Страница 24 из 72
В зале тихо, поэтому прерывистое дыхание Яриши слышно очень хорошо. Я сама невольно ловлю его ритм, и сердце начинает частить. Литрая подносит руку к спине дочери и начинает едва слышно читать заклинание. Слов разобрать я не могу. Паук вцепляется папками в кожу и начинает ползти выше по спине. Яриша вскрикивает, а насекомое занимает место между лопаток, расправляет лапки и вонзает их в девушку.
Из горла Яриши доносится едва сдерживаемый крик. Я сама зажимаю рот рукой, потому что вижу, как погружается под кожу живой артефакт — почти без крови, но глубоко. Яриша кричит уже в голос и падает на колени. А паук погружается медленно и неумолимо. Крик девушки переходит во всхлипывания. Она не может держаться даже на коленях и корчится на полу, пока, дернувшись, не затихает, а артефакт продолжает впиваться в тело. Через несколько минут все заканчивается. На спине Яриши проступает почти полностью вживленный камень — он сверкает в тусклом свете, и под кожей видны очертания паучьих лап, они внутри и сейчас выделяются рельефом. На спине сводной причудливое украшение, и мне страшно представить, через что ей пришлось пройти, чтобы его заполучить.
— Вот и все, дорогая, вот и все.
Лирая обессиленно присаживается на пол и гладит отключившуюся Яришу по волосам, а я ухожу на негнущихся ногах. Пожалуй, вернусь чуть позже.
Руки дрожат, ноги тоже, а в ушах крик Яриши. Сбегаю к себе в комнату, пока никто не попался на пути и забираюсь на подоконник. Беру плед, звоню в колокольчик, и духи приносят мне какао. Хочется именно его. Тягучего, сладкого и горячего, чтобы почувствовать себя живой и прогнать изнутри ощущение леденящего холода. Совсем скоро я смогу вызывать духов магией. Мирс Амелия обещала сегодня научить меня этому, а значит, браслеты еще немного ослабят. Это волнительно, страшно и в то же время хочется.
Успокоиться получается только через пару часов. И то спускаться в зал совершенно нет желания, но тянуть дальше нельзя. До занятия вечером остается немного, а я так и не потренировалась. Мирс Амелию огорчать не хочется, да и нужна мне магия. Жизненно нужна. Я, пожалуй, не понимала этого, пока не увидела, что Лирая сделала с Яришей. Она не могла просто так обречь собственного ребенка на подобные муки, Яриша страдает из-за магии, которой у нее нет, а у меня сковывают браслеты.
Беру себя в руки, отставляю в сторону чашку и выхожу из комнаты, прекрасно понимая, если хочу выжить в этом мире — я должна стать сильной. И обуздание своей магии — первый шаг к этому.
Когда иду по просторному залу первого этажа, вижу в кресле Яришу. Она, как ни в чем не бывало сидит, забравшись на него с ногами, изучает экран магфона и прихлебывает из высокого стакана сок. Расслабленная поза, легкий макияж, идеальная укладка. Словно это не она корчилась от боли пару часов назад. Неужели вживленный в спину паук не причиняет ей боли? Или Яриша так хорошо умеет владеть собой?
— Зачем пялишься? — раздраженно огрызается она, заметив мой взгляд. — Ты куда-то шла, вот и иди. И не вешайся, богов ради, на Яна. Это смотрится жалко. Брата никогда не интересовали бедные родственницы из провинции. То, что тебя приодели, сути не изменит. Ты никогда не станешь одной из нас.
— Я и не… — начинаю, оторопев от злости, которая исходит от Яриши.
— Что ты «не»? Не вешалась? Да у тебя все на лице написано. Только вот за Яном всегда стоит целая очередь девушек и не таких, как ты.
Не знаю, что ответить. От откровенного хамства я все еще теряюсь. Всегда терялась, поэтому и научилась игнорировать его еще в приюте. Но Яриша, как ядовитая змея, знает, в какой момент и в какое место ужались.
С трудом беру себя руки и практически сбегаю из комнаты в зал, где какое-то время просто сижу на полу, скрестив ноги, прогоняю из головы дурные мысли и пытаюсь выровнять дыхание. Достичь абсолютного спокойствия в этом доме — задача почти невыполнимая, но оно нужно мне, для того чтобы сохранить максимальную концентрацию и выпустить магию.
Проходит около часа, и у меня начинается получаться. Голова кружится, но я всегда упорна — это моя сильная сторона, поэтому к исходу третьего часа работы над собой, я могу почти без усилий высвободить ту силу, которую пропускают браслеты. Думаю, мирс Амелия будет довольна, жаль только, я доберусь до нее голодная. Поесть я не успеваю. Только переодеться и доехать.
Магмобиль с водителем уже ждет меня у ворот, когда я выбегаю из дома. Не представляю, сколько ехать до мирс Амелии, но надеюсь, мне хватит времени. Залетаю на заднее сидение, и мы трогаемся с места, а я ловлю себя на том, что пытаюсь проанализировать, насколько уместно я одета. На мне все тот же шелковый брючный костюм, в котором я тренировалась дома. Он выходной, но вдруг для других случаев? Может, стоило спросить у Лираи? Меня раздражают эти мысли. Когда я успела стать зависимой от мачехи и общественного мнения.
Вспоминая Лираю, не могу перестать думать про Яришу. Интересно, Ян в курсе? Судя по тому, как он сладко спал все утро — нет. А если бы знал? Помешал или встал на сторону матери? А сама Яриша, да, я видела, как она плачет, но если бы ей всерьез дали выбор, чтобы она предпочла: магия с болью или полное отсутствие сил? Это ведь только для меня выбор очевиден.
Мирс Амелия живет совсем недалеко от нас, ну, если судить по тому, сколько мы едем на магмобиле. И тоже на набережной. Тут тише, да и сама набережная спокойнее и уютнее, что ли. Высокие липы, растущие вдоль прогулочной зоны с лавочками, неширокая дорога и дома трехэтажные, с колоннами и узкими окошками с витражами. Здесь почти нет движения, нам попадается навстречу всего пара магмобилей. В этом районе города мне, пожалуй, нравится еще больше, чем там, где сейчас живу.
Подхожу к двери и стучу старомодным металлическим кольцом, заменяющим звонок. Мне открывает мужчина. Не сразу понимаю, что это самый настоящий дворецкий, который приглашает меня в просторный холл. Здесь стоят напольные вазы с сухими цветами, на их лепестках магией сияют капельки росы, и два персиковых дивана. Вешалка для верхней одежды и зонтов, маленький столик, на котором стоит вазочка с конфетами, чашки и всегда горячий кофейник — пожалуй, одно из величайших изобретений артефакторов.
— Подождите, — велит высокий, худощавый мужчина в строгом костюме. — Мирс Амелия сейчас спустится. Я ее приглашу.
Киваю и присаживаюсь на диванчик, сложив на коленях руки. Если в доме отца все дорого, то тут… к дороговизне добавляется музейная чопорность и аристократизм. Страшно позволить себе какое-то неуместное слово или движение.
— Может быть, чай? Кофе?