Страница 95 из 96
По моему глубокому убеждению, господину Мало удалось бы создать произведение на века, если бы он как литератор действовал более последовательно и непредвзято. Многие места в романах не дотягивают до уровня тех литературных фрагментов, которые я привел в качестве примеров, а иной раз повествование даже скатывается к обычной болтовне. Автор проявил излишнюю торопливость, и я смею утверждать, что, подобно многим его собратьям, он лишь констатировал известные факты вместо того, чтобы привлечь наше внимание к точному указанию глубинных причин постигших нас несчастий.
Эмиль Золя ("Ла Клош", 23 мая 1872 года)
Гектор Мало
О "ЗАПИСКАХ РАНЕНОГО СОЛДАТА"
Эта книга рождалась в Туре, когда в этот город переехало правительство национальной обороны, а также в Луарской армии в дни битвы при Кульмье и на Восточном фронте во время отступления французской армии к швейцарской границе. Однако впервые идея этого романа посетила меня на железнодорожном вокзале в Перраше.
Описание жалкого состояния, в котором находился этот вокзал в конце октября 1870 года, читатель найдёт во второй его части ("Мисс Клифтон"), и возможно ему передадутся те чувства, которые я испытал при виде многочисленных раненых, толпившихся на перроне. Все они пострадали в ходе самых первых сражений. Когда они покидали свои деревни, это были молодые крепкие парни, преисполненные патриотизма и отваги, а теперь я видел полуживых покалеченных людей, которые с трудом выползали из санитарных вагонов.
В поезде я разговорился с одним из раненых. Это был лейтенант, у которого ампутировали левую руку. Перед самым началом военной кампании у него был назначен день свадьбы, а теперь он возвращался домой и в его кармане лежало обручальное кольцо вместе с пулей, раздробившей кость его руки. Согласится ли девушка, которую он любил, стать женой двадцативосьмилетнего инвалида?
— А как же слава? — спросил я.
— Какая может быть слава у побежденного?
По сравнению с другими моими произведениями, при создании этого романа я потратил гораздо меньше времени на подготовительную работу. Написал я его в 1871 году, и уже в ноябре того же года началась его публикация в газете "Ле Тан".
Кому-то покажется, что я явно поторопился. Многие упрекали меня в поспешности. Одним из моих критиков стал Золя, который в очень интересной статье, вышедшей в мае 1872 года, не удержался от того же упрека.
Сам Золя лишь через 20 лет после окончания войны опубликовал свою "печальную эпопею наших несчастий", в которой он утверждал, что "требуется некоторое время, чтобы верно оценить всё, что мы пережили, и дождаться умиротворения в головах интеллектуалов".
Мне бы тоже хотелось оценить всё, что мы пережили, с достаточно большой исторической дистанции. Но умиротворение совершенно не входит в мои планы, потому что ни где-нибудь, а именно в моём доме жили прусские офицеры, которые непрерывно сновали вокруг моего кабинета и заглядывали в мои окна. Мне же приходилось выносить их наглые шпионские взгляды и постоянно слышать, как под офицерскими сапогами хрустит гравий в моём саду. Надеюсь, вы поняли, какие чувства подтолкнули меня к написанию этого романа.
Этим же объясняются и недостатки произведения, и, надеюсь, его сильные стороны. Их источниками являются сиюминутные чувства, порожденные леденящими душу звуками и зрительными образами. В отличие от историка, который работает с письменными документами, писатель оперирует документами, которые я назвал бы "живыми". Во что могли бы превратиться эти бесценные живые материалы, если бы я прождал еще несколько лет? Приведу в пример лишь один эпизод, один из многих, положенных в основу этих воспоминаний. Я имею в виду сражение при Этрепаньи и последовавший за ним пожар. Достоверное описание этого события может быть сделано лишь со слов его непосредственных свидетелей, которых и по сей день переполняют боль и возмущение. Торопиться надо было уже потому, что участники сражения ненадолго пережили эту трагедию.
