Страница 8 из 145
— Скажешь тоже, — улыбнулась сестренка грустно, и в улыбке этой я увидела отголосок нашей общей тоски.
— Много раз скажу, — я дернула ее за косичку. — И вообще, уходи-ка ты из этой комнаты пыток, ужин через полчаса.
— Сейчас, — Алина вздохнула. — Еще раз попробую. Или два.
Из зала я вышла под ее сдавленное пыхтение.
Зигфрида я поймала, когда он уже одевался, спеша улизнуть от нас на выходные. Но магу не повезло. Он посмотрел на меня почти обреченно и послушно взял координаты.
— Сможете открыть? — спросила я. — Мне нужно туда завтра к одиннадцати.
— Смогу, — голос был несчастным.
Ну извините, господин Кляйншвитцер, все претензии отправляйте в Дармоншир.
— Тогда я зайду к вам с утра? — уточнила я.
— Конечно, ваше высочество, — сказал самый грустный маг на Туре, и я поспешила удалиться, пока меня не замучила совесть.
Хорошо, что Ангелины не было за ужином — задерживалась в Теранови. Она бы точно поняла, что со мной что-то не так. Меня просто потряхивало от возбуждения. Мариан с Васей еще не вернулись с Севера, а младшие сестренки и отец легко приняли мое объяснение, что завтра я еду на ипподром. Тяжесть и вялость как рукой сняло — и лишь тихий голос внутри укоризненно шептал мне, что я в очередной раз сбегаю от проблем, что не время пускаться в приключения. Я была с ним согласна. Но если не отвлекусь, точно убью кого-нибудь — и лучше пусть это будет Дармоншир. Заслужил.
Утром еще более печальный, чем вчера, Зигфрид открыл Зеркало — и я шагнула в огромный серый ангар. Прямо передо мной были распахнутые высокие двери, и за ними сверкало бесконечное заснеженное поле. А на нем ярким полосатым пятном выделялся подпрыгивающий на снегу воздушный шар.
— Вам точно сюда, моя госпожа? — с сомнением спросил Кляйншвитцер. — Я могу подождать вас.
Я огляделась — натянутые от потолка до пола наискосок тросы, высокий помост, маты внизу, полки с какими-то сумками. Сердце застучало быстрее. Не может быть. Я всю жизнь об этом мечтала.
— Точно, Зигфрид, — уверенно сказала я. — Идите. Я позвоню.
Он исчез в Зеркале, а ко мне со стороны шара уже шагал какой-то человек. Низенький, плотный, с обветренным загорелым лицом.
— Здравствуйте, леди. Меня зовут Рич Са́мкинс. Я владелец этого клуба.
Говорил он по-инляндски, чуть картавя.
— Позвольте ваш пригласительный?
Я поколебалась и протянула ему «визитку» с одуванчиком.
— О, да, да! — воскликнул он. — Сейчас, одну минуту! Костюм, и потренируем посадку!
Начался инструктаж. Я скользила вниз по тросам, послушно сгибала ноги, пробегала вперед — и все смотрела в открытые двери, за которыми виднелось затянутое легкими облаками голубое небо. И, случайно повернув голову, наткнулась взглядом на выходящего из Зеркала Люка. Он поклонился, усмехнулся со своим обычным дерзким прищуром. Ничего не сказал. Просто стоял и смотрел на меня, а я сжимала зубы от его присутствия — и потом, когда он отошел в сторону и стал переодеваться, не могла не глядеть на его крепкие плечи и спину, на линию позвоночника, уходящую под ремень брюк. Худощавый, жилистый. Великолепный.
Еще через полчаса мы стояли напротив друг друга в корзине поднимающегося воздушного шара. Самкинс быстро повторял уже выученные наизусть инструкции. Не паниковать. По правилам шар опускается пустым, поэтому прыгать придется в любом случае. Свободное падение — с трех километров, длительность сорок секунд, считать до тридцати, затем дернуть кольцо. Если не дернуть — у новичков парашют раскрывается принудительно. Даже если не раскроется, снизу подхватит маг.
Земля, чуть покачиваясь, удалялась, я вдыхала морозный воздух, слушала шум горелки и смотрела в темные глаза молчаливого Кембритча, закрытые плотными очками, — и светло-голубая бесконечность за его спиной, с зимним, почти белым солнцем и светящимися желтым и розовым облаками манила меня так, что хотелось кричать. Я с детства мечтала прыгнуть. Но сначала не разрешала мама. Потом на это не было времени и денег. А после и вовсе не до этого стало.
Инструктор что-то говорил, хвастался, отмечал километраж — дышать становилось труднее, мороз усиливался — но мы не слушали его, прикованные друг к другу знакомым невозможным притяжением.
«Страшно?»
«Ну тебе же не страшно».
Он снова усмехнулся. Дыхание у меня от предвкушения прерывалось, и сердце стучало уже так, что слышно должно было быть на километры вокруг.
— Проходим облачность, — крикнул инструктор, и мы погрузились в вязкую влажную дымку. Вынырнули через несколько длительных минут. И полетели к солнцу — а под нами пышным, взбитым ковром стелились белые облака. И дух захватывало от высоты, от виднеющихся в промежутках крошечных поселений, от расчерченных тонкими ниточками дорог заснеженных полей, щетины лесов и крутой линии горизонта.
— На борта! — скомандовал инструктор.
Я заледенела. Выдохнула. Люк, ухватившись за стропу, забрался на борт корзины, встав спиной к пустоте, — и в лице его, в глазах появилось что-то хищное, темное. Он посмотрел на меня, словно спрашивая: «Испугалась?» И я полезла тоже, хотя ничего не соображала от страха.
Борт оказался широким, и я вцепилась в стропы, с ужасом глядя себе под ноги — туда, где не было ничего. Только волнистое поле облаков. Адреналин в крови зашкаливал, и холода не чувствовалось, и мышцы болели от напряжения.
— Старт! — крикнул Самкинс.
Кембритч взглянул мне в глаза — и я задохнулась от требовательности в его взгляде, вздернула подбородок — и разжала пальцы.
Тридцать.
Медленно, лицом к солнцу, я полетела вниз, раскинув руки и крича от страха и счастья — и увидела, как от стремительно поднимающейся корзины отделяется мужская фигура в темном костюме и, вытянувшись стрелой, летит ко мне.
Двадцать один, двадцать…
Я влетела в плотное облако — и тут меня нагнали, обхватили, с жесткостью вжались в губы губами, и я обвила Люка ногами, вцепилась руками. Мы словно зависли в невесомости. Не видно было ничего — мы крутились, парили в белом тумане и отчаянно, жадно целовались, и ветер свистел мимо, вокруг, яростно пытаясь отцепить нас друг от друга.
Десять… девять…
Облака вдруг кончились — ударило по глазам светом и пространством. Люк, обхватив меня за талию, еще раз прикоснулся к моим губам и четко, хоть и не расслышать было ничего, проговорил:
— Не злись.
И дернул за кольцо. Падение остановилось — меня рвануло вверх, раскрылся цветной купол парашюта, — но я смотрела не на него — вниз. Туда, где сумасшедший Кембритч летел к земле.