Куны не нужны

– Ох, – Ева закатила глаза, и высвободившись из объятий друга, стала активно жестикулировать руками, – это что, из-за Эда?

– Я прекрасно знаю, что ты едешь на Землю искать мужчин, – мулатка вздохнула, – но я своего нашла. И теперь он в опасности, я должна быть рядом, что бы ему ни грозило. Я не могу его оставить одного.

– Дура, – буркнула Ева, и хлопнула себя по лбу, – ну и дура. Я домой. Надо маму обрадовать.

И Ева, уверенным шагом вышла из комнаты. Пи смотрел на Нану и задумчиво качал головой:

– Ты зря, не надо своё будущее ставить в зависимость от мужчины. К тому же… ах, впрочем, он сам расскажет.

– Что? – темнокожая красавица подняла на друга удивлённые глаза, на которых уже блестели шарики слёз, готовые оставить на щеках мокрые дороги.

– Не подписывай пока отказа. Это мой приказ, как командира экспедиции. Обсуди с Эдом. Всё, что я могу сказать.

Нана молча развернулась и прошла в телепорт. Их рабочий день уже почти подошёл к концу, поэтому девушка набрала координаты дома. Ей не терпелось поговорить с единственным на планете мужчиной. Однако, тот спал.

Девушка нервно прошлась из одного конца квартиры в другой, постучала пальцами по кухонному столу и снова пришла к спящему Эду. Ей хотелось поговорить с ним сейчас же, рассказать про предложенное и про то, что она хочет отказаться, спросить, что такое мог иметь в виду Пи, но её мальчик сладко посапывал, раскинув руки, разметав по подушке свои светлые волосы, казался таким тёплым, уютным, невинным, практически центром идиллии, поэтому ничего другого не оставалось, как выдохнуть свои проблемы и, скинув с себя одежду, залезть к нему под одеяло и примоститься на плече. Нана лежала и думала о том, как был прав всё-таки тот, земной писатель, чью гениальность чтили даже на Персее, когда говорил о том, что только мелочи объясняют всё. Забота – это то, что не объяснить и не выразить за раз или за два. Это когда ты каждый день предлагаешь чай и чешешь спинку перед сном, даже если тебя стесняются попросить. Вот и сейчас, она утихомирила шкалящие эмоции и усилием воли погрузила себя в сон.

Спала она плохо, и, по-видимому, мало. Часто просыпалась, но, увидев по-прежнему дремлющего друга, заставляла себя засыпать.

Её разбудил вновь аппетитный аромат еды. Очевидно, Эд готовит ужин. Нана улыбнулась этому, но тут же вспомнила о своих проблемах и поспешила на разговор.

– Милый, я должна тебе рассказать, – она остановилась у входа на кухню, любуясь тем, как ловко Эд подбрасывал блинчики на сковородках.

– Я тоже, Нана. Можно, буду первым? – он облизнул палец, – Я решился на аудиенцию, Пи устроил это… мы договорились через две недели. Хочу напоследок нацеловать тебя вволю. А перед аудиенцией, за день, я сотру себе память. Пи подсказал мастера.

– Слушай, аудиенция – это здорово, это смелый шаг, но стирать память? Зачем?

– Очевидно, что я вне закона. Тот, кто со мной – тоже.

– Ты… – Нана подошла к нему и прижалась к груди, – ты хочешь меня уберечь? Но я этого не прошу.

– Я не могу иначе, – Эд обнял её и почувствовал, что девушка дрожит, – а ты что хотела рассказать?

– ЦИВ предлагает лететь на Землю в составе первой посткарантинной экспедиции. Я хотела отказаться. И я откажусь. То, что ты сотрёшь себе память – ничего не меняет. Всё разрешится и я тебе напомню о себе.

– Глупая, – он потрепал её по плечу, – не нужно никаких жертв.

– Это от тебя не нужно никаких жертв. Зачем тебе вообще признание? Разве тебе не нравится жить здесь, со мной? – Нана высвободилась и взяла его за плечи.

– Но я хочу быть полноправным членом общества, хочу работать наравне со всеми, жить полной жизнью… – Эд растерянно заморгал, – Я смотрю на твою жизнь и вдохновляюсь – какая же ты смелая, свободная. Если бы у меня была возможность полететь в космическую экспедицию – я бы не раздумывал ни секунды. За эту возможность я и хочу бороться, поэтому я и пойду на аудиенцию.