Старый мировой судья стоял на коленях перед оккупантами и умолял чтобы они разрешили ему вытащить из горящего дома парализованную жену. Его помощника за то, что тот приготовил господам саксонцам недостаточно вкусный обед, так сильно избили, что он вскоре скончался. А сколько заложников стояли у стены в ожидании мнимого расстрела!
Если бы я стал ждать, то я бы, несомненно, в большей мере увязал бы свой роман с историческим процессом. Но я бы предпочел сделать наоборот: увязать, хотя бы в малой степени, саму историю со своим романом.
Именно поэтому вместо того, чтобы затеять длительную переделку, как я поступал с большинством своих произведений, я опубликовал роман таким, каким он получился: окутанным дымом пожарищ и битв. Этот дым не рассеялся до настоящего времени, как и запах пороха и грохот артиллерийских орудий, который все еще звучит в моих ушах. Я и поныне испытываю тяжелые чувства, подобные тем, что раздирали меня в заснеженных горах Юра, где грохотали выстрелы крупнокалиберных орудий форта Жу, возможно последние на этой войне.
Ко сказанному выше я хотел бы добавить совсем немного, причём специально для тех кому не терпится сравнить текст настоящего издания с газетным текстом и выяснить, какой из них более полный и подробный. Газетой "Ле Тан", в которой был опубликован роман, в то время руководил господин Нефцер. Все, кому он был знаком, знают сколь велик был его талант журналиста. Но за 20 лет работы при Второй империи он сделался настолько осторожным, каким мне не стать до конца моих дней. Именно по этой причине он попросил меня внести кое-какие изменения в главу, посвящённую правительству в Туре. Однако, поскольку канва моего повествования строилась исключительно на том, что я лично видел, слышал и считал достоверным, я стал яростно защищать первоначальный текст. Мы спорили целых две недели, и всё это время газета оставалась без фельетона[150]. Не помогло даже дружеское вмешательство Эбрара, который, увещевая меня, говорил: "Но ведь Гамбетта станет главой правительства!" На что я неизменно отвечал: "Мне это всё равно".
В конце концов в газете решили не публиковать фрагмент, который я отказался изменить, после чего я поспешно вставил его в готовящуюся к изданию книгу[151].
Но самое забавное заключается в том, что, если бы я писал этот роман сегодня, я бы и сам, наверняка, выбросил из текста кусок, который с таким упорством отстаивал.
Гектор Мало. Из книги "Роман о моих романах" (1896)
ГЕКТОР-АНРИ МАЛО (1830–1902)
Библиография художественных произведений (произведения с двумя датами — газетная / книжная публикации)
*Герои и серии: *АГ — аббат Гиллемит (2); *АР — Артюр де Рюдмон (2); *ВБ — трилогия "Венчальные битвы" (Les Batailles du marriage); *ГА — Гослен д’Аронделъ (2); *ГД — Госпожа Далифар (2); *ГМ — тетралогия о Париже "Гостиница мира" (L Auberge du Monde); *ЖЛ — трилогия "Жертвы любви" (Les Victimes d'amour); *МД — Марта Дони (2); *НБ — трилогия "Неугомонная богема" (La Bohême tapageuse); *СБ — "Сент-Барб" (2); *СН — Сен-Нере (2).
"Любовники" ["Жертвы любви"] (Les Victimes d’amour, 1859 / Les Victimes d’amour. Les Amants, 1859) *ЖЛ-1
"Любовные похождения Жака" ["Жак Шевалье"] (Jacques Chevalier, 1860 / Les Amours de Jacques, 1861)
"Супруги" ["Жертвы любви: Арманда"] (Les Victimes d’amour: Armande, 1864–1865 / Les Victimes d’amour: Les Époux, 1865) *ЖЛ-2
"Дети""["Жертвы любви: Жюльен"] (Les Victimes d’amour: Julien, 1866 / Les Victimes d’amour: Les Enfants, 1866) *ЖЛ-з
150
Очередной эпизод романа с продолжением, публиковавшийся в специальном разделе газеты.
151
В первом книжном издании роман был разделен на два тома.