Немного безумия

— Потоки могут чувствовать только маги, не расстраивайся. Я привела тебя сюда не за этим.

Вивиан вязла меня за руку и подвела к фреске с очень старой краской.

— Это — ты. — она указала на кого-то нарисованного недоколобка. — А это — призрак прошлого. — очередной колобок, только с волосами подлиннее. — А это — текст. «И войдет он в разрушенный замок, и дрогнут его уста, увидя призрак прошлого, и бросится он в ноги перед его величием, чтобы помочь в святых начинаниях. Вместе они построят новый мир, мир магии и добра, славы и старых порядков.»

— Значит, я войду в замок и просто буду помогать магичке в постройке нового мира?

— Да, это твоё великое предназначение! — торжественно крикнула женщина, и голос её отозвался в уголках церкви радостно и звонно, как свадебные колокола. Была лишь одна маленькая проблема — мне как-то не очень нравится роль прислуги на старой стене, поэтому воодушевляющий глас судьбы показался мне не лучом света, а фарсом.

— Мда. — я дотронулся до великого пророчества пальцем. От одного из колобков откололся кусок краски.

— Не расстраивайся. — женщина увидела моё замешательство. — нас с Бартимором в этом пророчестве вообще нет, и ничего, не жалуемся.

— Я грущу не потому что я в этом пророчестве не самый главный герой, а потому что... — почему? Какая мне разница? — Потому что мне не нравится, что я просто винтик в какой-то системе. Рассматривать даже одного человека как простое орудие, не это ли главная ошибка всех таких писулек? Человек — это не средство исполнения пророчества, а его хозяин, и он может вертеть его, как душе угодно. — плохой из меня фаталист получается. Я достаточно долго верил в хаотичный путь, который формирует нашу жизнь, но стоило войти в неё чему-то такому, что можно назвать прямым напутствием и направлением, и я уже противлюсь этому. Действительно, я странный человек. Цистган этому виной или мой разрозненный противоречивыми мыслями мозг?

— За наши с тобой разговоры ты уже наболтал на приличный срок в аду. Бог не любят, когда его волю третируют всякие детективы.

— Бог не любит, когда люди говорят, что другие третируют волю бога.

Молчание. Конечно, что же ещё делать в храме, как не молчать и молиться?

— Да ну тебя. — спустя пол минуты ответила мне Вивиан, закончив на этом мои проповеди. — Пошли на выход.

— Да, пора домой...

— Какой ещё домой, не буду я с тобой носится! — вот это новость. — Выйдем здесь, видишь ту дверь? — в цилиндре действительно припряталась одна дверка. — За ней выход прямо в город, только надо поднять каменную плиту. Сможешь?

— Что за вопрос, конечно же... — нет.

Часть 2

— Прощай, Джеймс Браун. — мы довольно тепло обнялись. За короткое время Вивиан стала моей сумасшедшей, сумасбродной, даже немного раздражающей знакомой. Не скажу, что психически нездоровый человек может стать другом... а почему бы и нет, друзей много не бывает, хоть бы и таких.

— Прощай, Вивиан. Надеюсь, ваши пророчества сбудутся и мы вместе поживём в новом сказочном мире. — сказал я чисто из остаточного уважения. Кому хочется строит новый мир без премий и выходных?.. То-то же.

Может, пророчества сбываются только тогда, когда них верят? Есть теория о вере, которая гласит, что бог живёт ровно столько, сколько верит в него народ, до последнего, самого пропащего, неверующего господина в карете и шляпе с пером. Может, так же и с пророчеством? Пока есть тот, кто верит в него, оно непременно сбудется?

— Хотелось бы... очень хотелось. — Вивиан скрылась в квадратной яме. Как только я понял, что она спустилась и свет ей больше не нужен, я вновь прикрыл отверстие тяжеленной плитой.

«Ах, Ан-Рок, мой славный Ан-Рок, он никогда не меняется...»

Я бросился прочь из проулка и выбежал на улицу, не веря своим глазам. Добрая сотня человек, если не больше, окружила полицейские мундиры и галдела, как стая испуганных ворон. Множество людей, непохожих друг на друга, вышли и организовали митинг на сталелитейной улице и не собирались уходить под напором суровых взглядов жандармерии.

