Ложь (ЛП)

— Удивительно хорошая стрельба, Бетти, — говорит Лиса. По крайней мере, никто в зоопарке, похоже, не был слишком впечатлен или встревожен раной Тома. В этом есть позитив. — На минуту подумала, что она выстрелила в тебя. Пара сантиметров, и ты, возможно, истекала бы кровью на полу рядом со своим женихом. Какая была бы свадьба!

— Она и тебя держала на прицеле? — спрашивает меня Том сквозь стиснутые зубы. — Я думал, что она охотилась только за мной.

— Это не имеет значения. Она в меня не попала, — говорю я. — Все кончено.

Том не выглядит умиротворенным.

— Думаю, вы ей не очень нравились, раз она взяла на себя такую самоубийственную миссию. — Лиса продолжает внимательно разглядывать толпу, держа пистолет наготове. — Она должна была знать, что мы все будем здесь.

— Да, но она также знала, что все равно мертва. Это был только вопрос времени, когда она оступится, и мы отомстим за Хелен. Вероятно, она чувствовала, что ей нечего терять, — говорит Медведь. — Лиса, у тебя все под контролем?

— Конечно.

— Хорошо. Я собираюсь пойти проверить периметр. Продолжай давить на рану, Бетти, и постарайся не волноваться. Я знаю, это выглядит плохо, но с ним все будет в порядке. — Медведь уходит, не дожидаясь ответа.

На мгновение все замолкают. Том просто лежит там, истекая кровью, с нахмуренными бровями. Пока я пытаюсь успокоить дыхание и оправиться от того, что кажется опасным, как сердечный приступ.

— В этом и заключается проблема перехода на гражданскую службу, — говорит Лиса. — Расслабленная, нормальная жизнь может быть столь же опасной для твоего здоровья. Ожидание, что все твои старые враги забыли тебя.

— Ты не помогаешь, — говорю я напряженным голосом.

— Лиса права. Этого никогда не должно было случиться, — говорит Том. — Если бы это была не Скорпион, это могло быть любое количество других скелетов из моего шкафа. Мое присутствие здесь превратило твою спину в мишень. Мне очень жаль, детка.

— Не за что извиняться. Это не твоя вина.

— Тебе снова пришлось убить. Из-за меня.

— Да, но ее нужно было убить.

Он улыбается этому, или, может быть, он просто морщится от боли.

— Не могу с этим поспорить.

Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но у меня ничего не получается. У меня трясутся руки, но я делаю, как сказано, и продолжаю давить. Кровотечение, кажется, замедлилось. По крайней мере, я на это надеюсь.

— В любом случае, теперь она мертва, так что все кончено. Мы можем продолжать жить своей жизнью.

Сейчас он выглядит очень бледным. Пугающе бледным. Он молчит. А затем шепот.

— Я люблю тебя.

— Где, черт возьми, скорая помощь? — кричу я.

Неподалеку Ворон занят тем, что что-то кричит нашим гостям. Такие вещи, как "все в порядке, отойдите, пожалуйста, и расчистите путь для персонала скорой медицинской помощи". Джен делает то же самое, бросая на меня обеспокоенные взгляды.

— Все будет хорошо, — повторяю я снова.

Но никто не отвечает.

***

Больничный кофе — пожалуй, самый худший. Это непреложный факт. Как и ожидание, Тома из операционной. Я сижу в приемной в своем окровавленном свадебном платье и смотрю, как бегут часы на настенных часах. Джен и Ворон некоторое время назад принесли нам всем немного еды. Но я не голодна. Мама и папа сидят по обе стороны от меня, стараясь поддержать.

Я ехала в машине скорой помощи вместе с Томом, хотя, как только мы попали в отделение неотложной помощи, его увезли в операционную. Ничто из того, что я сказала, не имело никакого значения. Мне не разрешили быть с ним. Затем мы начали ждать. Никто из врачей или медсестер мне ничего не сказал. На каком-то этапе Медведь и Лиса исчезли. Кто знает, что они делают? На самом деле нельзя их винить. Не похоже, что, сидя здесь, можно чего-то добиться.

