Страница 75 из 76
По вытоптанной тропинке мы прошли вглубь леса. Остановились среди трех заснеженных сосен. Тут уже предусмотрительно развешано несколько фонарей. Люди с битами окружили меня. Алдонин снова прицелился в мою голову.
— Осталось двадцать минут, — фанатка вновь посмотрела на часы.
Видно, что в моих новых знакомых нет ничего святого. Они готовы похоронить мальчика практически заживо. Слышал, что в девяностые это частая практика среди бандитов. Но, чтобы закопать ребенка…
Ладно. Не время думать о морали. Надо придумать способ выбраться. И, кажется, он есть только один. Если Алдониным и другими аристо двигает месть, то скинхедов вероятно интересуют только деньги. Ради них они готовы даже убить ребенка. Вот мой шанс. Предложить больше.
Я втыкаю лопату в снег и отбрасываю первую горсть в сторону.
— Сколько вам заплатили? — выпрямляюсь и спрашиваю я.
— Заткнись! — приказывает Алдонин. — Вставьте ему кляп! Чтобы не произносил ни слова!
Задумавшись на мгновение, фанатка красно-белых отвечает:
— Боба, — обращается она к одному из своих дружков. Толстому в кожаных перчатках. — Доставай пистолет. Если сопляк снова заговорит, стреляй без предупреждения. Не будем позволять нашим влиятельным заказчикам пачкать свои руки.
Толстяк поднял пушку и дернул ей, приказывая мне продолжать.
А вот это уже плохо. Девица бы точно предала аристократов, предложи я больше денег. А может и нет. В любом случае, это уже неважно. Если заговорю, мне конец. Значит нужен другой вариант.
Я копал и одновременно пытался придумать, как в очередной раз выйти сухим из воды.
Бросаю лопату — умирает мать. Продолжаю копать — умираю сам. Открываю рот — смерть. Лезу в драку — снова под угрозой мать. Иллюзия тоже не вариант. Я не развил способность настолько, чтобы вся эта толпа обманулась. Думай, Костя.
Промерзлую землю становилось копать все тяжелее. И именно это навело меня на еще одну мысль. Но я пока не знал, сработает ли.
Следующие двадцать минут фанаты «Спартака» распевали свои кричалки. Затем девчонка, как и обещала, позвонила кому-то и сказала, что с ней все в порядке. Отключила вызов и, похоже, удалила номер.
— Ладно, — сказала лысая. — Пора заканчивать. Боба. Бывалый. Сходите за лопатами. Помогите мальчишке. А то мы до утра не управимся.
Дело пошло быстрее. Уже к следующему звонку с сотового я стоял в выкопанной яме, из которой только что вылезли два моих помощника.
Финишная прямая. Я не собираюсь умирать. Но нужно дождаться того момента, когда они будут готовы покончить со мной и тогда…
Первым к краю ямы подошел совсем молодой аристократ. Он набрал горсть земли с выкопанной кучи рядом и проговорил:
— Ее звали Луиза. Она училась во втором классе, — мужчина с тонкими усиками над верхней губой, не показывая глаз из-под темных очков кинул горсть земли к моим ногам.
Он медленно обошел яму и встал мне за спину.
— Кирилл, — вздохнул следующий подошедший аристо. — Он мог стать чемпионом по шахматам.
Очередная горсть прилетела к моим ногам.
Все аристократы друг за другом становились напротив меня, произносили имена своих детей, кидали землю к моим ногам, затем уходили, чтобы занять свое место вокруг арены, в которой я должен умереть. Последним в очереди стоял Алдонин.
— Серафима. Семь лет, — еле произнес он, сдерживая слезы, и наставил на меня пистолет.
Все остальные аристократы стояли вокруг вырытой ямы, перекрывая мне путь к побегу и ждали, когда прозвучит решающий выстрел.
— Раз уж вы собрались меня здесь убить. Я, пожалуй, возьму последнее слово, — я медленно развернулся, чтобы взглянуть в глаза каждому, кто решил устроить самосуд. — Вы все…
Я не успел закончить. Несколько выстрелов из ТТ, который Афанасий Алдонин держал в руках, донеслись друг за другом. Но с разных сторон.
Я активировал каменный доспех. Но слишком поздно. Звуки уже прекратились.
Опускаю голову, чтобы посмотреть не ранен ли. В состоянии шока вполне могу не чувствовать боли. Только вот, если бы хотя бы одна пуля прилетела в меня, я был бы уже мертв.
Я поднимаю глаза и вижу, как аристократы падают один за другим. Сперва на колени, а потом на снег. Кто-то скатился прямо к моим ногам, отхаркнул и истек кровью.
Я в недоумении огляделся. Все, кто называл имена своих детей, кроме Алдонина, мертвы.
— Штаны не намочил? — рассмеялся кто-то, кого я сейчас не видел. — Засняла?
Девчонка с татуировкой спрыгнула ко мне и крупным планом запечатлела аристократа, лежащего в могиле.
— Все до последнего кадра! — весело ответила она и захлопнула крышку камеры.
Несколько скинхедов притащили еще один труп в пакете. Развернули его и положили на край. Ногами столкнули вниз.
Когда тело оказалось возле меня, я присмотрелся и увидел бледное лицо еще одного Афанасия Алдонина. Поднял взгляд наверх и снова увидел пушку.
— Сюрприз! — закашлялся бомж, теперь стоящий рядом с аристократом. — Твое лицо надо видеть!
Алдонин встряхнул головой и принял облик скинхеда. Лысого паренька, только одетого в пальто и брюки, в отличие от остальных.
— Раневский? — я широко раскрыл глаза, узнав работорговца, которого встречал прежде только на другой стороне.
— Хорошая память, коллекционер. И яйца стальные! Как я и говорил, — расхохотался он. — Я думал, что будешь ныть. Визжать — пощадите! Хе-хе! Вылезай. Я тебя убивать не планирую. По крайней мере, пока.
Пытаясь понять, что происходит, я выбрался из братской могилы. Стоять там, среди трупов, желания нет.
Как только я вылез скинхеды спихнули остальные тела в яму и принялись закапывать ее.
— Что происходит? — я остановился перед бомжом и воткнул ботинок в сугроб, чтобы смыть кровь, попавшую на него.
— Новая эра, Костя! Это новая эра!
Работорговец расставил руки в стороны и вдохнул полной грудью морозного воздуха. Затем достал пачку сигарет и прикурился. Он делал это так медленно, что казалось, я успел подумать в это время обо всем на свете.
— Присядь, — Раневский указал на деревянный ящик неподалеку и откашлялся после первой затяжки. — Я расскажу тебе что происходит. Просто потому, что теперь мне понадобиться твоя помощь.
Я не сдвинулся с места. Тогда горец посмотрел на меня многозначительным и твердым взглядом.
Я сдался. Подошел к ящику и уселся на него. Бомж сел напротив. На такой же.
— Есть несколько причин, по которым я затеял все это, — начал работорговец.