Страница 5 из 42
— Нет, — прошипел он рычащим шёпотом. — Так не пойдёт. У нас скоро пограничный контроль и аренда машины.
— Но… у меня пересадка на другой самолёт.
— Не глупи. Европа слишком прекрасна, и, как ты её назвала? О, я вспомнил… магическая. Она слишком магическая, чтобы не побывать в сельской местности.
— Я не понимаю, — ответила Натали, осознавая, что она каким-то образом привыкла к боли, причиняемой его рукой.
— Твоё имя?
Она закрыла глаза в молчаливой мольбе. Она молила о чуде и чём-то большем, но слова были слышны только в её голове. А затем она снова открыла глаза.
Европа не была ни магической, ни чудесной, по крайней мере, не внутри этого самолёта. Этот человек, которого она едва знала — был всё ещё рядом. Она хотела, чтобы он исчез. Она хотела послушать своих родителей и лететь частным рейсом. Она хотела никогда его не встретить, но он был тут, его глаза цвета синевы морских глубин становились всё темнее и глубже, глядя на неё. Не глядя, — требуя. Его пальцы продолжали углубляться, впиваясь в её кожу.
Дыхание Натали участилось. Она задвигала глазами из стороны в сторону, смотря… изучая. Пара по другую сторону от прохода была слишком увлечена друг другом, чтобы заметить, что происходит. Стюардесса ходила туда-сюда, тоже ничего не видя. Люди впереди разговаривали, но слов она не слышала. Это значило, что и Декстера они не слышали.
Она больше не могла сдерживать слёзы, они наполнили её глаза, когда она задала вопросы, колотящиеся внутри, сжимающие ей внутренности:
— Почему ты это делаешь? Ты хочешь сделать мне больно?
Декстер ещё сильнее наклонился к ней, шумно дыша. Этот мужчина был даже крупнее, чем ей показалось. Шире, сильнее. Он закрыл собой всё вокруг.
Его глаза на мгновение опустились на её бедро, туда, где он буравил его пальцами.
— Почему может подождать. Скажи мне, я сейчас делаю тебе больно?
Если бы она не смотрела на его жёсткие губы, то не услышала бы вопроса, произнесённого еле слышно, но она смотрела. Её мозг опять заработал, она могла формулировать слова.
Нервные клетки заработали, хоть и не в полную силу.
Она выпрямилась и ответила:
— Не так, как сначала.
— Объясни.
— Сначала, наверно, был шок, но сейчас нажим… я не знаю… — Нежеланная слеза покатилась по её щеке, уличая её во лжи.
Он делал ей больно.
Не отпуская её бедро, Декстер с довольной усмешкой вытер её слезу.
— Дело в том, Нелли, я медленно усиливаю нажим. Твоя способность принимать, то, что я даю, говорит мне больше, чем ты думаешь.
Что за чёрт? Усиливал? Нелли?
Прежде, чем она смогла сформулировать вопрос, он продолжил:
— Сделаю я тебе больно? Я оставляю свой знак. И планирую оставить ещё. Сила нажима, твоя способность вынести то, что я даю, зависят от твоей осмотрительности, как и от твоего отклика и честности. Больше не лги мне. Я делаю тебе больно?
Она едва кивнула головой. Признаться было так же сложно, как и терпеть боль.
— Д…да.
От её признания его голубые глаза сверкнули безумным наслаждением.
— Скажи мне, как твоё имя?
Она вспомнила. Он сказал его.
— Нелли… Нелли… — Желудок сжало ещё сильнее. Если бы только её стошнило, она бы облила его всего. Но он предусмотрел это. А что ещё?
— Продолжай.
Её сердце стучало, как барабан, выдавая сигнал отчаяния, который никто, кроме неё, не слышал.
— Моё имя Нелли Смитерс. — Он не отозвался, и она добавила: — Пожалуйста.
— Пожалуйста что? Моя дорогая жена, о чём ты просишь?
Она лишь опустила глаза туда, где его пальцы так впивались в её покрытую джинсами кожу, что побелели.
— В будущем мы поработаем над использованием слов, сейчас и так сойдёт. — Он шире улыбнулся, ослабляя хватку.
Натали ждала облегчения, когда он это сделал, но, вместо этого, боль стрельнула по её бедру хуже, чем, когда он сжимал его. Она со всхлипом наклонилась вперёд, судорожно растирая ногу.
