Страница 27 из 31
Часть 1. Глава 5
25 апреля, Иоаннесбург, Василина
Константиновские часы пробили семь утра, когда автомобиль ее величества остановился у широкого дворцового крыльца. Василина, едва заметно зевнув в плечо мужу, подождала, пока он выйдет и подаст ей руку, и пред очи подданных явилась уже собранной, с легкой улыбкой на губах.
Традиционно парадный вход снаружи охраняли восемь гвардейцев. Сегодня к ним присоединился девятый помощник — на верхней ступени, горделиво вытянув шею, сидел огнедух Ясница.
Когда королева ступила на лестницу, гвардейцы отдали честь, встали смирно — и пламенный гепард повторил их движение, поднеся лапу ко лбу и заставив Байдека хмыкнуть, а Василину засмеяться и, склонившись, поцеловать его в огненный лоб.
— Молодец, — принц-консорт, проходя мимо, потрепал его по холке: Мариан теперь постоянно носил подаренный огнедухом браслет, защищающий от ожогов. Ясница, изогнувшись лентой, текуче скользнул рядом во дворец, в открытые слугами тяжелые двери. — Доложить обстановку!
— Все споко-о-ойно, — протянул гепард мурчаще. — Дети-и-и спят. Побудка через пя-а-ать мину-у-ут!
За дверями Василину встречала помощница — сделав книксен, протянула список дел. Первым шло совещание с военными и безопасниками, на которое королева с принцем-консортом направлялись прямо сейчас, затем завтрак — время, когда они могут спокойно побыть с детьми. Последние дни это случалось слишком редко.
Секретарь, следуя на шаг позади, перечисляла просьбы о встречах, придворные и служащие, спеша по делам, кланялись королевской чете и приседали в книксенах, огненные саламандры на стенах и искрянки под потолком радостно потрескивали при виде дочери Красного. А Василина, шагая к залу совещаний, думала о том, как хочется сейчас пойти в детскую и самой разбудить сыновей, а затем шептаться тихонько, чтобы не проснулась Мартинка, и валяться, обнимаясь, и баловаться самым расслабленным образом. Но война не давала им времени — а дети росли слишком быстро, и королева с тоской ощущала, что упускает самое важное, нужное ей, то, что потом не наверстаешь. Уже и дочка не только бойко топала под присмотром няни, но и стала лепетать первые слова, и Василь вытянулся, вдруг превратившись из мальчишки с по-детски округлыми щечками в маленького беловолосого мужчину, которому в июле исполнится семь и положен будет собственный камердинер, наставник и покои, а Андрюшка, ужасно скучающий по маме, с гордостью показывал, как слушается его щенок, подаренный Кембритчем. Да и щенки за это время вымахали почти до размеров пони.
— Чужи-и-их во дворце нет, — слышала она позади горделивый доклад Ясницы, — зато сво-о-их прибавилось!
— Сколько? — терпеливо уточнил Байдек. Гепард смущенно зафыркал.
— Трина-а-адцать!
— Правила объяснил?
— Конечно-о-о!
Ясница, когда не находился с младшими Рудлогами, таскался за принцем-консортом по гвардейской части и с удовольствием принимал участие в построениях и тренировках. В отсутствие Байдека то и дело выскакивал перед патрулями и постами, «проверяя боеготовность», и довольно облизывал усы, наведываясь в столовую: бойцы привыкли к нему настолько, что безбожно закармливали ароматическими маслами, и гепард теперь лоснился разноцветными потоками пламени.
На плошки с маслами приманилась пара десятков огнедухов поменьше и ежедневно прибавлялось еще несколько — поэтому во избежание пожара в казармах Байдеку пришлось наводить порядок. Устанавливать совместные дежурства духов и солдат, ставить необычных бойцов на довольствие, назначать время кормежки и издавать приказ о том, что при гвардейской столовой теперь питаются и пламенные помощники. Огнедухи его слушались беспрекословно, хоть и не с такой восторженностью, как Василину. Но королеве стоило один раз сказать Яснице: «Передай всем, что к приказам моего супруга нужно относиться как к моим», — и проблем не возникло ни разу.
У дверей зала совещаний Ясница, успевший доложить все на свете — от того, что готовят повара на завтрак до ссоры двух придворных дам, — вильнул в сторону, вспорхнул в воздух огненной птицей с сверкающим хохолком и в сопровождении стайки искрянок полетел в сторону Семейного крыла, контролировать пробуждение младших Рудлогов. А королева с мужем зашли в зал, в котором их уже ждали военный министр с заместителями, Стрелковский и Тандаджи, такой же спокойный, как обычно.
Примерно в это же время в Нижнем мире император Итхир-Кас в шатре, который поставили для него на равнине у трех гор, слушал своих связных. Над Иоаннесбургом день только начинался, а над ставкой императора давно отгорел закат, и луны уже мчались по отдающему фиолетовым небу, отражаясь в водах рек.
Два оставшихся шара из божественного материала, служивших ключами в новый мир, были теперь принесены в центр равнины и расположены на расстоянии трех тысяч шагов друг от друга и от армии императора — чтобы при открытии врат над любым из них можно было сразу поднимать войска и идти в атаку. Вокруг кипел лагерь: наемники занимались своими делами, а в загонах, помимо инсектоидов, находилось теперь около двух тысяч невидши, по приказу командиров, приставленных к ним, впавших в сонное оцепенение.
До окончания декады, в которую провидица Индерин обещала открытие следующих врат, оставалось пять дней, и тха-нор-арх ждал этого с тем сладостным чувством, с каким одерживаешь первую победу и первый раз окунаешь меч в кровь врага. Взгляд его от предвкушения сделался совершенно безумным, новый вызов радовал и горячил кровь, как в молодости, но Итхир-Кас был собран и сдержан как никогда — много в его прошлом было больших битв, оставивших после себя опыт, терпение и умение оценивать свои силы и силы противника.
За обороты лун, прошедшие с открытия первых врат, жители нового мира при всех их чудесах и уровне развития военных механизмов так и не смогли победить простых наемников с инсектоидами, так что они смогут противопоставить невидши? Один невидши стоит сотни искусных наемников, и не боится ни боли, ни огня, в отличие от охонгов, не ведает страха и не требует отдыха и сна, как люди.
И сам Итхир-Кас, потомок воинов, измененных еще до прихода на Лортах, подозрительный, умный и жестокий, был опаснее любого бойца. Руки его были все так же крепки, как в молодости, удар — точен, а ментальная сила, данная богами, не имела равных и могла заставить сотни людей повиноваться его воле. Так отчего бы ему было не верить в победу?