Страница 62 из 90
Обернувшись, я окинула взглядом галерею, испытывая иррациональную обиду за подругу. Конечно, ее здесь не было. Ей достался укромный уголок в маленькой комнатке и портрет со спины, как будто ее судьба быть лишь незваной гостьей, которую стыдятся.
— Я по твоему лицу вижу, что что-то не так, но не возьму в толк — что, — нахмурился Коста.
— Мне обидно за алую даму, — откровенно призналась я. — Покажи мне этого Лувия.
Коста подошел к портрету, на котором было изображено целое семейство: папа, мама и четверо ребятишек. Сколько я ни вглядывалась в счастливое лицо мужчины, но не нашла в его светло-серых глазах ни горечи, ни раскаяния, а ямочки на щеках совсем не походили на морщины скорби. Он обнимал за плечи полноватую блондинку, которая улыбалась немного растерянно и удивленно, точно до сих пор не веря, что все это — и мужчина, и дети, — ее. Вместо нее могла быть Реджина.
— Почему тебе обидно за алую даму? — не понял Коста. — Она разбила сердце моему прапрадеду, выбрав унылого Доксвелла.
— Он не кажется несчастным, — заметила я, вглядываясь в лицо Кис-Киса. Ямочка на подбородке совсем как у Косты, а разрез глаз немного кошачий.
— Любовь исцеляет.
— А откуда ты знаешь, что Доксвелл был унылым? — решила повредничать я. — Это было двести лет назад. Может, алая дама разочаровалась в любовнике и осознала, что законный муж лучше.
— Унылый, — упрямо повторил Коста. Он подошел ко мне сзади и, по-хозяйски обняв, притянул к себе и поцеловал в висок. — Это фамильная черта Доксвеллов. Вот мы, эль Брао, все удальцы как на подбор, и с нами не соскучишься.
— Это точно, — согласилась я.
Было так приятно опираться на его твердую грудь, чувствовать легкие прикосновения губ к виску, волосам, что я могла бы рассматривать портрет до вечера. Однако если я хочу выйти замуж за Косту, мне надо поскорее помочь подруге. А ведь и правда хочу — поняла я. Если еще пару дней назад я внутренне соглашалась на его предложение только из-за Ники, то теперь я хотела и ради себя.
Было немного страшно, но любовь Косты манила меня как небо птицу, и я уже понимала, что попробую взлететь, чего бы это мне ни стоило.
— Алая дама бросила Лувия, — произнесла я. — Он, верно, страдал. Проникся жаждой мщения…
— Нет, — мотнул головой Коста. — С чего бы? Ты же видела, он женился на прекрасной женщине, обзавелся детьми.
— И думать забыл о Реджине Доксвелл? Однако портрет ее почему-то хранил.
— С тех самых пор эль Брао редко бывают в Виларе, — нехотя ответил Коста. — Мой прапрадед мог навредить бывшей любовнице разве что случайно. Он подпортил ее репутацию, когда стал публично требовать развод. Был грандиозный скандал. По сравнению с ним наш маленький тайный роман — ерунда. — Он поймал меня за руку и пожал пальцы. — Элис, я хочу, чтобы Ники поскорее стал эль Брао. То, что моего сына считают отпрыском Доксвелла, сводит меня с ума.
— А кулон? — Не отставала я. — Откуда он взялся?
— Мы ведь договорились, — напомнил Коста и развернул меня к себе. — Сперва ты тоже должна рассказать. Что прячется в черном доме, Элис?
Не что, а кто. Если бы это была моя тайна, я бы уже раскололась. Невозможно хранить секрет, когда тебя так нежно обнимают, а светлые глаза словно греют любовью. Я уткнулась ему в плечо и помотала головой, и Коста погладил меня по волосам.
— Бедная Лисичка совсем запуталась, — тихо вздохнул он. — Как же мне тебя приручить?
Коста был так добр со мной и откровенен в своих чувствах, что я ощутила себя виноватой. Я ведь использую его признание в любви только для того, чтобы попасть в архив. Это… подло!
— Я не могу тебе рассказать, — сбивчиво произнесла я, пряча взгляд. — Это не моя тайна. Понимаешь? Я не хочу подводить человека, который мне дорог.
— Значит, Руперт Коперо дорог тебе, — в голос Косты зазвенели металлические нотки. — Элис, если ты покрываешь его…
— Вовсе нет, — возмутилась я. — При чем тут вообще Руперт? Я не то хотела сказать, Коста… В общем, — я выдохнула, собираясь с решимостью, — я не всегда поступаю правильно. Вообще никогда, наверное. Взять хоть нашу первую встречу.
— Лучше и представить нельзя, — заверил меня Коста.
— Я заполучила черный дом обманом.
— От Доксвеллов не убудет.
— А потом я проникла в твой дом под покровом ночи и пыталась украсть портрет.
— Мой дом — твой дом, Лисичка. А портрет я тебе подарил.
Я затравленно посмотрела в конец коридора. Все равно ведь не смогу попасть в фамильный архив эль Брао сама. Так не лучше ли признаться?
— Что гнетет тебя, Элис? — спросил Коста.
— Я хотела попасть в твой фамильный архив, — выпалила я. — Потому и попросила письменное подтверждение, чтобы был повод. Диер сказал, там есть письма Лувию эль Брао.
— Я так и понял, — кивнул Коста и, взяв меня за руку, повел дальше. — И я признателен за то, что ты хоть в чем-то решила быть со мной откровенной. Да, меня слегка задело такое прагматичное отношение к моим чувствам, однако я высоко ценю твою изобретательность, Лисичка.
— Подожди, — попросила я, совершенно сбитая с толку его заявлением. — Значит, ты догадался?
— Да, — коротко ответил он.
— Но все равно ведешь меня туда?
— Во-первых, мне кажется забавным положить в фамильный архив эту записку. Быть может, однажды ее найдут наши внуки.
— Или Диер! — испугалась я, и кровь прилила к моим щекам.
— А во-вторых, мне и самому жутко любопытно, что такого ты хочешь найти, — добавил он.
— Коста, — снова позвала я его. — Я еще хотела сказать…
— Говори, Элисьена.
Слова обжигали мой язык и сдавливали горло, и я не могла себя заставить произнести их, хотя хотела сказать о том, что Коста нравится мне куда больше, чем я готова признаться. О том, что его губы и глаза волнуют меня, что по ночам я не закрываю окно...
— Ты хороший отец, — быстро сказала я, затолкав любовное признание поглубже.
— Я буду очень стараться, — серьезно пообещал Коста. — Итак, мы пришли.
Он открыл передо мной неприметную дверь, и в помещении зажглись огни. Здесь не было окон, а огромные шкафы могли посоперничать с архивами городской управы.
— Только есть загвоздка, Лисичка, — цыкнул зубом Коста. — Я без понятия, где эти письма.