Когда полиция прибыла в больницу, чтобы получить от меня показания, Ворон и женщина в гладком сером костюме разобрались с ними. Кто-то похожий, без сомнения, находится в доме, разбираясь там со всякими неудобными типами из правоохранительных органов. Очевидно, что организация привыкла справляться с трудными ситуациями. Потому что у здешних детективов даже не было возможности задать мне какие-либо вопросы. Джен восприняла это как нечто само собой разумеющееся. Но мама и папа были немного сбиты с толку. Как правило, когда кто-то открывает стрельбу на свадьбе и стреляет в жениха, можно предположить, что будет проведено тщательное полицейское расследование. Что заявления будут взяты у всех присутствующих. Ну что ж. Том может придумать, что сказать им позже. Он хорош в этом деле.

— Уверена, с ним все будет в порядке, — говорит мама, сжимая мою руку.

У меня до сих пор кровь под ногтями. Кровь Тома. Даже после мытья рук, пока кожа не сморщилась, она все еще там. Видна даже под моим нежно-розовым французским маникюром. Вот тебе и самый счастливый день в моей жизни.

Не поймите меня неправильно, меня совершенно не волнует, что мы не связаны юридически или что вечеринка была прервана. Меня даже не волнует, что мы так и не смогли воспользоваться цветочной пушкой или съесть торт. Я просто хочу его увидеть. Знать, что с ним все в порядке. Тогда я снова смогу нормально дышать.

— Постарайся не волноваться, дорогая, — присоединяется папа. — Ему обеспечен наилучший возможный уход. Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь поесть?

— Нет. Спасибо. — Они хотят как лучше. Но пять часов.

Пять гребаных часов. Почему это заняло так много времени? Медведь сказал, что с ним все будет в порядке. Он так сказал.

Наконец входит врач в синей медицинской форме.

— Элизабет?

— Да? — я уже на ногах и иду к ней. — Где Том? Могу я увидеть его?

Ее взгляд полон нежной печали. Профессионал насквозь. Она уже много раз делала это раньше.

— Мне так жаль.

— Нет.

— Были осложнения…

И вдруг Ворон поднимает меня, его руки крепко обнимают меня. На самом деле, он — единственное, что удерживает меня от пола.

— Том не мертв. Этого не может быть. Мы собираемся пожениться.

— Мне очень жаль, — повторяет доктор. Как будто это что-то меняет.

Все, что я люблю, умерло.

***

— Открывай, — кричит Джен с другой стороны двери в ванную. — Я знаю, что ты там.

Со стоном я поднимаюсь на ноги и щелкаю замком.

— Что-то не так внизу?

— Нет. У твоей мамы все под контролем. — Она входит с бутылкой скотча и двумя стаканами в руках. Вот почему она моя лучшая подруга на веки вечные. — Но если ты собираешься прятаться на поминках своего жениха, то я не позволю тебе сделать это в одиночку.

— Я просто больше не могла этого выносить. Все эти бесполезные банальности от людей, которые даже не знали его. Настоящего его.

Она наливает две здоровенные рюмки и с грустной улыбкой передает одну мне.

— Выпей. Ты прошла через службу. Иногда бывает лучше, если ты не пытаешься провести все двадцать четыре часа трезвым. Я думаю, что сегодняшний день определенно подпадает под эту категорию.

— Спасибо. — Я пытаюсь улыбнуться и с треском проваливаюсь. — Я могу честно сказать, что его отсутствие — это самое худшее, что я когда-либо чувствовала.

— О, Би.

Я сижу, прислонившись спиной к ванне, разглаживая складки на своем модном черном костюме. Мои каблуки валяются в другом конце комнаты, куда я их бросила ранее. Разбитое сердце и больные ноги — это, черт возьми, слишком много, чтобы справиться с ними за один день. Я выпиваю добрую половину скотча, обжигая горло огнем. Не то чтобы это был плохой скотч, у Тома был превосходный вкус в таких вещах. Это просто много скотча за один раз.

— Черт, — хриплю я.

Джен присоединяется ко мне на полу, и мы обе пьем еще. На этот раз я отношусь к этому спокойно. На пустой желудок алкоголь подействует быстро. С тех пор как я попала в больницу, меньше недели назад, я была потеряна. Чертовски подавлена — ем, когда мама или папа ставят что-то передо мной, ложусь спать, когда они это делают. Ночью в постели одна я плачу, уткнувшись лицом в его подушку. Но в остальное время…Я не знаю. Мысль о том, чтобы позавтракать этим утром, была решительным "нет". Не смогла этого сделать.