданности! Именно здесь, на Севере, мы нашли приют и защиту тогда, когда они были нам необходимы. Ни один человек из нашего окружения не выдал нас! Именно здесь я встретила своего супруга, достойного сына этой прекрасной земли и вашего сослуживца, — камеры выхватили стоящего рядом с ней барона Байдека, — здесь родились мои дети. Север занял прочное место в моем сердце, и, несмотря на то что я приняла корону и вернулась в дом моей семьи, эта земля воистину стала моим вторым домом!
Люди слушали внимательно, и Василине с трибуны уже казалось, что она четко видит их — кивающих, ловящих каждое ее слово, — и ей было радостно от этого и немного страшно.
— И вот вам мое слово, — торжественно провозгласила королева в завершение, — сегодня все части Севера получат на свои знамена специально учрежденный орден Верности и звание «королевская». И в знак памяти и признательности от семьи Рудлог наследник короны в каждом поколении будет проходить службу в одной из частей Севера! Поздравляю вас! И спасибо!
Она говорила вдохновенно, от души, отступая от написанной и выученной речи, разрумянилась — и была необыкновенно хороша, и не столько слушали ее, сколько смотрели на экраны, на блестящие глаза, светлые локоны и розовые от мороза щеки. Была ли она величественной? Возможно. Но совершенно точно королева была близкой и понятной. Перед ней не трепетали, но ею любовались, в нее влюблялись и готовы были сейчас же пойти на край света — если вдруг ее величеству захочется отдать такой приказ.
Василина отступила от микрофона; снова зазвучали барабаны, и части гулко замаршировали на месте, разворачиваясь, и под грянувший оркестр пошли мимо трибуны одна за другой, на ходу приветствуя свою королеву. Правительница подняла руку, улыбаясь. Рядом с невозмутимым лицом стоял муж, но его молчаливая поддержка ощущалась скалой, которая не даст оступиться и ошибиться.
От бесконечных «Долгие лета, ваше величество», перекатывающихся от одной марширующей части к другой, заболели виски — а королева все махала, улыбалась и кивала, пока последний грохочущий подошвами прямоугольник не прошел мимо и не ушел по главной улице с площади, а оркестр не затих.
Тогда-то она и почувствовала, что спина у нее вся мокрая и что планируемый обед будет очень кстати — желудок сводило от голода, будто нервы сожрали всё, что оставалось там с полудня.
— Опять переодеваться, — со вздохом сказала Василина Мариану, когда он подал ей руку, чтобы проводить с трибуны. — Как я справилась?
— Великолепно, — серьезно ответил он. — Я женат на великой женщине.
— Которая, — ответила она так же серьезно, — озвереет, если не пообедает. Как самая простая и не великая.
На следующее утро, в воскресенье, когда королевская семья с сопровождающими уже собралась выезжать в одну из выбранных для посещения частей, Василине позвонил отец. И рассказал о том, как они с Ангелиной навестили соседей, и что он увидел и услышал в Орешнике. Пока он говорил, лицо ее величества темнело — накануне, при посещении больниц, к ней подходили люди, благодарили за быструю помощь в восстановлении домов и лечении, а она любезно отвечала: «Рада, что все налаживается. Спасибо, что поделились». И на таком контрасте звучало то, о чем говорил Святослав Федорович, что она совершенно расстроилась. И разозлилась.
Машины были уже готовы. По-хорошему, можно было бы перейти к месту назначения телепортом, так как часть находилась к югу от Лесовины, а искажались порталы только в горах, но лицезрение гражданами вереницы машин было неотъемлемой частью визита. И барон Байдек, усевшись рядом с супругой в автомобиль, молча слушал, как звонит она премьеру Минкену, обрисовывая ситуацию, и просит организовать мониторинг работы комитета по устранению последствий чрезвычайных ситуаций. Пока — по Иоаннесбуржской области, а в течение двух недель — по всем пострадавшим регионам.
— И, конечно, — добавила она, морщась от странных завывающих звуков из динамика, — я очень рассчитываю, что ответственные лица не будут знать о проверке, Ярослав Михайлович. Отчет по области должен быть у меня так срочно, как возможно.
— Обязательно, ваше величество, — невозмутимо ответил премьер по громкой связи, — я отдам все распоряжения. Виновные понесут наказание, я и сам готов…
Где-то на фоне раздался мужской одобрительный гомон, восклицания: «Нет, ну как он, мать ее, вытянул! Килограмм шестнадцать, не меньше…» — и сочный восхищенный мат.
— Извините, ваше величество, — попросил премьер и, видимо, прикрыл рукой трубку — звуки и голоса стали глуше.
Королева выразительно помолчала, Байдек улыбнулся и одними губами пояснил: «Зимняя рыбалка». А выл в динамиках, по всей видимости, ветер.
— Полно, Ярослав Михайлович, — сказала она уже мягче, хоть и не переставая хмуриться, — уверена, что вы всё, что должны были, сделали. Остальное узнаем по результатам аудита. Отдыхайте. До свидания.
— Вы можете беспокоить меня в любое время дня и ночи, моя госпожа, — любезно откликнулся Минкен, — и я поддерживаю ваше возмущение. Благодарю, что не стали рубить сплеча, а решили разобраться. Отдаю вам должное.
Он попрощался, и Василина отключила громкую связь.
— Вот старый лис, — с досадой пожаловалась королева мужу, — и похвалил, и нравоучение высказал.