Страница 14 из 19
Но сначала – болоньезе.
Взглянув на разложенные в ряд ингредиенты, она вспомнила свой импровизированный утренний поход с Бренданом по магазину. Боже, он был таким самодовольным. Пока она не заговорила о его покойной жене. Тогда он уже самодовольным не выглядел. Скорее, он казался расстроенным. Как давно умерла эта женщина?
Если Брендан все еще носит обручальное кольцо, должно быть, смерть случилась недавно.
Если так, можно понять, почему он выглядит как грозовая туча.
Несмотря на свою неприязнь к крепкому бородатому рыбаку, она не смогла сдержать прилива сочувствия. Может быть, они научатся махать и улыбаться друг другу на улице в течение следующих трех месяцев. Если детство в Лос-Анджелесе и научило ее чему-то, так это тому, как заводить друзей. В следующий раз, когда их пути пересекутся, она также не прочь будет сказать ему, что освоила болоньезе и перешла на суфле и coq au vin[18]. Кто знает? Возможно, кулинария – ее нераскрытое призвание.
Пайпер повернула включатель конфорки на плите и, затаив дыхание, щелкнула поджигом. Нажала еще несколько раз.
Пламя вырвалось из черного кованого железа, и она вскрикнула, отшатнувшись к сестре, которая, к счастью, поддержала ее.
– Может, стянешь волосы в хвост? – предложила Ханна. – Пальцами сегодня вечером еще можно пожертвовать, но давай не будем терять эти легкие пляжные локоны.
– Боже мой, ты так права, – выдохнула Пайпер, стягивая черную резинку с запястья и завязывая аккуратный хвост. – Спасибо за заботу, Ханнс.
– Не за что.
– Хорошо, я просто это сделаю, – сказала Пайпер, растопырив пальцы над говядиной. – Он сказал жарить на сковороде, пока не подрумянится. Звучит не слишком сложно.
– Кто сказал?
– А. – Она пренебрежительно фыркнула. – Утром в супермаркете был Брендан. Устроил парад придурков из одного человека. – Закрыв глаза, она взяла мясо и бросила его на сковородку, немного встревожившись от последовавшего громкого шипения. – Он вдовец.
Ханна обошла плиту сбоку и оперлась локтем о стену, которая была намного чище, чем сегодня утром.
– Как ты это узнала?
– Мы поспорили. Я сказала, что мне жаль его жену.
– Блин!
Пайпер застонала, тыкая в мясо ржавой лопаткой. Она, типа, должна в какой-то момент все перевернуть?
– Я знаю. Тем не менее он вроде как не сильно винил меня за то, что я затронула эту тему. И это удивительно. Он правда мог бы меня обвинить в бестактности. – Пайпер на мгновение прикусила губу. – Неужели я действительно выгляжу избалованной?
Сестра сунула руку под красную бейсболку, чтобы почесать висок.
– Мы обе избалованны, Пайпс, в том смысле, что нам дали все, что мы могли пожелать. Но мне не нравится это слово, потому что оно подразумевает, что ты… испорченная. Как будто у тебя нет хороших качеств. И ты так выглядишь. – Она нахмурилась. – Он назвал тебя избалованной?
– Это явно подразумевалось.
Ханна фыркнула:
– Он мне не нравится.
– Мне тоже. Особенно его мускулы. Фу.
– Мускулы определенно присутствуют, – неохотно согласилась Ханна. Затем она обхватила себя за талию и вздохнула, давая Пайпер понять, о ком именно она думает. – Однако он не может конкурировать с Сергеем. Никто не может.
Осознав, что руки стали жирными от мяса, Пайпер потянулась к раковине, которая находилась совсем рядом благодаря кухне шириной всего в четыре фута, и сполоснула руки. Обтерла их тряпкой, положила ее на стол и снова принялась тыкать в мясо. Оно стало довольно-таки коричневым, поэтому она бросила туда ломтики лука, поздравляя себя с тем, что станет второй Джадой[19].
– Тебе всегда нравились художники-голодранцы, – пробормотала она Ханне. – Измученные.
– Не отрицаю. – Ханна сняла бейсболку и провела пальцами по волосам. Волосы у нее были средней длины, такие же красивые, как у Пайпер, но уложены гораздо небрежнее. По мнению Пайпер, это было преступлением, но она давным-давно уяснила, что Ханна останется Ханной, и не пыталась ничего изменить в сестре.
