Немного безумия

«Мужской пол. По словам свидетелей, пациент разделся посреди площади и начал кричать, как пеликан. Считает себя птицей.» — Валори Мэверик, обычный парнишка семнадцати лет.

«Женский пол. После изнасилования у пациентки стали наблюдаться признаки острого психического расстройства. Попытки самоубийства, создание второй личности.» — Арни Дерст. Лечение инсулиновой комой и метразолом.

«Мужской пол. Пациент представился герцогом и напал на своего хозяина.» — Римус Вайль. При лечении использовалось вращающееся кресло.

«Мужской пол. Пациент считает, что живёт в эпоху первого герцога.» — Люк Ватсон. Лечение — смирительный стул.

«Женский пол. У пациентки наблюдаются признаки эротомании.» — Энджери Гайд. Лечение — ванна со льдом.

«Женский пол. После смерти матери потеряла рассудок.» — Анна Фанкоц. Последняя стадия лечения — лоботомия.

Я вычеркнул половину имён из списка Чейза Крамера всего за четыре часа работы. Теперь я был уверен, что больница насильно сажает людей в палаты и сковывает их белыми простынями.

«Стоит пойти с этим в полицию... и меня посадят, а доказательства ради смеха подожгут. Прежде всего мне надо найти документы, которые будут подтверждать бесчеловечные эксперименты Федерика Усмана, и только потом отправиться с ними к кому-то очень влиятельному...»

— Вы совсем ничего не ели? — доктор возник буквально из ниоткуда, прервав мою полудрёму своим усталым, но в то же время весьма ровным голосом вечной молодости. — Вам стоит подкрепится. — В его руках были тарелки с яичницей и жаренным беконом. — Очень вредно для пищеварительной системы, но крайне вкусно. Ничего не могу с собой поделать, обожаю жарку на сливочном масле.

Я с яростью набросился на предложенную тарелку и принялся уминать куски мяса, вмокая их в желток. Помимо яичницы и бекона на тарелке лежали нарезанные пополам помидорки, придающие блюду овощную сладость и кислый привкус.

Когда я уже вылизывал последние остатки пиршества, доктор не доел и половины — это всё, что стоит знать о моём неумеренном аппетите. Будь моя воля, я бы съел ещё столько же, а потом бы бросился запивать всё это дело компотом с столовой ложкой сахара на одну кружку.

— Вы осмотрели почти все документы. — сказал врач во время трапезы и иронично указал на бумажные стопки, разбросанные по всей комнате. — Я бы так не смог, даже если бы до этого спал целый день. Работаете на износ.

— Вы чертовски правы. — я устало повалился на больничный диван, наивно поверив доктору. Стоит кому-то между делом сказать, что человек слишком много работает — и вот, он уже первостатейный лентяй. — Ещё немного и я смогу добыть достаточно доказательств, чтобы... чтобы завершить дело. — на этом мой поток откровений иссяк.

Врач быстренько доел свою порцию и, скинув грязные тарелки в умывальник, присел рядом со мной. За минуту хирург не сказал ни единого слова и только вызывающе таращился на меня, подложив ладонь под бритый подбородок.

— Расскажите мне всё с самого начала. — неожиданно заявил он по прошествии знатной молчаливой паузы и приготовился слушать, словно не на секунду не сомневался, что я раскрою ему все карты.

— Это конфиденциально. — я попытался отодвинуться от настырного лекаря, но упёрся в диванный угол.

Доктор пристально взглянул на меня, а затем попытался изобразить доверчивую улыбку, исходя из сменяющихся выражений моего лица. Как неопытный вор, он подбирал ключики к замку на ходу. Этим вскрыватель чужих душ только напугал меня, если не сказать больше — разозлил.

— Я не сдам вас, мистер Браун. — в конце концов ляпнул незадачливый психолог, чем ещё больше насторожил мой чуткий слух:

— Где вы узнали мою фамилию...

Врач понял, что сболтнул лишнего. Но выбора у него не было: сказал а — говори и б.

— Ваши данные довольно таки точно указаны в гончем листе и разосланы по всем больницам, отелям и рынкам. Кто-то очень влиятельный продвинул вас на первое место среди городских преступников. За некоего Джеймса Брауна назначена награда в сто золотых монет. — Вот же...

