Князь Рысев 2

Глава 10

Доктор, к которому привела нас Мая, осматривал девчонку пристальным взглядом, щурясь, приговаривая и то и дело качая головой. Время от времени он поднимал взгляд, бросал его на затихшую Маю — не понимать, кто стал причиной таких увечий он не мог. Но он молчал о своей догадливости — интересно, сколько же ему платили за молчание?

Много, заверила меня потом огненная дочь Тармаевых. Доктор ей не нравился — слишком суетливый, слишком любопытный, слишком себе на уме. Будто он всю свою жизнь, до того, как примкнуть к благородному дому только и занимался тем. Что коллекционировал эти самые «слишком», чтобы сейчас их все вплести в свой характер.

Он ей не нравился, но дело своё знал.

— Жить будет? — я спрашивал, сам не зная зачем. Даже если она выживет — что дальше? Буду ходить к ней с розочками и открытками по воскресеньям? Желания не было никакого. Может. С виду эта девчонка и выглядит невинно — но ведь от её грехов сумел разрастись до воистину чудовищных размеров Иоганн.

Если, конечно же, Биска мне не солгала — кто знает, что там у дьяволицы на уме?

Я выдохнул, когда мы покинули тесный и душный плен «приёмного покоя». Врач словно мечтал о собственной клинике, а потому кухня, где кисли вчерашние щи гордо звалась операционной, грязная прихожая — приёмным покоем. Любопытство плясало на языке спросить у него, чем же тогда является его личный домашний сортир, но я каким-то чудом удержался.

Велес так и не пришла в себя.

Мая будто всю дорогу спрашивала меня, почему я решил выполнить эту часть сделки? Что мешало мне оставить умирающую девчонку в аду? Зачем нужно было оказывать ей хоть какую, а помощь?

Я не знал. Я даже не чуял себя хоть сколько-то ей обязанным.

— Так было нужно, — я ответил на очередной немой вопрос пламенной чародейки.

— Кому нужно? Тебе? — недовольство забурлило в ней с новой силой. Ярость вперемешку с какой-то неестественно дикой ненавистью заглушала в Тармаевой всё. Даже любовь ко мне.

Биска лишь присвистнула, я же обернулся, попытавшись прочесть, что же за это время успело измениться в моей девчонке так сильно?

Ей хотелось крови. Список её состояний пополнялся с каждой секундой очередным зарядом дебаффа гнева. Мая тяжело дышала, не ведая, куда выместить накопившуюся в ней злость.

— Наша девочка-факел вот-вот изойдёт на огонь, словно свеча, — поддразнивающее начала за её спиной дьяволица. — Того и гляди — попросту вспыхнет!

— Захлопнись! — Мая резко развернулась. Её глаза угрожающе сверкнули, словно она собиралась продолжать их недавний спор. И так бы оно и случилось, если бы я сызнова решил не вмешаться.

Я громко, что есть сил, свистнул — уверен, спящие в своих кроватках люди мне были крайне благодарны за такое проявление уважения к их сну. Но мне на самом деле было плевать — просто требовалось привлечь внимание девчонок к себе.

Я умиротворяющее выставил перед собой руки, будто говоря, что я здесь лишь случайно, не бейте, лучше обосс… выслушайте. Словно гора, я двинулся на Маю, успев перехватить её руку с заклинанием до того, как она чуть в испуге не одарила меня пламенной затрещиной. Зря я, что ли, ловкость вкачивал?

— Мая, малыш, я тебя не узнаю. Что с тобой?

Шаг, ещё шаг, и вот я уже прижал её к стене массой своего тела. Надавил руками на плечи, после же притянул к себе, словно маленького воробушка. Мая, напряжённая, что струна, в тот же миг обмякла в моих объятиях. Выдохнула с облегчением, будто моя ласка смахнула с её спины тяжёлый груз.

Слёзы побежали по её щекам — совершенно детские, крупные, размером с дробину. У меня получилось успокоить её так в прошлый раз, получилось и сейчас — только теперь уже всё было иначе. Она жалась ко мне, словно дождавшаяся своего хозяина собачонка: наверно, прикажи я ей прыгать, она лишь спросит как высоко.

— Ты меня больше не любишь? — горько и не без надрыва проговорила она, глотая очёредные рыдания. — Такую?

Я похлопал её по спине. Женские истерики — это то, чего я никогда терпеть не мог. А потому их следовало давить в зародыше.

— И такую он тебя полюбит, и этакую — у Биски на языке будто сидела сама язва. — И в такой позе, и в эдакой…

Я шикнул на дьяволицу, заставив её замолчать, та же лишь махнула на нас обоих рукой. Будто говоря — что взять с простых людей? Но не заметить завистливый огонёк, мелькнувший в глубине жёлтых глаз я попросту не мог. Моих объятий ей хотелось не меньше, чем Тармаевой.

— Просто я привык видеть тебя другой. А сегодня в тебя будто бы бес вселился, — она всё ещё не выпускала меня объятий, словно боялась, что стоить ей лишь дать мне хоть крупицу свободы — и я исчезну, улечу, испарюсь. Ей как будто не хватало, чтобы Рысев-бывший, вертевшийся рядом с ней, попросту был рядом.

Моя рука скользнула ей под блузку. Доктор, из «больницы» которого мы только что отчалили сумел отыскать среди своих запасов сносную новую одёжку для Маи: как будто знал, что однажды она пригодится. Девчонку же, кажется, бесило то, что он оказался бесконечно прав в своей предусмотрительности.

Ночной Питер был прекрасен, как и всегда. Уличные фонари встречали нас ярким светом. Навстречу спешили редкие прохожие. Жужжали рекламные феи, цепляясь то за мой китель, то за полы Майкиной блузки — словно желали предложить нам шоколадный батончик извечного наслаждения и газировку достоинства.

Биска грязно ругалась, стоило им коснуться её — видать, для них она не была совсем уж пустым местом. Интересно, как же будет выглядеть тот торгаш, что умудриться втулить свой товар даже чёрту?

Я не знал.

Как и не знал, куда мы даже теперь шли. Ноги, по крайней мере, умоляли, чтобы я прямо сейчас двинул в сторону офицерского корпуса и под любым предлогом проник обратно. Кровать, мягкость которой я успел познать разве что минут пять от силы, звала меня пуще прежнего. Тут уж никакая сапфировая настойка не спасёт.

Тело же хотело иного.

Молодость требовала схватить Майку, поднять её на руки, закружить в дивном танце, рассмешить щекоткой, утонуть во взгляде её влюблённых глаз, наслаждаться красотой её улыбки.

Ей хотелось почти того же самого.

За страстью она готова была спрятать страх — перед самой собой. Неприятным червём, он вился в её душе, не давая покоя, пробуя несчастную на вкус. Пытаясь забыться, она отдалась на волю чувств — те быстро взяли своё.

Она схватила меня за руку, потянула за собой. Словно влюблённые подростки мы скрылись в темноте арки. Я прижал её к стене, мои руки уже лезли ей под блузку, силились справиться с застёжками. Биска, стоящая неподалёку, взирала на всё это с крайне мрачным видом — как будто её не позвали на общее веселье.