Страница 7 из 8
Как-то раз трактористы расположились там перекусить после трудов праведных. После второй бутылки самогона у них разгорелся спор, чьё колесо дальше прокатится с холма. Самогон, видно, придал им силы поставить два каменных жернова на бок и толкнуть с холма. Колёса покатились вниз, набирая скорость. По мере спуска их траектория всё больше отклонялась от параллельности. Видно, пьяных трактористов подвёл глазомер. Одно колесо укатилось влево, задело угол коровника и сломало его. Второе покатилось в сторону села, врезалось в плетень чьего-то сада и поломало несколько деревьев.
Вот и всё процветание села. Так Рыжий Федька поставил всем сельчанам подножку, но никто об этом не догадывался.
Репетиция
В парке были обычные посиделки пожилых людей. Обсуждались самые различные темы. Как-то разговор зашёл об искусстве вообще и театре в частности.
В разговор вступает один старичок:
– Вы тут заговорили о театре, и я вспомнил эпизод из своего детства. Было это до войны в небольшом городке, бывшем еврейском местечке. Большой радостью для нас был клуб, которым руководил некто Рабинович. Да, «редкая» фамилия. Вот как-то из райкома пришло указание, что для усиления культурно-массовой работы нужно организовать самодеятельный театр. Молодёжь восприняла эту директиву с удовольствием. Начали думать над репертуаром. Пьеса нужна была высокоидейная. Решили инсценировать «Дубровского». И вот начались репетиции. Как их проводил Рабинович, я вам немножко покажу:
– Так… так… Стоп. Моня, как вы играете? Вы же как будто читаете текст. Текст он мне читает. Вы же ещё должны играть, Моня. Как играть? Представьте себе, что вы Дубровский, молодой дворянин, офицер. Хотя, глядя на вас, этого не скажешь. Так вот, Моня, представьте, что вы молодой офицер и приехали в усадьбу к Троекурову. Вот я – Троекуров, вы приехали ко мне в усадьбу. И что вы имеете мне сказать… Так… Стоп. Моня, вы знакомитесь с Машей, дочкой Троекурова. Как вы должны это сделать? Ну, так делайте, Моня… Стоп. Моня, как вы берёте её руку? Моня, вы что, никогда женскую руку не держали? Не держали? Что, в самом деле? Бедный Моня. Про ногу я тогда уже не спрашиваю. Что же делать? Надо же как-то вживаться в образ, Моня. Знаете, что мы сделаем? Я вам дам пять рублей, Моня. Расходы потом спишем на статью «Техническое обучение». Так вот, Моня, я даю вам пять рублей. Пойдёте к Соньке-модистке. Следующая репетиция у нас через неделю. За это время Сонька вас немножко научит, как обращаться с женщинами…
Через неделю на репетиции:
– Так… Стоп. Моня, как вы обращаетесь с девушкой? В какой образ вы вживаетесь, Моня? Вы же играете молодого дворянина, Моня, а начинаете лапать девушку как последний биндюжник… Да, кажется, эта модистка немного перестаралась… А вы, Циля? Вы же играете Машу, девушку из семьи помещика. А ведёте себя так, как будто вы только что из борделя. Что вы сказали? Что если бы вам дали эти пять рублей, то вы бы смогли Моню тоже кое-чему научить? Да… Продолжаем…
Так, стоп. Я не понял, что мы репетируем: «Дубровского» по Пушкину или «Яму» по Куприну?.. Что? Вам бы хотелось лучше «Яму»? Почему? Легче входите в образ? Но, боюсь, что этот образ нам райком партии не утвердит.
«Дамские пальчики»
Аркадий зашёл на шук (рынок) купить фруктов. У входа ему повстречался старый знакомый, Виктор.
Они в своё время познакомились в ульпане и быстро сошлись взглядами по многим вопросам.
А те, по которым они во мнениях расходились, бурно обсуждались на переменах. С тех пор прошло много лет. Виделись они не часто. И теперь, при встрече, долго делились новостями. Потом они двинулись вдоль рядов, выбирая товар.
– Смотри, сколько сегодня много винограда, – заметил Виктор.
– Да, только «дамских пальчиков» что-то не видно. Наверно, для них ещё не сезон.
После этих слов Аркадия лицо Виктора стало серьёзным.
– У меня с этими «дамскими пальчиками» связан один эпизод в жизни.
