Страница 50 из 145
Часть 1. Глава 9
— Екатерина Степановна!
Катя подняла голову от письма, которое надиктовал ректор, — она переписывала начисто. Перед столом стоял воодушевленный шестикурсник, сжимая в руке букет цветов.
— Это вам.
— Благодарю, — и, главное, на лице ровное выражение. Не дать понять, что ты смущена или тебе приятно, иначе воспримут как поощрение. — Поставьте в вазу, пожалуйста. Она в шкафу справа.
Студент с готовностью оглянулся, чуть потемнел лицом — в приемной уже стояло три букета, — но послушно взял вазу. Дальше она не смотрела — дописывала письмо. Можно было бы напечатать, конечно, на эмагки́не — но Катерина еще не очень уверенно им владела. Подобные электронно-магические кодеры информации появились меньше десятка лет назад, пока в широкое употребление не вошли из-за дороговизны и использовались в крупных организациях, банках, государственных службах, в которых даже соединялись во внутренние сети. Эмагкин был изобретен одной из известнейших магученых столетия Галиной Лакторевой, став побочным результатом ее разработок вооружения, состоял из плоского монитора, подключенного к круглой клавиатуре с сердечником из магического накопителя, и позволял работать с текстами, цифрами и изображениями.
В любом случае особая корреспонденция — к главам других учебных заведений, к людям, занимающим высокие должности, — требовала в знак уважения писать от руки перед отправкой телепорт-почтой.
Студент помялся рядом, и она снова подняла голову.
— Очень красивый букет, — сказала Катерина мягко, но с вполне однозначным намеком.
Студент вздохнул.
— Павел. Сухоплатов.
Катя посмотрела на часы. Но тут зловеще заухала деревянная сова — и секретаря спас ректор, появившийся в дверном проеме:
— Пара начинается через семь минут, господин Сухоплатов.
— Да, Александр Данилович. Извините, — парень неохотно покинул помещение.
Катерина покосилась на начальника. Тот ответил насмешливым взглядом.
— Разбиваете сердца моим студентам, Катерина Степановна?
— Я ничего не делаю, — сдержанно проговорила она.
— Да не сжимайтесь вы снова, — сказал Свидерский с досадой. — Я шучу. У меня такое ощущение, что вы меня побаиваетесь, Катерина Степановна.
Она не ответила. Что отвечать, если так и есть? Свидерский за все время, что она работала здесь, ни разу не повысил голос, даже когда поначалу она ошибалась по-страшному. Ни разу не выразил недовольства, был терпелив, всё объяснял. Но ей все время казалось, что это ненадолго. Что все это маска, и вот сейчас он разозлится по-настоящему и проявит себя во всей красе. И понимала она, что это «наследие» от мужа, чтоб ему и после смерти все воздалось, а поделать с собой ничего не могла.
Катя старалась не показывать своей настороженности, но ректор все равно замечал. И как она избегает прикосновений. И как нервничает из-за его оценивающих взглядов, которые он и не скрывал. Ей все время хотелось опустить глаза и отступить, но она сдерживалась и смотрела куда-то начальнику в переносицу.
— У меня для вас есть задание, зайдите. — Александр развернулся и отправился в кабинет. И Катерина, задержавшись на несколько секунд, чтобы посмотреть на себя в зеркальце и тронуть губы красной помадой, захватила блокнот и пошла за ним.
— Кофе, Катерина Степановна? — предложил Свидерский, когда она вошла в кабинет. Катя покачала головой.
— Разве это не моя обязанность, Александр Данилович?
Бывшая секретарь, Неуживчивая, номер которой Катерина первую неделю набирала по двадцать раз на дню и которая учила ее премудростям работы с терпеливостью монахини, позвонила сегодня, чтобы проконтролировать дела, — и высказала свое негодование тем, что начальнику не варят кофе и не приносят обед. Катя пообещала исправиться.
— Ваша, — согласился он с улыбкой. — Но я кофеман. Могу до десяти чашек в день выпивать. Осилите бегать туда-сюда?
— Я осилила нормативные акты, — сказала она ровно, — теперь, думаю, невозможного для меня не существует.
— И то верно, — проворчал ректор. — Ну пожалуйста, приступайте.
И когда она колдовала над кофемашиной, и когда склонялась за капсулами — отчетливо чувствовала на спине его взгляд. Будь это просто мужской взгляд, Катя бы не нервничала так. Но ей постоянно казалось, что там есть что-то еще. Словно он подозревает, что она канцелярию ворует, что ли.
Впрочем, она сама привыкла наблюдать за начальником исподволь. Своеобразная терапия. Поиск отличий от мужа.
Двигался Свидерский скупо, в отличие от знакомого ей экспрессивного Мартина и высокомерно-небрежного герцога Симонова. Не любил костюмы, но постоянно носил пиджаки, однако вечерами, когда заканчивалось приемное время, Катерина часто заставала его в рубашке, с закатанными рукавами. Излучал доброжелательность и уверенность. Больше любил двигаться, нежели сидеть, — письма и приказы диктовал, быстро прохаживаясь по кабинету. Симонов не был толстым, но тело у него было нетренированное, ленивое. А Свидерский, хоть и казался худым для своего роста, мог похвастаться крепкими мышцами. Во всяком случае, по дому он ее пронес не запыхавшись. Подмечал мелочи: «У вас новая помада? Приятный оттенок», «Не выспались?», «Устали?». Легко говорил комплименты — она уже успела привыкнуть к его «Чудесно выглядите, Екатерина Степановна». И постоянно наблюдал за ней — оценивающе и забавляясь, будто охотник, смотрящий в прицел на зайчиху с зайчатами.
— У вас же здесь есть кухня, — сказала Катя, возвращаясь с двумя крошечными чашечками на блюдцах. — Можно варить, а не прибегать к механике. Вкус совершенно другой.
— Умеете? — он сощурился, глаза блеснули.
— Я много чего умею, — ответила она легко. Села на кресло, пригубила напиток и едва заметно недовольно хмыкнула: права, совсем не то.
— Сами напросились, Екатерина Степановна. — Ректор свою порцию выпил залпом и вздохнул, тронул языком уголок губ, где осталась темная полоса. — В следующий раз вызову вас, сварите. Оценю ваши таланты.
Катерина кивнула.
— У вас было ко мне дело, Александр Данилович.
— Да. — Свидерский крутанул чашку на блюдце. — Скажите, Екатерина Степановна, как ваше окружение отнеслось к новой должности? Ведь, если откровенно, она не по статусу вам, совсем не по статусу.
«Какое окружение? — подумала Симонова с раздражением. — Марина только за, дети в саду, светскую жизнь я не веду».
— Мне звонила ваша мать, — пояснил он свой вопрос. — По прямой линии, минуя вас. Откуда-то взяла телефон.