Я приготовился к драке и сжал кулаки.

Доктор резко засмеялся.

— Вы настолько побиты жизнью, что готовы в любой момент выпрыгнуть с окна? Это поражает, вы действуйте, как слон в посудной лавке. Например, сейчас готовы убить меня... или, может, выбить денег на поездку к ближайшему судну на запад?

— Нет, это вовсе ни так. — довольно таки весело убеждать врага в своей праведности. — Если сейчас полиция подымается по лестнице, то я попросту сбегу. И лишь если вы попытаетесь меня остановить, то мне придётся вас ранить. Об ограблении и речь не идёт. — я напрягся, как единый сгусток мышц. Тело ломило от нервного напряжения.

— Не бойтесь, я не сказал о вас полиции. — попытался успокоить меня врач. — Можете даже проверить больничный выход на наличие особо хитрых шпионов, если вам так угодно. — какая кричащая ирония. Она сверкает, как колье на дамской груди.

— И почему же спаситель Ан-Рока не прибегнул к помощи полицейских, чтобы скрутить особо опасного негодяя? Захотели поиграть в охотника за головами? — всё же ирония спасёт самую плохую беседу... или испоганит самую хорошую. Не знаю, что подходит в нашем случае.

— Я уже давно не доверяю слугам герцога, мистер Браун, и не могу поверить в то, в чём вас обвиняют. Вы вспыльчивый, это верно... но жестокий убийца, и уж тем более, убийца женщин? Не верю... Так что расскажите мне о деле. Раз я вас не выдал, то мне можно доверять. Мне и вправду любопытно, зачем вы проштудировали личные дела душевнобольных.

— Больно нужно обмениваться бесценными крохами информации со всеми подряд. — грубо высказался я, делая морду кирпичом. — Этим детектив и отличается от сплетника: детектив использует знания ради своих целей, а сплетник — чтобы найти слушателя.

-И всё же, даже детективам нужны хорошие слушатели. — молвил доктор, настырно пытаясь разузнать о ненужных ему проблемах. — Они могут подсказать правильный вектор направления...

— И что же вам рассказать? — я всё таки сдался. Если доктор хотел узнать что-то интересное — милости просим, скоро это всё равно станет общественным достоянием. — Главврач лечебницы раньше работал в роддоме и уверовал в то, что все дети, рождённые в нём, обладают магией, поэтому он собирает их у себя в больнице и ставит эксперименты... это вы хотели услышать? Удовлетворили своё любопытство или вам ещё мало?..

— Перестаньте. Ваш обиженный тон неуместен. Мне действительно больно слышать то, что вы сказали. Многие мои коллеги трогаются умом на старости лет, это не новость, но такая вопиющая наглость и жестокость... В общем, весьма серьёзное обвинение. За многочисленные похищения, оккультные ритуалы и опыты на людях главврача ждёт жестокая казнь. У нас до сих пор не отменено колесования для тех деятелей науки, что возомнили себя богами. Но вам нужны очень убедительные доказательства.

— Поэтому мне придётся отправиться в психбольницу.

— Вас сразу же засекут: охрана лечебницы одна из лучших в городе. К слову, если вы не поняли весь масштаб трагедии — это огромный комплимент, если учитывать, сколько в нашем городе охраняемых особняков. — и откуда доктор знает, что в больнице хорошая охрана? Это настораживает.

— Тогда я обойду с запада.

— Там сплошные скалы, вы разобьётесь. — вновь парировал врач, не оставляя мне и шанса на успех.

— Я живучий.

— Куски живности на острых пирсах с вами не согласятся.

Логичные доводы доктора били по моим ушам, как набатный колокол. Я догадывался, что не проникну на остров, но не собирался мириться с этим в первые же минуты. Это слишком удручает. Буквально выбивает из равновесия.

— Значит, если я отпущу вас, то вы поплывёте в лечебницу за доказательствами причастности главврача к похищениям? — спросил меня угрюмый реалист, ворующий надежды.

— Вы совершенно правы. Тех совпадений, что я нашёл, явно недостаточно.

— Я не могу вас отпустить...

— Что?

— ...одного. — сегодня я официально ввожу день удивлений.