Страница 33 из 46
Само собой получилось, что Риз стал думать о Граче. Прошлой ночью, на ангулемском постоялом дворе, Грач опять начал стонать и метаться во сне. Юдифь — вместе с нанятой для отводу глаз служанкой — спала в соседней комнате, но со своим обычным пренебрежением к стыду и условностям прибежала к ним в одной камизе, с масляным светильником в руках. Пока Риз пытался разбудить Грача, а Фаско сноровисто придерживал ему ноги, чтобы тот не повредил сильнее больное колено, Юдифь стояла над ними со светильником и шептала безостановочно — молилась.
Если откровенно, чем дальше, тем сложнее было испытывать к Юдифи прежнюю ненависть. Осталось что-то вроде тупого раздражения с привкусом жалости — трудно не жалеть женщину. Но местами Риз начинал чувствовать к ней что-то вроде… да, пожалуй, что-то вроде уважения. Хотя, казалось бы, о каком уважении может идти речь в отношении монахини, отринувшей обеты и убивавшей ни в чем не повинных христиан за серебро!
Кстати, легка на помине…
Риз услышал крик ястреба. Об этом сигнале они условились: Юдифь, снова в мужской одежде, сидела на дереве чуть дальше по тропе и должна была завопить по-ястребиному, когда увидит кавалькаду Раймонда Тулузского под предводительством Шоу.
Ну, таков был план. На деле же Риз слышал этот крик за первую половину дня уже третий раз.
— Что, опять? — скорчил Фаско недовольную рожу. — Если опять придется загонять лошадей в брод почем зря, у меня подпруга от сырости сгниет.
Риз бросил на Фаско холодный взгляд, но тщетно.
— Да, сэр Джон, — продолжил тот с сарказмом, — ты не заметил, что рядом ястребы охотятся, когда уговаривался с Юдифью, это я уже понял. Ты вообще в птицах не силен: вот и дрозда от ворона не отличил…
— Еще слово, — прорычал Риз, — и я подставлю тебя под стрелы людям Раймонда вместо щита.
— Понял-понял, — пробормотал тосканец, все так же усмехаясь.
А потом крикнул наемникам на своем ломаном местном наречии, чтобы спешили за ними. Те, ворча и поругиваясь, все же вскочили на лошадей: им заплатили задаток вперед.
Риз подумал, что их с Фаско непрочный союз укрепился в обоих направлениях: теперь тосканец говорил «сэр Джон» без всякого скепсиса. Грач изменил не только Юдифь; Грач менял их всех, соприкасаясь с каждым частью своей личности и сталкивая между собой — так алхимик заботливо отбирает и плавит в тигле самые непредсказуемые компоненты в надежде получить золото, а то и сразу философский камень.
На сей раз «ястреб» кричал не зря, и время Юдифь рассчитала точно: едва кони вошли в воду неширокой речушки, сменив тельт на шаг, как на сбегавшей между двух пологих холмов тропе появился отряд.
Фаско выругался — по плану предполагалось, что там будет трое-четверо всадников, и то не рыцарей, а слуг или оруженосцев, и поведет их Шоу. Вместо этого Риз насчитал чуть ли не десяток верховых, на многих из которых поблескивали кольчуги. Впереди скакала Картер — ее можно было легко отличить по темному цвету лица — и везла штандарт Раймонда Тулузского. Что заставляло предположить, будто он сам в партии. Ясно было: что-то пошло не так.
— Эй-эй! — крикнул один из наемников, пытаясь развернуть коня. — Мы так не договаривались!
— Тихо! — рявкнул на него второй, постарше и поопытнее. — Бросишься бежать — они за тобой кого-нибудь отправят! Стой смирно, драпать надо, когда бой уже начнется!
— Побежите — сам вас пристрелю, — мрачно прикрикнул на них Риз. — Отрабатывайте свои деньги, а о сохранности вашей шкуры я позабочусь.
Ризу тоже хотелось ругаться, но было некогда.
Они подробно обсудили это еще тогда, в поместье госпитальеров: неважно, поверит Раймонд Картер или нет; важно, что Раймонд не рискнет заговаривать с Генрихом, если у него не будет на руках каких-нибудь доказательств.
Картер так и сказала: «Раймонд — интриган и осторожный хрыч, хоть еще и не стар. Он знает, что Генрих поверит любому навету на жену и сыновей, но захочет прикрыть себе задницу — вдруг, мол, история дойдет до папы или до императора?..» Раймонду нужно делать вид, что он вовсе не спит и видит, как бы вывести Аквитанию из-под контроля Генриха (а что для этого может быть лучше, чем рассорить Генриха с женой, которая, собственно, и привела Аквитанию за собой в качестве приданого).
