По Декану

В Читралайяме нас ждал сюрприз — в одном из его залов размещается небольшая выставка работ Николая Рериха. Галерея была уже закрыта, и куратор никак не хотел пускать нас, но узнав, что мы русские, разрешил все-таки войти в просторный зал, по стенам которого висит около пятнадцати картин знаменитого русского живописца.

Кто бы мог подумать, что за многие тысячи километров от родины в этом высоком, затемненном шторами зале мы найдем кусочек милой старой России! А между тем это было так. Обращал на себя внимание небольшой яркий этюд, носящий название «Terra Seavonica» (Славянская земля). На этюде изображены крепостные ворота старинного, вероятно новгородского, монастыря, сложенные из огромных каменных глыб. На их фоне четко выделяется фигура монаха, который бредет по разбитой дороге. На маленьком кусочке холста художник любовно изобразил овеянные холодным ветром неоглядные русские просторы, неброский, но дорогой сердцу каждого русского человека пейзаж северной России.

У входа в зал висит довольно большое полотно: озеро ночью. Луны не видно, но ее присутствие угадывается в общей светлой гамме пейзажа. Тепло мерцают синим цветом заснувшие горы и долинки, а озеро, вобрав в себя скупой ночной свет, без остатка отдает его обратно, отражая в себе окрестные холмы. По поверхности озера скользит небольшая лодка с фигурками людей в старинных русских одеждах. Фантастично и красиво так, что захватывает дух! А подойдешь поближе, то удивишься: так скупо наложены на холст краски.

Многие из остальных картин Рериха, развешанных в зале, посвящены все тем же Гималаям, которые так любил художник.

КЕРАЛЬСКИЕ ЛАГУНЫ

От Тривандрама мы проехали еще семьдесят пять километров на север к портовому городу Аллеппи. Индийцы называют Аллеппи Венецией Востока, и, пожалуй, это сравнение не лишено основания, так как город прорезает масса каналов, вдоль которых плавают по всем направлениям тяжелые барки. Барки гружены копрой. Копра — это коричневые волокна кокосовых орехов, их верхний волокнистый слой.

Копрой живет весь Аллеппи. Его жители работают на фабриках по очистке и сортировке копры, перевозят массивные тюки копры по каналам, заняты в мастерских, где из копры изготовляют плетеные изделия: мешки, маты, коврики, веревки и кисти, расходящиеся по всему миру.

Другой важной статьей экспорта из Аллеппи является черный перец. Керальским и кургским перцем приправляют свою пищу жители многих стран мира.

Несколько часов из своего недолгого пребывания в Аллеппи мы посвятили осмотру обширных лагун — достопримечательности Кералы. Эти лагуны играют немаловажную роль в жизни штата. Они таят в себе большие рыбные богатства, а кроме того, широко используются для транспортных целей.

В небольшом, обрамленном пальмами заливчике, где теснится множество посудин всех видов и размеров, мы наняли видавший виды моторный баркас с тентом над дощатой палубой. Отчаянно дребезжа разбитым мотором, баркас резво побежал по каналу, который вился среди низких подмытых берегов. Прямо под его носом то и дело проскакивали крошечные долбленки, едва подымавшие борта над поверхностью воды. Гребцы в них мастерски орудовали веслами с одной или двумя лопастями.

Вдоль берегов канала тяжело двигались барки. Как видно, мелкое судостроение в течение веков достигло большого совершенства в Керале. Обводы длинных, до двадцати метров, барок очень изящны. Все они. имеют одинаковые, красиво закругленные носы и корму, обширные круглые навесы, которые защищают груз от непогоды. Очень часто лодочники подымают на барках примитивный прямой парус, который весьма облегчает их тяжелую работу. Целый день бегают лодочники по бортам барок, упираясь в илистое дно длинными, отполированными от долгого употребления шестами и налегая на них грудью. А подует ветер — тяжело груженные махины без труда движутся по каналам.

Наш баркас вдруг выскочил на обширное водное пространство, которое широкой серой лентой на десятки километров тянется параллельно морскому побережью. Это были керальские лагуны. Очевидно, они сравнительно неглубоки, потому что и здесь барки гнали при помощи шестов.