– Я понимаю, раньше ты был многого лишён, ты сидел в четырёх стенах с мамой, но теперь у тебя есть я, мы с тобой замечательно проводим время и гуляем по ночам, чего тебе не хватает?

– Ты не поймёшь, Нана. Ты всегда была в теме, в центре жизни, а я…

– Хорошо. Раз тебе это так важно, мне остаётся только принять, – Нана отошла к тарелке и завернула один блинчик, откусила и, жуя, продолжила: – я всё равно никуда не поеду.

– Ты должна полететь. А я буду тобой гордиться. Лети, а когда вернёшься – и моя ситуация будет разрешена.

– А что мама? Ты не хочешь навестить её перед…?

Эд отвёл глаза, сжал челюсть и процедил сквозь зубы:

– Нет. Ненавижу её.

Нана пожала плечами и, взяв тарелку целиком, села за стол. Она увлечённо пережёвывала блинчики и думала о том, как же должна навредить мама мальчику, чтобы он так её возненавидел.

Они поужинали в молчании. Эти две недели были адом для обоих. Нана плакала, сначала при нём, после его просьбы прекратить это – тихо, обнимая колени, под душем. Он целовал каждый миллиметр её тела, вдыхал тёплый запах её тёмной кожи – как будто надеялся вспомнить потом.

Однако, его мечтам не суждено было сбыться.

– Абсолютно, абсолютно всё забудешь об этой девушке, – качал головой рептилоид-мастер удаления памяти, – Не узнаешь её потом, не вспомнишь. Исключено.

– Так надо, если ты хочешь её сберечь, – Пи похлопал его рукой по плечу.

Эд лежал совершенно несчастный на высоком кресле, весь утыканный проводами. Глаза слепила лампа, руки и ноги были надёжно привязаны. Электроды, закреплённые на висках, затылке и передней части головы, надёжно фиксировали каждую мысль.

– Я вижу, что тебе страшно, – ухмыльнулся Пи, – я покажу тебе Нану и всё расскажу, когда дело будет кончено.

Мужчина собрал свою волю в кулак и кивнул рептилоиду:

– Начинайте.

– Последнее воспоминание – выход из квартиры в лес? – рептилоид поправил рукава своего белого халата и защёлкал включателями прибора.

– Да, – тяжело вздохнул Эд.

– Не переживай, так надо, – Пи подмигнул ему.

Что-то противно загудело рядом, въедаясь в мозг Эда. Ещё секунда – и невероятная боль пронзила его сознание, удаляя сонную улыбку, нежные губы и шёлковую кожу Наны из памяти.

Глава 11. Начало

Все старались не задавать вопросов и отводили от Наны взгляд. Она сидела, отвернув лицо к окну, но все прекрасно знали, что по её темнокожим щекам текут прозрачные слёзы.

Ева сидела поодаль, закусив губу, не решаясь заговорить обо всём с ней при Линче, Джерарде и Ипкисе. Пи писал очередной отчёт, склонившись над планшетом. Не поднимая головы и не отвлекаясь от дела, он, наконец, обратился к девушке:

– Я рад, что ты решила остаться в команде.

– Ага, – пробормотала она, снова подняв руки к щекам, все поняли, что она вытирала слёзы, – ничуть не сомневаюсь. Ты доволен? Ты доволен тем, что был прав?

Ева боялась, что Нана сейчас себя выдаст. Никто не должен знать, что она знакома с Эдом. Джерард глупо вертел головой, пытаясь понять, почему землянка злится. Линчу и Ипкису не было дела, они сидели в углу комнаты и играли в бридж.

– Нана, – Пи поднял на неё брови, – я просто хотел сказать, что мне приятно будет с тобой работать. Я был уверен, что ты полетишь с нами.

– Странно, что ты, Нана, то отказываешься, то сама приходишь и просишь взять… Это у вас с менструальным циклом связано? – хихикнул Линч.

– Пошёл к чёрту, слон, – процедила Нана сквозь зубы, встала и вышла из главной каюты. – Мда, – ухмыльнулся капитан, – так вы слышали эту историю про человеческого куна? – с этими словами он кинул последнюю карту на столик, подмигнув проигравшему Ипкису.

– Мужчину, Линч. – поправила его Ева.

– Ты, конечно, большая молодец, что защищаешь и плохих представителей своего рода, но этот – безумен, – обратился к подруге Пи, – Это ж надо – зарубить маму топором! Эту святую женщину, что подарила ему жизнь, пойдя против наших законов, скрывала его четверть века, зарубить и расчленить!