Немного безумия

— Ещё бы вы запрещали... — пробурчал я и подошёл ближе к кровати. На подушке засел довольно длинный волос... рыжий. — У вас тут совсем не бреют? Негоже так зарастать.

— Вы жестокий человек. — непонятно на что намекая, упрекнул меня главврач. — Для девушки её волосы — главное достижение, и сбрить их это несколько... грубо.

— Для девушки?.. — в тот момент я был похож на настоящую мумию, мне точно так кажется. Даже глаза выпали.

— Вам не сказали? — Федерик сделал негодующее выражение бровей, что мне уже никогда не удастся по ряду объективных причин в виде побитых не в одной портовой драке висков. — Сбежала женщина, как бишь её там...

— Анна Фанкоц, сэр. — помог вспомнить имя пациентки медбрат, приопустив голову, чтобы не отвечать над дверным проёмом.

— Да, да, Анна. Тяжелый случай, она не выздоравливала, как я ни старался. Испробовал даже народные методы, вы не поверите.

— Почему это не поверю. — с непонятной целью я запрятал волос в карман. — И как же сейчас у нас в народе лечат безумие? Отваром из жаб? — перекидываясь с главврачом вопросами, я осматривал помещение и постепенно приходил к выводу, что сбежать было бы проще из тюрьмы. Толстые стены, окно слишком мало, все предметы быта прикручены к полу наглухо.

— Нет, сейчас у нас популярна шоковая терапия: окунуть в холодную воду, перекрыть кислород... — представя то, как маленькую рыжую дамочку могут душить подушкой, у меня защемило избитое сердце. — Вы не переживайте — это совершенно безопасно.

— Я и не переживаю. — ответив, я выпрямился во весь рост для пущей солидности и ровным тоном доложил: — Не вижу возможности, как эта женщина могла сбежать, поэтому пока предполагаю, что она может быть в сговоре с персоналом. Никто не видел её исчезновения?

— Нет, прямо таки какая-то магия. — затарахтел за стеной мед-брат, развеселив своей догадкой глав-врача.

— Милый мой Седрик, магии, как и магов, давно не существует и последние из их братии скорее стали бродячими фокусниками. — или ворами, убийцами, а также неплохими торговцами органов. — Есть лишь человеческий интеллект и старание, и только люди недалекого ума могут считать современные технологии или странные на первый взгляд вещи магией.

— Если магии нет, то я могу предположить, что дама спряталась в шляпе фокусника. — и вновь мой юмор не был оценён по достоинству. Может, хмурый Федерик переживал кризис или его знатно прижучили за прокол на работе, поэтому он и не хохотал до упаду, роняя слёзы.

— Исключено, ни магия, ни шляпа, ни персонал не могли помочь этой женщине сбежать. — такая уверенность главврача в своих подопечных настораживала. Глядишь, какой-то ретивый работник снасильничал и скинул труп в море, а мы тут уверены в его с коллегами непогрешимости.

— Хоть ваш персонал и безупречен, но я хотел бы опросить всех, кто имел с этой женщиной контакт. Пусть и мимолётный.

— Хорошо. Вы ведь детектив и наша обязанность прислушиваться к вашему мнению. — именно мнением детектива Брауна сейчас любят называть классический принцип следствия, вот уж новость.

По рассказам глав-врача в больнице есть всего три человека, с кем могла контактировать Анна Фанкоц — медсестра Луиза, медбрат Грегори и их начальник — Седрик Гаус, тот самый герой, что храбро охранял открытую дверь от ветра и призраков.

— Добрый день. — четвёртый раз за день я смастерил улыбку и поздоровался с медсестрой. Первый раз я улыбался моему другу полукровке Джими в баре, с которым мы в шесть утра опрокинули по рюмочке ржаной и холодной. — Мистер Федерик?

— Да, да?

— Мне бы хотелось побеседовать с каждым по отдельности.

— О, конечно! — главврач хлопнул себя по лбу, чуть не сбив очки. — Следствие и всё такое... — мужчина вышел и прикрыл за собой дверь. Надеюсь, не на ключ, иначе через час пышечка Луиза начнёт смотреть на мой нос, как на деликатес.

— Мисс... как ваша фамилия?

— Джексон. — ответила крепкая сестра медицинской помощи.

— Мисс Джексон, чем вы занимаетесь?

— Я... я вышиваю, по воскресеньям хожу в церковный хор, люблю...