Сталелитейный завод всё так же коптил дымом вдалеке, но теперь его отравляющий чад шёл не пассивно-подавленно, а довольно озлобленно, будто фабрика готовилась к битве насмерть и ковала блестящие мечи вместо предметов бытового обихода.

— Эй! — я подозвал какого-то сгорбленного человека в саже. На нём было дырявое серое пальто. — что тут творится, к чему весь шум?

— Ты слепой или глухой? — ненормальный бросился к моей новой куртке и резко схватил её за воротник. — Наши дети, они пропали! — нищий затряс крепкую бурую ткань.

— Как пропали? У Всех?.. — я оглядел разгневанную толпу. Серые тени, неживые фигурки, работающие по десять часов в день с одним выходным в неделю, я не видел в них искр и чего-то знакомого на лице. Правильней будет сказать, что их лица пропали и передо мной собрались толпы негодующих манекенов.

— Да, дурень, у всех! — мужчина наконец отпустил мою куртку, но, похоже, ему надо что-то держать в руках, поэтому он схватился за свою фуражку. — Все пропали... ты понимаешь, улица пуста. Моя соседка не ругает своего шалопая за рваные штаны, а племянница не печёт пироги к вечеру... Это безумие, наш город проклят, проклят! — рабочий спрятал фуражку и схватился за остатки седых волос. — Проклят! — несчастный завопил на всю улицу. Некоторые подхватывали его ненормальные крики.

Я водил глазами по бегающим тут и там полицейским. Им было не до наглых детективов, подозревавшихся в убийстве, это точно. Впервые я видел на их праздных отъеденных лицах нескрываемую обеспокоенность и... страх. Толстые пальцы в перстнях судорожно держат блокнот, ручка выпадает из потных рук, а грифель карандаша трескается на маленькие угольки под напором изрезанной морщинами ладони.

— Непорядок. Непорядок... — повторил я, как самый дешёвый попугай с донельзя скучным репертуаром.

Я обходил рыдающих матерей и смущённых отцов, омертвелых бабушек и дедушек с бесконечной проседью. Впервые за долгое время меня посетило искреннее чувство стыда.

«Почему я так переживаю? Это не мои дети, а все эти люди не платили мне ни гроша. Я виноват только перед Крамером, и то, я уже знаю, кто выкрал его дочурку. Возможно, даже знаю, куда...»

Мой поток мыслей на секунду остановился. Знакомая широкая дорога почему-то всплыла в памяти эффектом дежавю.

— К чему бы это. — на всякий случай я огляделся по сторонам, чтобы не упустить что-нибудь важное. Но улица было глуха к моим немым просьбам показать то, чего так активно искал мой разум.

«Время остановилось, пыль перестала расти, дорогая карета в паре шагов от меня намертво застряла промеж неизвестной улицы... такой уж ли неизвестной?»

Я крепче вгляделся в брусчатку и здания вокруг. Левую половину домов я знал так, словно жил там сотню лет к ряду. А вот правую... она была гораздо новее, причём, с проведённым светом. Такие начали устанавливать не больше двадцати лет назад.

Я подошёл к правой половине домов и уставился на неё, как на новогоднее чудо.

— Что так пялишься, а? Хочешь купить? Так продам по рыночной цене, сговоримся. — брякнул мужик в кресле-качалке. Старый, весь покрытый проплешинами, с тростью в руках.

— Дедуля, а здесь раньше ничего не стояло?

— Конечно стояло, подозрительный человек с разукрашенной мордой! — разозлённо выпалил дед. Видно, он очень хотел сбагрить свой свинарник. — Роддом, первый в округе. Как сгорел, ему только лет десять исполнилось, новёхонький. Не хотелось на таком месте дом покупать, но что поделать. Сам понимаешь — цена маленькая, завод рядом, в паре шагов рынок, а до площади... — я больше не слушал мирное кудахтанье деда.

Следовало найти Чейза Крамера. Он должен оказать мне маленькую услугу.

Глава 15

Повсюду звенели гневные лозунги, лаяли транспаранты, беспомощно жужжали полицейские свистки. Улицы вдруг начали жить без ведома хозяина и закричали о себе во всю мощь.