Далеко-далеко виднелся другой берег. На самой середине лагуны выступали из воды валы из земли, стволов пальм и дерна, огораживающие собой обширные площадки водной поверхности. На их краях, на маленьких земляных площадках стояли постройки, росли большие деревья. Робинзоны, обитавшие на островах, были связаны с Аллеппи и окрестными деревнями при помощи быстрых юрких челноков.

Кто-то из наших спутников рассказал, что огороженные дамбами квадраты водной поверхности лагун осушаются насосными станциями. На обширных участках отвоеванной у воды земли, которой так не хватает в Керале, сеют рис. Прекрасные урожаи, получаемые на осушенных участках, с лихвой покрывают расходы по осушке. Когда приходят муссоны, вода снова заливает осушенные участки. Крупные керальские землевладельцы, периодически осушая большие площади лагун, зарабатывают на производстве риса громадные деньги.

В недалеком будущем лагунам предстоит сыграть большую роль в развитии сельского хозяйства Кералы. Среди восьми главных оросительных и дренажных систем, строящихся сейчас в Керале для решения продовольственной проблемы, немалое значение будет иметь барьер у местечка Тханнермаккум, который преградит соленой морской воде вход в лагуны. Лагуны тогда превратятся в обширные пресные озера, вода их пойдет на орошение полей.

Первое время наше путешествие по лагунам проходило спокойно, но потом вдруг навалился муссон, который нет-нет да давал знать о себе короткими стремительными ливнями. Бешено замахали вершинами пальмы. Вода в лагунах потемнела. Рванул ветер, заходили крупные волны, обрушиваясь на наше суденышко. Бессильный бороться с крепким ветром, который решительно противился нашему пути в глубину лагун, баркас забился под высокий бережок с одиноким домиком смотрителя, где было относительное затишье.

По соседству пережидало непогоду несколько грузовых барок. Под их навесами сидели закутавшиеся в ветошь лодочники. С борта баркаса было воочию видно, как хорошо приспособлены барки к плаваниям по лагунам Кералы. Ярость ветра и дождя разбивалась об их широкие плетеные крыши.

Ураган миновал так же внезапно, как и пришел. Ветер утих, волнение в лагуне улеглось, выглянуло солнце, и через минуту все минувшее начало казаться шуткой природы, не более. Ожившие лодочники расхватали длинные шесты, уперлись ими в дно и заставили свои барки медленно двинуться к Аллеппи. Другие, распутывая веревки, подымали корявые темные паруса.

От Аллеппи лагуны тянутся на север вплоть до следующего крупного города и морского порта Кералы Кочин-Эрнакулама. Памятуя о разыгравшемся урагане, пришлось отказаться от заманчивой идеи проехать полсотни километров до Кочин-Эрнакулама на моторном боте. Путешествие ночью в переполненном суденышке не представляло особого удовольствия, и мы решили отправиться в путь на автобусе.

Времени оставалось мало, и нам приходилось отказаться от посещения озера Перияр, которое лежит в восьмидесяти километрах строго на восток от Аллеппи. Вокруг озера Перияр расположен один из крупнейших заповедников Индии. Его огромную территорию в триста квадратных миль занимают нетронутые леса, где живут на свободе слоны, пантеры и другие исчезающие животные Индии. Стрелять там запрещено.

До позднего вечера мы тряслись в автобусе, шедшем на Кочин-Эрнакулам, не выходя из него, переправлялись на пароме через какие-то обширные водные пространства. Наконец вдалеке замигали бесчисленные манящие огни большого города. Когда автобус остановился на конечной станции, вдруг грянул свирепый муссонный дождь, загнавший нас в первый же попавшийся хиндуистский отель. Мы сняли в нем маленькую комнатку за пять рупий в сутки. Денег у нас оставалось совсем в обрез.

КОЧИН-ЭРНАКУЛАМ

Оказалось, мы были в Эрнакуламе — новом деловом районе двойного города. Утром с балкона отеля можно было хорошо рассмотреть панораму порта. Перед нашими глазами открылся обширный залив, способный дать приют десяткам кораблей, вместительные доки, приколы для лайнеров, нефтепроводы для приема бензина и нефтепродуктов, сверкающие белизной бензохранилища, снующие всюду легкие суденышки.