— Да, видишь, — начал он объяснять спокойно, — ощущение от возвращения крови в онемевшие ткани ещё болезненнее, чем само давление. — Он сделал паузу, вытянув в раздумье губы. — Рассматривай это как пищу для размышлений. Осторожнее с просьбами. Будет так случаться, что я буду рад их исполнить. — Его голова наклонилась. — А будет и так, что ты должна будешь поверить, что я лучше знаю как и что.
Какого чёрта?
Натали изумлённо распахнула глаза. Мир понемногу прояснялся, но смысла в происходящем не было. Этот человек пугал её. Он говорил так, словно они собирались быть вместе. Он планировал её забрать… украсть…? — Если нужны деньги, мой отец…
— Не будь наивной.
У неё кровь застыла в жилах, когда она подумала о том, что может произойти. Почему она не полетела частным самолётом родителей? Ей нужен план.
— Я могу закричать. Я не позволю тебе это делать.
— Что делать, жёнушка моя?
— Я не твоя жена, — медленно произнесла она.
— Отнюдь. Все твои документы утверждают обратное. Кому, по-твоему, поверят: подвыпившей женщине или её трезвому мужу?
Натали в отчаянии схватила с пола свою сумку, ту, которую он раньше подал ей с верхней полки, ту, в которой оказался липовый паспорт. Где настоящий? Она неистово рылась в содержимом. Её сердце всё быстрее колотилось от безуспешных поисков. Нет другого паспорта. Нет посадочного талона на другой рейс. Исчез даже её телефон.
— Где?
Декстер ничего не произнёс. Она открыла портмоне.
Нелли Смитерс. Нелли Смитерс.
На её удостоверении. На каждой пластиковой карте. На всём, вплоть до платиновой карты Амекс, которую ей дал отец, было это имя. Разочарование было ошеломляющим.
— К…как?
— Вижу, что поторопился, и однажды я поменяю имя. Мне больше нравится имя Нат, мой маленький клопик, и скоро мы получше познакомимся. А пока нам и это сгодится.
— Нет, Я села на этот самолёт, я, а не Нелли Смитерс. В авиакомпании есть данные. Мой отец будет…
Его палец дотронулся до её губ.
— Если ты хоть на миг решила, что я не подумал об этом — обо всём, ты меня недооцениваешь. — Он грубо потёр то место на её бедре, которое болело, и Нат поморщилась. — С нетерпением жду ещё недооценок.
В этот момент показалась стюардесса, несущая горячие салфетки. Натали посмотрела на неё, потом на Декстера, опять на неё, зная, что нужно что-то сказать. Опередив её, Декстер, как истинный джентльмен, взял одну салфетку и развернул, подождав, когда из неё выйдет пар, и с улыбкой протянул Нат.
— Не хочу, чтобы ты обожглась.
Она взяла салфетку.
— Мисс, надеюсь, вам лучше, — сказала стюардесса.
Натали опять перевела взгляд на Декстера. Повисла тишина, сердце её стучало всё сильнее. Прошла секунда, другая…
— Скажи ей, как ты себя чувствуешь, дорогая, — подсказал, наконец, Декстер.
Натали медленно покусывала нижнюю губу, переводя взгляд то на глаза глубокой синевы, молчаливо угрожающие ей, то на приветливое лицо женщины. Натали глубоко вздохнула и приняла решение. В небе она ничего не сможет сделать. Она должна подождать, когда кто-нибудь сможет ей помочь.
— Я чувствую себя намного лучше, спасибо.
— Не беспокойтесь, милая, — сказала женщина. — Высота и алкоголь, да ещё молодожёны. Ваш муж позаботился о вас. Вы в хороших руках. — Она подмигнула. — Он сказал, вы от волнения ещё и не ели ничего. Такое часто случается. И мы пообещаем, что это останется между нами. Мы же не хотим, чтобы ваш медовый месяц начался со скандала. Кроме того, все вокруг были заняты своими делами…, не беспокойтесь, никто ничего не заметил.
У Натали всё опустилось. Она не знала, хорошо это или плохо. Ей с детства вдолбили важность приличий. Вместе с тем, если бы кто-то заметил…
— Вот и хорошо, — сказал Декстер, когда стюардесса отошла. Его глаза опять светились. — Могу похвалить тебя, ты была хорошей девочкой, или плеснуть ещё полюбившегося тебе коктейля.
Она сжала губы. Волоски на тыльной стороне её шеи поднялись от его покровительственного тона и снисходительных слов. Она не была маленькой девочкой, чтобы её наказывать или награждать. А ещё ей не нравился эффект от наркотика: отсутствие самоконтроля, отрешённость и тошнота.