— Мисс Джексон, я про работу.

— Ах, про неё... — женщина чуть залилась краской. — Я слежу за состоянием пациентов вместе с Грегори: носим им еду, проверяем канализацию, не забилась ли, проходим раз в час и смотрим, не расшиб ли кто-то у нас голову...

— Вы следите за всем этажом?

— Нет, что вы, я бы тогда уписалась от усталости. — не буду спрашивать о физиологии, не до того сейчас. — Семь комнат, половина коридора, и то за глаза хватает.

— Значит, вы большую часть времени находитесь с Грегори вместе и при этом рядом с пациентами.

— Да. — женщина кивнула и с её хвостика упала прядь волос. — Грегори хороший медбрат, работящий, слова дурного не скажет.

— Луиза, а как вы думаете, кроме вашей пары и непосредственного начальника кто-то теоретически мог пролезть в коридор?

— Нет, что вы, кому это нужно.

— Понятно, что это не кому не нужно, но если вообразить, что какому-то человеку взбредёт в голову явиться в коридор, то он может сюда попасть? Ночью, к примеру.

— Ночью здесь... ужасно. — глаза медсестры увлажнились.

Если начать смотреть на жизнь внимательнее, то можно приметить, как большинство людей довольно часто пускают немного слёз в эмоциональные или личные моменты, даже если эти моменты не обладают особой глубиной или грустным концом.

— Ужасно?

— Ветер воет в стенах, пациенты просыпаются от криков, а по легенде по ночам здесь ходит убитый в ходе погрома медбрат и высасывает из живых душу...

— Погром? Это когда такое было?

— Семнадцать лет назад, кто-то освободил узников и начался хаос.

— И тогда с поста сместили главврача и поставили нового...

— Да, точно! — согласилась добрая Луиза. В принципе, я бы мог спихнуть на Федерика все преступления в округе и на этом благополучно отплыть на берег, но вот незадача, найти пропажу меня нанял сам Федерик или, если быть точнее, его секретарь. Да и мотива выпускать дамочку у него нет.

— А как больной сумел высвободиться и распустить своих коллег по... месту жительства?

— В то время мы ещё оставляли небуйным пациентам деревянные ложки, по версии следствия кто-то из них сумел открыть куском от ложки замок. — какие умелые взломщики дверей проживали в больнице — открывали зубочистками стальные двери. — Замки простенькие, в один поворот, ставить дороже стоит слишком много денег, дверей в больнице и так уйма.

— Может ли кто-то сейчас открыть дверь?

— Только если на минуту станет всесильным и выломает её напрочь. Комнаты осмотрены не раз, а с кровати даже нельзя связать проволоки: только матрас и гладкая шконка.

— Хм... вернёмся к первому вопросу. Может ли сюда кто-то проникнуть?

— Ключ от коридора есть только у нас троих... ох! — женщину осенило и от такого тяжкого потрясения она схватилась за голову. — Это что ж получается... кто-то из нас троих её выпустил! Ой, детектив, страх то какой...

— Не бойтесь, кто-то вполне мог сделать дубликат ключей или найти запасные, они ведь есть?

— В кабинете мистера Усмана есть запасные ключи и больше нигде. — лишь четыре человека могли отпустить беглянку, но вот вопрос: зачем им это?

— Мисс Джексон... а вы верите в магию? — женщина странно на меня посмотрела.

— В магию? — даме впору покрутить пальцем у виска и прикрыть дверь, оставив меня в этой комнате наслаждаться заслуженным отдыхом. — Это всё глупости.

— Но ведь мы с вами неоднократно замечаем, что кто-то в городе шалит. — под глаголом «шалит» я подразумеваю мерзкие ритуалы с выкраденными младенцами и печенью бездомных людей. Расследовать такие убийства очень неприятно, особенно если на месте преступления не убрали и там смердит, как в сельском туалете.

— Глупые они люди, ваши шалуны. Им бы у нас полечиться. — мило ответила неверещая медсестра, в душе хохоча с моих домыслов.

— Спасибо за ваши ответы. Пожалуйста, позовите Грегори.

Крупный и косолапый медбрат Грегори рассказал мне ровным счётом тоже самое, только не так эмоционально, как его подруга Луиза. Выйти отсюда нельзя, соорудить отмычку невозможно, ключи есть лишь у него, Луизы и Седрика.