Испытание Джасинды (ЛП)

Мадам Нитцшке, единственный ребенок в семье, была неотъемлемой частью этого района еще до того, как Джасинда с мужем купила здесь свой дом. Ее отец, член Ассамблеи, встретился с предками задолго до того, как умер Стефан. Ходили слухи, что ее спутник жизни, служивший в Коалиции, погиб на границе во время внезапного нападения мятежников. После этого мадам Нитцшке не решилась обрести спутника и вступить в союз, а свою жизнь «посвятила» соседям — она знала все и обо всех в округе.

— Могло быть и лучше. Слишком уж облачно, — старушка, задрав голову и придерживая одной рукой свою шляпу, посмотрела вверх. Она, прищурившись, глядела на несколько плывущих по небу пушистых белых облаков. — Похоже, приближается гроза.

— Вы в этом уверены? — Джасинда посмотрела на небо, но не увидела ни единого грозового облачка.

— Несомненно. И я рада видеть, что ты в порядке, Джасинда.

— А что не так?

— Ну, твое внезапное исчезновение на несколько дней…

— Я никуда не исчезала, мадам Нитцшке. Я навещала свою сестру в Кисурри.

— Неужели? — тон мадам Нитцшке выдавал ее абсолютный скептицизм. — Никому ничего не сказав?

Джасинде хотелось одернуть старую склочницу, чтобы она не лезла не в свое дело, но ей все же удалось сдержаться. В глубине души она знала, что мадам Нитцшке действительно обеспокоена, а ее любопытство в какой-то мере вызвано многолетним одиночеством.

— Кое-кто действительно был в курсе моего отъезда. Я предупредила Маишу.

— Но не своего сына?

— Нет, мадам Нитцшке. Я не стала звонить сыну и сообщать ему, где нахожусь. Я взрослая женщина и не обязана никому отчитываться о своих передвижениях.

— Но он был в панике и как сумасшедший барабанил в мою дверь.

— Неправда, Дантон не делал ничего подобного! — хотя Джасинда была готова на некоторые уступки для мадам Нитцшке, но откровенную ложь терпеть не собиралась. — Вы лишь проходили мимо, когда Дантон был здесь. Он сообщил мне об этом, позвонив на мой комм.

— Послушай, он был в панике, и я даже догадываюсь, почему. Всему виной мужчины, которых ты «развлекаешь» в своем доме. Особенно этот последний. Боже мой, он едва ли выглядел старше Дантона. Тебе должно быть стыдно, Джасинда.

— Извините?!

— Ты слышала меня, юная леди. Ты была женой весьма уважаемого члена Ассамблеи и обязана ради него и тех, кто поддерживал его, следить за своим поведением. Прежде всего, убедись, что твои действия безупречны.

Джасинда почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, а кровь закипела. Что эта самодовольная склочница себе позволяет?! Она считает себя вправе судить ее?

— Мадам Нитцшке, я сочувствую вашему одиночеству и сожалею, что у вас нет собственной семьи. Но неужели вам нечем больше заняться, кроме как вмешиваться в жизнь других людей? И кто дал вам право судить меня или кого бы то ни было еще? Я, разумеется, благодарна вам за заботу, но прошу меня извинить, я тороплюсь, — резко развернувшись, Джасинда вошла в дом, чтобы не сказать еще что-нибудь резкое, о чем потом могла пожалеть.

Она едва сдержалась, чтобы не хлопнуть входной дверью. Как смеет эта высокомерная старая карга думать, что имеет право указывать ей, кого «развлекать» в своем собственном доме? К тому же она никогда этого не делала. Прошло почти пять циклов после смерти Стефана, прежде чем она смогла допустить мысль о новых встречах с мужчинами, не говоря уже о том, чтобы «развлекать» кого-то. И вовсе не потому, что не было никаких предложений.

На самом деле было достаточно много мужчин, считавших, что вдова будет рада их утонченным и не столь утонченным ухаживаниям. Она вообще не думала об этом, пока ее не посетил Оран Холлоран, старый друг семьи из Дома Исцеления. Он был вдовцом и на несколько циклов старше ее. Их знакомство возобновилось, когда он приехал в Печору на деловую встречу, — его бизнес требовал его присутствия в городе каждые несколько недель. Постепенно они стали встречаться, хотя оба побаивались новых отношений.

