Лев Майсура

Но эта убежденность была достоянием лишь двух сторон. Несмотря на то что Хайдару Али к 1780 г. удалось сколотить союз Майсура, маратхов и Хайдарабада против англичан и начать свою вторую войну с ними в наиболее благоприятных дипломатических условиях, последующие события окончательно похоронили надежду на возможность согласованной борьбы всех индийцев против колонизаторов. Хайдарабад вышел из борьбы, еще не начав военных действий: англичане сразу же посулили возвратить его правителю — низаму — некоторые захваченные у него ранее земли. Вскоре несколько поражений заставили и маратхов заключить мир.

Хайдар Али снова остался один на один с англичанами. В самый разгар войны, в декабре 1782 г., он умер.

С обстоятельств второй англо-майсурской войны и смерти Хайдара начинается повесть В. Л. Крашенинникова. Пересказывать события, изображенные в произведении, нет необходимости. Отмечу лишь, что историческая основа повести очень солидна. Автор прибегает к вымыслу в самой минимальной степени. Подлинные события изобиловали драматическими моментами, так что автору достаточно было ввести своего героя Джеймса Батлера в обстоятельства того времени, чтобы его судьба стала приключенчески интересной.

В. Л. Крашенинников ограничивает свое повествование кратким периодом в четыре с половиной года. Но эти годы выбраны со знанием дела: они позволяют рассказать многое об Индии XVIII в. Столкновения Майсура с англичанами, маратхами, Хайдарабадом, подавление внутренних мятежей и дворцовых заговоров — все это случилось в те четыре с половиной года, и все это повторялось снова и снова впоследствии. И сын Хайдара Али — Типу Султан успел проявить все основные свои качества: беззаветную храбрость, мудрость дипломата, рачительность хозяина, выдающийся военный талант, страсть реформатора, жестокость, бывшую в те годы непременным и обязательным условием сохранения власти. Автор наделяет его еще двумя качествами, редко приписываемыми Типу: доверчивостью и благородством характера. Некоторые намеки хроник и воспоминаний того времени позволяют полагать, что автор прав. Во всяком случае, давно известно, что старая традиция рассматривать Типу как вероломного и капризного тирана оказалась грубой клеветой.

Повесть заканчивается в момент, когда Лев Майсура — Типу достиг зенита могущества. Он отбил все атаки противников и получил короткую передышку.

Но англичане были сильнее индийцев: в 1790 г. они сами спровоцировали войну с Майсуром. На их стороне теперь были маратхи, Хайдарабад и княжество Траванкур. Вражеские армии вступили в Майсур со всех сторон и осадили его столицу Шрирангапаттинам. Типу был вынужден заключить тяжелый договор. К врагам отходила половина территории Майсура. Типу должен был выплатить большую контрибуцию.

Разбитый и униженный, Типу продолжал оставаться опасным для Англии. Напрягая финансы, он снова перестраивал армию, развивал производство оружия, особенно пушек. Он лихорадочно искал союзников: отправлял послов не только к французскому, теперь уже революционному, правительству (и даже устроил «революцию» в собственной столице, самолично посадив «дерево свободы»), но и к турецкому султану, персидскому и афганскому шахам. Но все было тщетно. Серьезной помощи Типу не мог получить ни от кого.

В 1799 г. английская армия легко прошла по Майсуру, осадила Шрирангапаттинам и 4 мая после жесточайшего штурма взяла его. Типу Султан пал в уличном бою от безвестной руки, не желая спасаться, когда дело его жизни погибло. Большие «поклонники законности», англичане возвели на трон Майсура династию Водеяров, свергнутую фактически еще до Хайдара Али, и стали править ее именем.

Разгром Майсура как бы прорвал плотину, сдерживавшую английскую экспансию. В 1799 г. англичане аннексировали Танджавур. В 1800 г. низам Хайдарабада «добровольно уступил» английской Ост-Индской компании округа, которые он получил в награду за помощь против Майсура в 1792 и 1799 гг. В 1801 г. «попросил» избавить его от власти в Карнатике наваб Мухаммад Али. Плотина прорвалась и на севере. В 1801 г. Ауд «уступил» Компании свои южные округа. В 1803 г. были захвачены Дели и другие районы Северной Индии, в 1818 г. — разгромлена и присоединена к британским владениям конфедерация маратхов. Крупных самостоятельных государей в Индии не осталось.