Когда началась война, Витьке было лет десять. Отец с первых дней ушёл на фронт. Больше они о нём вестей не имели. А фронт приближался. Витьке с мамой и пятилетним братиком Мишкой удалось попасть в эшелон, увозящий эвакуированных людей на восток. Много дней тряслись они в товарном вагоне, пока попали в Узбекистан. Часть людей перевезли в Наманган и там распределили по кишлакам. Как-то получилось так, что в один из кишлаков попала только Витькина семья. Их приняла в свой дом многодетная узбекская семья.
Витька быстро нашёл контакт с местными ребятишками. Целыми днями дети были предоставлены сами себе. Из мужского населения в кишлаке остался только раис (председатель). Одни мужчины были на фронте, другие в трудовой армии. Беда была в том, что теплолюбивые дехкане были мало подготовленными как к боевым действиям, так и к урало-сибирским морозам, где им приходилось строить заводы. Так что из тыловых городов России похоронки приходили не реже, чем с фронта.
В результате вся работа в колхозе ложилась на женские плечи. Дети же рано взрослели. Им приходилось присматривать за младшими братьями и сёстрами, заботиться о пропитании. Утолять голод помогали фрукты. Почти при каждом доме был сад. На глинобитных крышах домов сушились фрукты. Можно было запасаться витаминами хоть свежими, хоть сушёными. И никто за это не ругал.
Многие дети старались помогать матерям на уборке хлопка. Витькиной маме эта работа была непривычна. Ей трудно было соревноваться с местными узбечками, руки которых только мелькали над рядами хлопка. Витька часто сажал Мишку на краю поля в тени, совал ему за пазуху горсть сушеного урюка, и шёл помогать маме.
Но однажды случилось несчастье. Мама заболела малярией. Ей становилось всё хуже, а Витька не знал, что предпринять. Медицинских учреждений в кишлаке не было, и в то время такое заболевание нередко кончалось смертельным исходом.
Мама понимала серьёзность положения. Слабеющим голосом подозвала она Витьку и сказала:
– Витя, возьми Мишу, и езжайте в Иркутск. Там живёт моя сестра, твоя тётя.
– Мама! Куда мы поедем? Ты посмотри, как мы одеты!
Ребята целыми днями бегали босиком в одних трусах. Витька уже соображал, что такая экипировка для Иркутска мало подходит.
– И тебя мы ни за что не бросим!
Мама только безвольно опустила руку. Во что бы то ни стало надо маму спасти. Он как-то слышал, что на краю кишлака живёт старая кореянка, которая может лечить. Глотая слёзы, Витька помчался к ней. Та выслушала Витьку, пришла, посмотрела маму и сказала, что помочь ей может виноград. Но не всякий, а только «дамские пальчики». Витька стал расспрашивать ребят, у кого есть такой виноград. Оказалось, что такой сорт растёт только в райкомовском саду. Но сад этот охраняют очень злые дядьки.
– Дядьки? – удивился Витька. – Дядьки ведь все на фронте!
Очевидно, начальство решило, что охрана райкомовского сада не менее важна, чем война с фашистами.
Витька уговорил двух ребят пойти с ним. Вся территория сада была огорожена высоким глинобитным дувалом. Перелезть через него Витьке было не под силу. Ребята методично исследовали всю ограду. В одном месте они нашли дырку в нижней части дувала. Это было русло арыка. По нему в определённые часы подаётся вода для полива сада. После окончания полива в жару русло быстро высыхало.
Сейчас время полива ещё не наступило. Надо было торопиться. Приятели лезть с Витькой побоялись, и Витька полез один. Он осторожно пробирался по саду, пока не нашёл «дамские пальчики». Он срывал спелые гроздья и совал за пазуху. Когда рубаха оттянулась до отказа, он направился к дырке. Но оказалось, что с полной пазухой не пролезть, и он застрял в арыке. Он крикнул товарищам, чтобы они его вытягивали. В это время сзади раздался стук сапог и выстрел.
Ягодицы Виктора как будто ужалили тысячи пчёл. С диким криком он пулей выскочил из дырки и побежал по дороге. Возле дома он заставил себя немного успокоиться, нашёл во дворе какой-то таз и стал выкладывать в него виноград. Многие гроздья были придавлены, но кушать его можно было. С гордым видом занёс он таз в дом и поставил у маминой кровати.