Их связь продлилась недолго, всего лишь шесть лунных циклов. После всего одной ночи близости все закончилось. Джасинда чувствовала себя весьма неловко, хотя они по-прежнему обедали вместе. Ни один из них не хотел продолжения.

Ее вторая попытка продлилась чуть дольше. Это был мужчина, с которым, по ее мнению, она могла провести всю оставшуюся жизнь. Пол был тихим и скромным человеком, и после Стефана ей казалось, что именно такого мужчину она и хочет. К сожалению, ее прогнозы не оправдались. Спустя некоторое время, она с грустью обнаружила, что ей все это наскучило, а отношения не вызвали никаких чувств. Пол был достаточно приятным человеком, но стало очевидным, что ей не хотелось бы провести с ним остаток своей жизни.

Расставшись с Полом, она села на скамейку, которую Стефан поставил в «ее саду», так он любил называть их приусадебный участок, и серьезно задумалась о том, чего же ей хотелось на самом деле. Знакомство с Полом кое-чему научило ее — только тогда она полностью осознала, что многие ее желания и потребности стали отражением желаний Стефана.

Они были сплоченной парой единомышленников и делали все необходимое, чтобы достигнуть цели, к которым оба стремились. Но все ее воспоминания говорили о том, что потребности Стефана всегда были у нее на первом месте. Когда их дети выросли, Джасинде хотелось больше путешествовать и наслаждаться проведенным с мужем временем без каких-либо ограничений. Но он был членом Ассамблеи, и этим все сказано.

Стефан обещал, что еще немного и у него появится больше свободного времени, и тогда они смогут путешествовать вместе. Но что-то всегда шло вразрез с их планами. Голосование, которое он просто не мог пропустить. Комитет, который он просто обязан был возглавить. Бал, на который они просто не могли не пойти.

И, в конце концов, именно это «просто» настигло их.

Джасинда любила Стефана и свою жизнь с ним, и если бы в ее силах было что-то изменить, то она все оставила бы как прежде, кроме смерти мужа. Но сейчас… она не желала просто плыть по течению. Джасинда не собиралась быть чьей-то заменой, как это произошло бы в случае с Ораном, и не была согласна на невзрачную жизнь с Полом. Она собиралась провести остаток своей жизни активно, радуясь каждому мгновению.

Нахмурившись, она мысленно вернулась к последним словам мадам Нитцшке. Кто был тот «молодой» мужчина, о котором она говорила? Порывшись в своей памяти, она рассмеялась. Хвала предкам, старая сплетница имела в виду Деффонда, капитана королевской гвардии. Все еще смеясь, Джасинда прошла в дом.

* * *

Барек стремительно вошел в свои личные покои в Королевском крыле и сразу же увидел пакет, лежавший в центре стола. Бросив файлы с последним допросом Гэда Станника на угол, он обошел стол, не отрывая взгляда от свертка. Расположившись в кресле, он еще нескольких минут сверлил его взглядом, а затем медленно протянул руку и подтянул его к себе.

Перевернув пакет, он убедился в целости печати на нем. Деффонд как всегда сдержал свое слово, да и Барек никогда по-настоящему в этом не сомневался. Капитан всегда был человеком чести.

Потянувшись к ящику стола, принц вытащил тонкое лезвие. Медленно просунув его под печать, он легко сломал ее и, отложив лезвие в сторону, осторожно высыпал содержимое на стол.

Карта памяти, о которой говорила Джасинда, первой выскользнула из упаковки и немного пролетела по столу. За ней последовала целая стопка фотографий, которая была намного больше, чем ожидал мужчина. Бережно взяв большим и указательным пальцами карту памяти, Барек ненадолго задумался, пытаясь представить себе, какие сюрпризы она хранит. Затем осторожно убрал ее в ящик стола, на хранение. Собрав снимки в одну кучу, он медленно перевернул их и замер.

На него смотрела незнакомая девушка. На вид ей было около четырнадцати циклов, и она корчила смешные рожицы тому, кто ее фотографировал. Девушка, высунув язык, склонила голову набок, и хотя оба ее карих глаза смотрели на кончик носа, в них можно было разглядеть искорки смеха.