Рассуждая сейчас в тиши кабинетов о событиях того периода, анализируя причины побед и поражений, легко видеть их закономерность и неизбежность. Легко видеть, что дело Хайдара Али и Типу Султана было безнадежным. Но это не мешает нам отдавать искреннюю дань уважения памяти выдающихся деятелей, цельных личностей, до последнего дыхания следовавших благородной цели борьбы за независимость Индии.

Кандидат исторических наук

Л. Б. АЛАЕВ

Доброволец

Конец февраля 1782 года выдался в Лондоне дождливый и промозглый. Пронизывающий ветер с моря, раскачивая на свинцовой волне стоящие в порту военные и торговые корабли, гулял по обезлюдевшим пирсам. Зато портовые таверны были переполнены.

Жарко и тесно в кабачке «Золотой лев». Оловянные кружки тяжело сотрясали столы, заставляя вздрагивать неверное желтое пламя свечей, еле видное сквозь густые клубы табачного дыма.

Джеймс Батлер жевал в своем углу картофельный пудинг и смотрел, как капитан Монней обрабатывает очередную жертву — Томми О’Брайена. «Вот бы заглянул сюда аптекарь! — подумал он. — Досталось бы Томми!»

Капитан был красноречив, словно приходский поп. Навалившись брюхом на край стола, отчего пустой левый рукав вылезал из кармана его засаленного мундира, он решительно наседал на захмелевшего Томми.

— Мыть бутылки в аптеке — да твое ли это дело, парень! — говорил он. — В твои годы я уже воевал, и, видит бог, в носу у меня было черно от пороховой копоти! Таким орлам, как ты, только и служить в войсках Компании!

Джеймс усмехнулся. Какой там орел бедняга Томми! Что ни день, аптекарь клянет его за рассыпанные порошки и разбитые бутылки, а то гоняется за ним по улице с тростью...

— В Индии, парень, весело, — продолжал капитан. — Там сейчас война. Например, идет в атаку батальон. Впереди — знамя, барабанщики. За ними оркестр — играет гренадерский марш. Кругом пули, ядра. А солдатам на них наплевать. Добрались до врага... Ура! И в штыковую!

Воодушевленный собственным красноречием, бравый капитан смахнул со стола объедки, поднял к желтым усам кружку и единым духом ополовинил ее.

— Ну как, решил? — спросил он.

А Томми, конопатый ирландец с шапкой рыжих волос, только икал, таращил глаза на собеседника и бессмысленно улыбался. У него кружилась голова от рома, которым его почти насильно потчевал капитан.

— Да я бы... Да вот хозяин... — тянул он.

— Плюнь на хозяина! — напирал Монней. — Вернешься из Индии богачом. Шикарно разоденешься, возьмешь в руки тросточку да и закатишься в аптеку. У хозяина — глаза на лоб. Согнет он толстую шею: «Добрый день, мистер О’Брайен! Чего изволите»? А ты, значит, зажимаешь нос раздушенным платком и делаешь вид, будто тебя тошнит от аптечной вони. Каково, а?

Моннею так понравилась картина будущего благополучия Томми, созданная его небогатой солдатской фантазией, что он затрясся от хохота, отчего лысина и большой с кровяными прожилками нос капитана еще больше побагровели.

Откашлявшись и отплевавшись, Монней открыл было рот, чтобы сказать еще что-то, но осекся на полуслове. Томми клюнул носом в стол и норовил поудобней приладиться щекой на грязных досках...

— Э, постой, парень! — просипел капитан.

По его знаку из-за печки у задних дверей вылезли двое верзил с испитыми рожами. Один из них, схватив Томми за вихор, хлопнул его лбом об стол. А капитан вытащил из-за пазухи мятую бумагу, развернул ее, сунул в руку Томми перо и рявкнул:

— Подписывай, сукин сын!

Ирландец решительно ничего не соображал. Он кое-как накарябал на бумаге свое имя, и верзилы тут же поволокли его к задней двери — отсыпаться под замком.