Тогда-то и родилась идея: сочинить письмо якобы от аквитанских баронов в ответ якобы на письмо Алиеноры, где бароны бы говорили, что все готово к бунту. Письмо анонимное и зашифрованное, конечно: Грач вовсе не хотел навлекать королевский гнев на конкретных людей. Но все же письмо, пусть и составленное в обтекаемых выражениях, должно было послужить надежной уликой.
Однако мало было написать подходящим слогом и стилем — нужно было еще, чтобы письмо досталось с боем, чтобы его охраняли. Тогда Риз предложил: пусть Картер скажет Раймонду, что узнала, какой дорогой повезут письмо, и предложит послать небольшой отряд на перехват. Риз был уверен в своей способности справиться с несколькими воинами — не допустить смертоубийства, но создать ощущение, что письмо досталось Раймонду не просто так.
Грач, конечно переживал: «Но если что-то пойдет не так, сэр Джон? Разве можно предусмотреть все?»
Накаркал.
С четырьмя-пятью Джон мог бы управиться без проблем, да и Фаско в бою кое-чего стоил. Но целый десяток хорошо вооруженных людей, кое-кто даже рыцари, если судить по цветным щитам…
Нет, это уже были плохие новости!
— Стойте! — зычно крикнула Картер. — Именем графа Раймонда!
— Кто вы такие, чтобы нам приказывать? — крикнул Фаско. — И с каких это пор бабы носят рыцарские накидки?
Его густой акцент в этих краях не так бросался в глаза, можно было принять за местный говор.
— С таких, что я тебя раскрою мечом надвое, если будешь еще наглеть! — рявкнула Картер. — Мы знаем, вы везете важный документ в Бордо. Мы могли бы вас всех перебить и отобрать его, но по милосердию моего ордена не будем этого делать! Я не хочу лишнего кровопролития. Выставите самого сильного бойца. Если я его одолею, мы заберем письмо. Если одолеет он — ну что ж, вы можете драться с нами.
— Нет у нас никакого письма, уймите свою сумасшедшую! — крикнул Фаско рыцарям за спинами Картер.
То ли он не понял, чего она хотела добиться, то ли продолжал держаться в роли и не хотел сдаваться так уж сразу. Так или иначе, но Ризу это давало удобный выход.
— Уймись, — сказал он, выезжая вперед. — Что ж, я буду драться с тобой, сестра-госпитальер. Конными или пешими?
Картер смерила его взглядом.
— Конными, — сказала она, — неохота месить грязь.
Ну ясно: Картер знала, что лошадь у него наемная, незнакомая, а под ней-то, небось, был привычный и хорошо объезженный скакун.
Риз решил, что как-нибудь он хотел бы сразиться с Картер, стоя ногами на земле, без посредников. Картер была немаленького роста для женщины, но, очевидно, привыкла драться с противниками выше себя — с великаном-Ричардом сражалась легко и изящно. Риз был, пожалуй, даже выше Ричарда. Интересно, как-то она себя поведет?
Он обнажил меч, и Картер последовала его примеру.
«И вот мне снова надо проиграть, — подумал Риз. — Почему-то моя служба Грачу часто в том и состоит, чтобы проигрывать сражения. Если это какое-то упражнение по смирению духа, то, Господи, этот урок, я, наверное, никогда не усвою».
Картер выбрала верную стратегию.
Они сошлись на глинистом, заболоченном берегу той безымянной речушки, на которой Риз и Фаско имитировали переход брода. Выше было бы нельзя: на крутом склоне лошади бы скользили. Но так копыта коней увязали в грязи и речном иле, и требовалось поистине виртуозное мастерство, чтобы заставить животных поворачиваться. На Угольке Риз, может, справился бы. Но Гнедко, при всех его достоинствах, не успел еще привыкнуть к своему хозяину. А вот Картер со своей лошадью — тоже, кстати говоря, гнедой, только кобылой — словно сливались в одно целое.
Покрутившись вокруг всего несколько мгновений и пытаясь уйти от ударов меча Картер (она орудовала им плашмя, как и сам Риз, не собираясь ранить), он понял, что вот-вот и в самом деле самым позорным образом проиграет, а не изобразит проигрыш. Этого Риз допустить не мог. Пусть Картер свела бой с Ричардом вничью — но Ричард, при всем его таланте, еще мальчишка. У него нет опыта Джона.