– Сергей, однако, другой. Он не стремится быть в тренде, как другие режиссеры, с которыми я работала. Его искусство горько-сладкое, трогательное и суровое. Как ранние песни Дилана.
– Ты разговаривала с ним с тех пор, как мы приехали сюда?
– Только на общих созвонах. – Ханна подошла к узкому холодильнику, достала диетическую колу и открутила крышку. – Он с таким пониманием отнесся к этой поездке. Я сохраню свою работу, а он сохранит мое сердце, – задумчиво сказала она.
Они обе синхронно фыркнули, но звук замер в горле Пайпер: над столешницей взметнулось пламя.
Столешницей?
Нет, погодите. Тряпка, которой она вытирала руки.
Она была в огне.
– Черт! Ханна!
– О боже мой! Какого хрена?
– Не знаю! – Пайпер рефлекторно швырнула лопатку в огонь. Неудивительно, что пламя от этого и не подумало угомониться. Пылающие оранжевые языки становились только больше, а облицовка на столешнице практически отсутствовала. Может ли загореться весь стол? Это же просто хрупкое дерево.
– Это та тряпка, которую мы использовали для уборки?
– Думаю, да. Она пропиталась этой лимонной дрянью.
На периферии внимания Пайпер переминалась с ноги на ногу Ханна.
– Я сбегаю вниз и поищу огнетушитель.
– Не думаю, что у нас есть на это время, – взвизгнула Пайпер. Ее вывело из себя то, что в этот момент неминуемой смерти она почти слышала, как Брендан смеется на ее похоронах. – Ладно, ладно. Вода. Нам нужна вода?
– Нет, я думаю, что от воды станет только хуже, – с тревогой отозвалась Ханна.
Мясо уже было охвачено пламенем, как и вся ее недолгая кулинарная карьера.
– Ну, господи. Я не знаю, что делать!
Она заметила пару щипцов на краю раковины, схватила их, поколебалась долю секунды, зажала угол пылающей тряпки и перетащила все горящее месиво в сковородку, поверх мяса.
– Что ты делаешь? – закричала Ханна.
– Не знаю! С этим мы уже определились! Я просто хочу вынести все за пределы здания, прежде чем мы сожжем это место дотла.
А потом Пайпер сбежала со сковородкой вниз по лестнице. Сковородкой, в которой кипел ад из мяса и пропитанной средством для уборки тряпки. Она слышала, как Ханна бежит позади нее, но не расслышала ни слова из того, что говорила сестра, потому что была на сто процентов сосредоточена на том, чтобы выбраться из здания.
Проходя через бар, она поймала себя на том, что думает о недавних словах Мика Форрестера. Этот парень, ваш отец, здорово смеялся. Клянусь, я порой все еще слышу, как от его смеха вздрагивают стропила этого дома. Воспоминание на мгновение заставило ее замедлить шаг и поднять глаза к потолку, а потом она пинком распахнула входную дверь и с пылающей сковородкой выбежала на оживленную Вестпорт-стрит, зовя на помощь.
Глава девятая
Брендан делал вид, что просматривает меню на доске в «Красном буе», хотя уже чертовски хорошо знал, что закажет рыбу с жареной картошкой. Каждый понедельник вечером он встречался с Фоксом в маленьком ресторанчике Вестпорта. Заведении, которое существовало с тех пор, как их деды работали на рыболовецких шхунах. Брендан всегда брал здесь одно и то же. Зачем что-то менять, ведь в «Красном буе» – лучшая чертова рыба в городе.
Местные жители приходили и уходили, здороваясь друг с другом, большинство из них брали еду навынос, чтобы отнести домой своим семьям, под мышками были зажаты засаленные пакеты. Сегодня вечером Брендан и Фокс заняли один из трех столиков в заведении, ожидая, когда им принесут их заказ. И если Фокс и обратил внимание, что Брендан слишком часто поглядывает через улицу на «Безымянный», то ничего не сказал.
– Ты сегодня молчаливее обычного, – заметил Фокс, откинувшись на спинку стула так далеко, что было удивительно, как он не опрокинулся. Но Брендан знал, что он не упадет. Его лучший друг и сменный капитан «Деллы Рэй» редко допускал промахи, оправдывая свое имя[20]. – Что за крабы у тебя в мозгу, кэп?
18
Coq au vin (петух в вине) (фр.) – классическое блюдо французской кухни из курятины.
19
Джада (Джада Памела Де Лаурентис-Томпсон) – итальяно-американский шеф-повар, писательница, журналистка и телеведущая.
20
Фокс – «лис» (англ.).