Застрянец

Глава 39. По заслугам

Я уж думал, что меня, как политзаключённого, хоть в камеру с улучшенными условиями посадят. Ну с видом на море, горничными… Ага, конечно.

Отвели меня в обычную темницу. Камеры пять на пять метров без окон. Темно, холодно, сыро. Из мебели внутри… пол. Да, только пол! Хочешь лежи, хочешь сиди, хочешь акробатикой занимайся. А отделялись камеры от общего прохода металлическими решётками, которые запирались на огромный ключ.

Темница находилась прямо в башне Мещерского. Ещё бы. После того, что этот придурок натворил, от него можно было ждать чего угодно. Биолаборатории, армию муравьёв-мутантов или малюсенькое логово ручных вампиров.

Шум над головой я слышал до поздней ночи. Сначала стражники взад-вперёд носились, кричали, из мушкетов палили. Кого-то добивали и резали. А потом ещё полночи вдали слышался рёв Самсона.

Викинг так и остался предан своему господину-фанатику. Рубился с королевской гвардией до последнего вздоха. Кричал и кричал и кричал… А потом — фиг знает. Может, в горле запершило, водички никто не поднёс, вот и закололи к херам. Часа в четыре последний рёв я слышал, потом всё — тишина. Кончились Мещерские.

Ну и от поведения короля я, конечно, в шоке. Не просто так его Мещерский ненавидел. Ведь реально человек-говно оказался. Ему чуть голову не вскрыли и мочи харвовской внутрь не налили, а он…

Оскорбление его величества! Да какое ты величество? Балбес и ЧСВшник херов! Ну, тыкнул я ему пару раз, придурком обозвал, по плащу походил… Так ведь, жизнь спас! А он что?! Вместо полцарства и небольшого такого уютного гаремчика персон на двадцать-тридцать… Казнить на рассвете!

Впрочем, не только от закидонов короля я офигевал, сидя в темнице. Было кое-что в сто раз более сумасшедшее… Кто бы мог оказаться со мной рядом… Внимание… Мещерский!

Да. Тот самый дирижёр, который закончил своё выступление на этой планете десятикратным залпом собственной башки об дубовый стол, находился со мной в камере.

Как?! Мне бы самому понять.

Полчаса я ходил и в темноте камеры по углам шкрябал. Пытался отловить гадину и придушить до конца. В проходе смотрел, охрану звал, а он всё пизд*т и пиз*ит где-то из-за угла… И только потом до меня дошло…

Не из-за угла — в голове у меня!

— Ну что, Глинский получил по заслугам?! Народу помог, короля спас! Всё правильно сделал?! И где ты теперь?!

Сначала я думал, что, со страху с ума сошёл, а потом про зелье вспомнил. Походу перемешалось всё. Дементий придумал зелье подчинения харва, одну кружку Мещерскому дал, вторую — королю. А я в кружку к Мещерскому зелье возвращения добавил.

Смешалось всё и получилось, что Мещерский вроде как возвращался, но возвращаться ему было некуда, а потому он просто умер и вместо того, чтобы подчинить себе харва, подчинился мне, потому что зелье возвращения для меня было сварено.

Ну нафиг короче! Если учесть, что там и сам Дементий всё плюс-минус приблизительно знал, то разобраться в этой абракадабре — нереально.

Но факт отсевался фактом. Мерзкий голосок Мещерского сидел у меня в голове и злорадно пиз*ел.

— Казнят тебя, Глинский! За все твои старания повесят или голову отрубят! Сидел бы тихо, делал, что я говорю — и всё было бы у тебя отлично. А ты справедливости и счастья для всех захотел? Ну так вот оно — твоё счастье. Темница и последние часы перед смертью! Аха-ха-ха-ха!

И ведь главное уши не заткнёшь. Изнутри болтает, страус ободранный. Я хотел сесть, мозгами пораскинуть, о жизни своей вспомнить, флешбеки словить, а он: «бу-бу-бу!», «бу-бу-бу!».

Привык к его болтовне только часам к пяти. Заснул. И проспал до обеда. Проснулся, выпил кофе, сделал зарядку, сходил на завтрак, потом массаж... Ага, джакузи и спа.

Поспать дали всего полтора часа, подняли, потащили на площадь. Там уже народ шумел. И не спится придуркам. Семь утра, а все уже на ногах.

Да и король, конечно, в очередной раз доказал, что с мозгами у него всё плохо. Ну кто такое шоу поутру закатывает?! Прайм-тайм — часов двадцать. Когда все с работы придут, пиво откроют, на диваны усядутся пред телеком... ну в смысле на площади выйдут. Тогда просмотров соберёшь — мама не горюй!

Хотя и так немало собралось. Тоже можно понять. Захочешь финал чемпионата мира посмотреть и в пять утра встанешь, и с работы отпросишься.

Повели меня, значит, через толпу. Вижу в руках у людей помидоры. То ли народ не проснулся ещё, то ли стражу испугались запачкать, но до помоста я добрался чистеньким. Ну как чистеньким. Весь в кровище харва, остатках еды с королевского стола, с дыркой в боку. Но без помидоров!

На отдельной возвышенности король сидел, рядом с ним — рыцари, а за спиной Мясник с Прокофием трутся. Вот ведь черти, а! Всю эту кашу сами заварили, а теперь из первых рядов смотрят, как меня невиновного казнят!

Какой-то балбес в рясе с небоскрёбом на голове речь толкает:

— Мы собрались сегодня…

Бла-бла-бла…

— Поручением его величества лишить Глинского Максимилиана статуса владельца земель Виктомска…

Бла-бла-бла…

— …подозревается в заговоре с целью убийства короля…

Я, что ли?!

— Эй, вы совсем берега попутали?! Я же своими руками!.. Ауч!

Палач ткнул меня в бок алебардой.

— …простолюдин Глинский Максимилиан приговаривается к смерти через отрубание головы!

Тамада речь закончил и посмотрел на толпу. Народ вспышку профукал, забыли похлопать. Не проснулись ещё.

Палач стоит, рукоятку алебарды наяривает, маску напялил. Тоже мне, зорро хренов. Я ему в глаза посмотрел, а он отвернулся.

— Чего глаза отводишь?!

— Тихо!

Ха! Ещё и голос поменял. Ну идиот. Все и так знают, что это кочегар из доков. По будням уголёк в печи подкидывает, а по выходным головы рубит.

— Я знаю, что это ты, Борис!

— Не я.

— Ты, ты!

Палач чуть отошёл и маску поправил. Глазки забегали.

— Ничего не знаю!

— Не советую я тебе голову мою рубить! Я же великий мафиози и заговорщик, который покусился на самого короля. Мои люди повсюду. Они к тебе в доки уже завтра придут и алебарду твою по самую рукоятку в задницу затолкают.

Сбоку подскочил стражник короля, схватил меня за шиворот и положил на колодку:

— Замолчи!

Не сработало. Хотя вот ручки у Бориса-палача затряслись. Впрочем, задним умом я подумал, что палача из себя лучше не выводить. А вдруг мимо рубанёт? Или не с первого раза отрубит? Буду лежать со сплюснутой или наполовину отрубленной головой… О боже!

— Я пошутил Борька! Не переживай! Всё путём!

— А?!

— Руби, говорю, на здоровье! Любви, удачи и всех благ тебе в жизни, дорого́й!

— Спасибо, — пробормотал тот и улыбнулся. — Вам тоже.

— Мне уже не надо.