Страница 18 из 32
Поэтому Мастер опустился на песок, не долетев до зеленой зоны своего города. Выхватил из воздуха клинок, распорол себе предплечье, щедро полив кровью пустыню — и первых поднявшихся из-под земли песчаников встретил почти с облегчением и злой жаждой.
Он дрался, убивал, рвал их — а духи мертвой земли будто чувствовали близкий конец, и ревели, и поднимали песок до небес, пытаясь уничтожить красноволосую смерть с сияющими клинками. В небесах проявлялись первые тусклые звезды, провожая уходящее за горизонт солнце, и все новые и новые духи вставали из барханов, бросались на лезвия. И чудилось Чету в этом какое-то отчаяние, будто они желали погибнуть в бою, а не просто раствориться, смытые волной чуждой им стихии.
Горечь после боя никуда не ушла, только стала острее. И Зов уходящего Владыки Четери выслушал, стоя обнаженным на остывающем песке; в последних лучах заходящего солнца все еще оседала желтоватая пыль, уносимая едва заметным ветерком.
Выслушал, опустил голову, чувствуя, как по разгоряченному плечу скользит холодный Ключ. Все правильно. Последний Владыка старых Песков уходил, закрывая свои и чужие долги. Защищая и свой народ, и своих друзей, и свою женщину, которую он выбрал, — ну и что с того, что она не выбрала его?
Все правильно. Но все равно больно.
Боль не утихла и во время охоты, когда Четери, рыча, догонял и рвал челюстями испуганных антилоп, — горячая кровь лишь усилила восприимчивость, и первую волну силы, исходящую от умирающего друга, Чет почувствовал гораздо раньше, чем она прокатилась по небу.
Скоро стихия, оплаченная кровью сына Синей и Белого, разольется над всеми Песками. И с последним вздохом Владыки Истаила опустится на пустыню, возвращая ее к жизни.
Четери вернулся в Тафию и во внутреннем дворе, на резной скамье, обнаружил уснувшую жену. Здесь она ждала его, здесь встречала каждый раз, улыбаясь и подходя, чтобы обнять. А сейчас не дождалась, уснула.
Чет не стал ее будить. Подхватил на руки, отнес в спальню, аккуратно уложил на кровать. Вернулся обратно и потребовал вина. Кислого, сухого, терпкого.
Завтра будет новый день, в котором не будет Нории, и он, Чет, станет единственным Владыкой возрожденных Песков.
— Почему? — прошептал он, глядя в перламутровое море небес.
Мать-богиня не ответила, и он взял кувшин и начал пить. Бодро плескал фонтанчик в широкой чаше, и вода в нем редко подрагивала в такт земле. Птицы испуганно молчали. На Пески опустилась тишина.
Чет отбросил опустевший кувшин, переждал очередной толчок и потянулся за полным сосудом. И замер, первый раз в жизни остолбенев от изумления.
Вода в фонтане встала столбом и выплеснулась во все стороны, добежав до ног дракона. А в чаше из кипящей жидкости и золотистого тумана соткалась обнаженная беловолосая женщина. Выгнулась, упираясь затылком в дно фонтана, забила руками по поверхности воды, закричала от боли, как раненая чайка, — и Четери бросился к ней, выдернул из воды, сжал: так ее корчило, что могли порваться связки. Она кричала и кричала, пока не охрипла.
— Х-х-холодно, — сипела Ангелина Рудлог, цепляясь за дракона скрюченными пальцами и сотрясаясь от крупной дрожи. — Че-е-е-е-ет! А-а-а-а-а-а-а!
Кричала принцесса жутким шепотом, и радужка стремительно белела, и сама Ангелина была белая в синеву. Снова выгнулась в судороге, и Мастер в несколько шагов преодолел расстояние до скамьи, зафиксировал старшей Рудлог голову, с трудом разжал зубы и начал вливать в нее вино: большая часть проливалась на тело, но она пила, жадно глотая, стуча зубами по краю кувшина. Ноги ее не держали. Четери стянул рубаху одной рукой, натянул на правнучку Седрика, прижал к себе и вздохнул, наполняя Ангелину витой. Принцесса, не соображающая от боли, царапала его до крови и силилась сделать вздох.
Земля под их ногами вздрогнула.
— Как ты появилась здесь, безумная женщина? — спросил дракон, когда Ани перестала выгибаться и обмякла в его руках. Весила она еще меньше, чем он помнил.
— Попросила, — прошептала она с трудом. — Мне сказали, тут вода, сюда меня могут перенести, тут ты, ты поможешь. Помоги мне, Четери, — она подняла белые от мук глаза. — Отнеси меня к нему.
— Ты опоздала, — без злости проговорил Мастер. — Он скоро умрет. Он и так оказался слишком силен.
От нее полыхнуло таким жаром, что потрескались пустые кувшины и ветви на цветущих кустах жасмина обуглились. Ани снова вцепилась ногтями в драконье плечо. Потекла кровь.
— Нет, — прорычала она вибрирующе, — не умрет. Помоги мне! Ну же! Прошу, Четери. Прошу тебя!
Он восхищенно, почти благоговейно цокнул языком и отступил. Потому что теперь окончательно слетели вся шелуха и все предубеждения, и он увидел ее такой, какая она есть: величайший воинский дух, сильнейшая кровь буйного Красного, заключенная в слабое тело. Как жаль, что она не родилась мужчиной. Как горд бы он был иметь такого ученика.
Снова вздрогнула земля — и плеснула над их головами еще одна перламутровая волна. Ангелина посмотрела вверх.
— Что это? — спросила она неверяще.
Землю снова тряхнуло.
Тук-тук. Пауза.
В глазах принцессы появился ужас, смешанный с пониманием.
— Это его сердце, — глухо проговорил Четери. — Бьется все медленней.
— Да что же ты стоишь, глупый дракон! — крикнула она зло, мгновенно приходя в неистовство. — Оборачивайся немедленно!
И Мастер клинков, словно покорный слуга, отошел подальше и сделал так, как она велела.
— Успею, — твердила Ангелина, глядя вперед, туда, где на горизонте разливалось белое сияние. Руки, сжатые вокруг красного шипа на гребне Чета, немели от напряжения и холода. — Успею, — шипела она ледяным потокам ветра, выводящим песнь смерти. Смерть смотрела на маленькую женщину чуть насмешливо и снисходительно, дразнила ее, то даря надежду, то погружая в отчаяние все замедлявшимся ритмом сияющих волн, колола едва заметными искрами звезд: «Ну куда ты торопишься, Красная, зачем? Никто еще не ушел от меня, и он не уйдет, и ты не успеешь…» — Успею!
«Отец мой, помоги. Не просила тебя никогда и ни о чем; сейчас прошу, заклинаю: услышь меня, помоги!»
Ветер стал жарким, напоил ее силой, огладил ласковыми ладонями. Дракон фыркнул, затрубил благодарно, понесся еще быстрее.
«Не в моих силах сейчас помочь тебе, дочь моя. Но все, что нужно, у тебя от меня есть. Благословляю».