Страница 24 из 145
И она пошла. Но перед этим еще раз взглянула на башню ректора. Окно открыто, но никого там нет. Показалось? А если этот гад стоит там и наблюдает за ней? И насмехается?!
На старте Алина перевела дыхание, сосредоточилась. И по свистку понеслась вперед под дружные подбадривающие возгласы одногруппников. И как-то все пошло хорошо: и дыхание держалось ровно, и ноги будто сами собой ускорялись, и дорожка ложилась под подошвы мягко, пружиняще. Она почти летела, будто у нее вдруг выросли длинные и быстрые ноги. И добежала-таки. Одногруппники свистели и кричали: «Молодец!» и «Давай, Алинка!!!»
— Ну? — с волнением спросила она преподавательницу. — Как? Сколько?
— Сдала, — удивленно сообщила та, и Алинка аж подпрыгнула от счастья. — Почти впритык, Богуславская. Но сдала. Умница!
Алинке стало стыдно: тренер явно радовалась за нее. Но Наталья Геннадьевна тут же построжела и добавила:
— Теперь давай отжимания и на турник.
Принцесса потерла влажные саднящие ладони о штаны и побрела туда, где уже начинали выстраиваться студенты для отжиманий.
— Время для медитаций тоже дадим, — успокаивающе говорил Алекс. Макс докурил, мрачно подумал, что обед ему сегодня уже не светит, — и потянулся за еще одной сигаретой. И снова пошел к окну. Как раз чтобы застать счастливо прыгающую рядом с преподавательницей Богуславскую.
Он выпускал дым, Алекс бубнил за спиной, то уговаривая, то обещая, и Макс с удовлетворением подумал, что к своему счастью отказывался от всех предложений возглавить то или иное учебное заведение. Потому как такого терпения у него точно никогда не было. И не будет.
Тем временем внизу юные спортсмены отжимались — и среди них, провисая корпусом и застывая на дрожащих руках, Богуславская, — кидали мячи, подтягивались. Когда-то и ему было непросто осилить двадцать движений на турнике, первую норму для парней. А сейчас предел мечтаний — пятьсот движений на пальцах левой руки. Тротт пошевелил плечами — рубашка натянулась, мышцы приятно заныли. Хорошо. Действительно хорошо.
Сигарета почти дотлела, когда к турнику на спортплощадке подошла очень упрямая принцесса. Он наблюдал за ней даже с каким-то азартом, смешившим его самого. И с первого же рывка вверх понял, что не осилит. Тело болталось, ноги она старалась держать прямо, а нужно было помогать ими, сгибая. Но девчонка упорно толкала себя наверх, касалась подбородком перекладины и валилась обратно, давая лишнюю нагрузку на мышцы. И перерывы между подъемами становились все больше. Вот сделала пятый… повисела… Шестой.
Он затянулся и усмехнулся одними губами.
Седьмой. И повисла — Макс очень четко увидел капельки пота на ее затылке и то, как почти соскользнули с турника тонкие пальцы. Зажал сигарету губами, мгновенно экранировал преподавателя, выставил руки, прикрывая глаза и чувствуя, как далеко внизу он обхватывает ее за талию, — и потянул легкое тело вверх. Медленно, осторожно, чтобы не вызвать подозрений. Девчонка дернулась и замерла, послушно двигаясь к перекладине.
Раз. Другой. Третий.
Ну хотя бы ума хватило не завизжать.
Сигарета обожгла губы, и он с отвращением выкинул ее в окно. И отошел — в тот самый момент, когда принцесса спрыгнула на землю и начала растерянно оглядываться.
— Договорились. Ждем вас в феврале, уважаемый Той Дэ. — Свидерский завершил разговор, положил трубку и с наслаждением потянулся. — Кофе? — спросил он. — Правда, теперь я готовлю его сам — очень странно себя чувствую, когда напитки мне подает герцогиня.
— Зачем тогда брал? — сухо поинтересовался Макс. — Для красоты? Бумагами тоже сам занимаешься?
Ректор улыбнулся.
— Нет, с бумагами худо-бедно работает Екатерина. — Он достал из стола стопку документов, протянул Максу. — Подписывай, а я сделаю кофе. Или, может, пообедаешь со мной?
— Не нужно. — Тротт быстро просматривал документы. — Времени нет, Данилыч. Сейчас у меня лекция у первого курса по основам стихийных закономерностей, а до нее нужно еще вернуться домой, в лаборатории центрифуга на таймере стоит. И до вечера нужно по максимуму успеть с делами, а то завтра несколько часов выпадает: с утра студентов тренирую, потом зачет у первого курса.
— Мне иногда страшно за тебя, Малыш. — Алекс все же пошел к кофемашине, включил ее: вдруг успеет впихнуть в друга чашку? — Кажется, что однажды ты просто упадешь и умрешь от переутомления.
— Не умру, — буркнул Тротт, не поднимая взгляд от бумаг, — пока не закрою все долги, точно.
— Ну а поскольку ты тут же наберешь новых задач, — Свидерский поставил перед ним кофе, — то будешь жить вечно!
— Да будет так, — проворчал Макс, поколебался, но под насмешливым взглядом друга все же потянулся к чашке. Выпил в несколько глотков, дочитал, кивнул удовлетворенно, взял со стола ручку и быстро расписался там, где это было необходимо.
Но из кабинета Свидерского Тротт отправился домой не сразу. Он вышел из Зеркала на первом этаже университета, у настороженно воззрившихся на него каменов. Впрочем, настороженность эта имела явный оттенок глумливости.
— А чего мы видали… — забавно закатывая глаза, протянул Аристарх. Голос его эхом прокатился по пустому коридору — до окончания пары было еще минут сорок.
— Ну, сердце-то небось не камень, — поддержал его Ипполит, — проняло девичьими страданиями-то. Чегой пришлепал-та, малец? Будешь уговаривать, чтоб не раскрывали тебя? А что нам за это будет?
Камены захихикали.
— Пришел напомнить, что ей у меня еще экзамен сдавать, — сухо прервал веселье Макс. — Как бы ваша болтовня не навредила.
— От ведь парази-и-ит! — восхищенно и разочарованно простонал Аристарх. — От интриган!
— Злодеюшко! Шантажуст! — подвывая, вторил ему Ипполит. — Нет чтобы поклониться, попросить слезно, так он угрожать!
— У меня нет на это времени, — привычно ответил Макс и открыл Зеркало. — Рад, что мы с вами друг друга поняли.
Принцесса Алина, получив выстраданный зачет и удивленную похвалу от тренера, устало поковыляла через стадион к раздевалке. Рядом с ней шли Ивар с Олегом, о чем-то болтая, но она слушала вполуха и отвечала невпопад. Периодически ее обгоняли другие одногруппники, радостные, шумные, поздравляли — и она смущенно и почти сердито улыбалась в ответ.
Болели содранные ладони, при падении она еще и что-то в боку, как оказалось, ухитрилась потянуть, что обнаружилось на отжиманиях — никак не принять было правильную позицию. И к турнику она подходила почти со слезами, не представляя, как сможет хотя бы висеть, не то что подтягиваться.