Ёжик

Аромат листьев завораживал, хотелось вдыхать его и вдыхать. Ёжик держал их в своих лапках и наполнялся эйфорией. Она накатывала волнами и распространялась по телу теплом. Казалось, что время замедлилось, секунда тянулась за секундой, а ёжик впитывал такой соблазнительный аромат. Бобр искал что-то съестное, и ёжик, поймав момент, когда хозяин отвернётся, зарылся носиком в листья, наполняя свои лёгкие запахом, ароматом, благоуханием.

– Так что тебе нужно, маленький ёжик?

Гость не сразу понял вопроса и осознал, что хозяин пристально смотрит в его глаза, вглядываясь и стараясь что-то распознать. Ёжику показалось, что слова бобра прозвучали минуты, часы, дни назад, и он торопливо начал бормотать. Ёжик рассказывал о мыши, о склоне, о том, что он рождён для великих деяний, что жизнь мелкого хищника его совершенно не устраивает.

– Я и половины разобрать не могу! – рявкнул бобр и шлёпнул хвостом. Звонкий шлепок раздался неожиданно, и ёжику показалось, что он отчётливо слышал эхо.

– Мне кажется, я так думаю, что у меня есть великое предназначение, – потеряв темп повествования, язык заплетался, и ёжик говорил с трудом, – вот я и пришёл к вам, мудрый бобр, чтобы вы наставили меня на путь правильный.

Ёжик отдышался и поднял глазки на бобра, в его рту был край обрывка листа, рассказывая о великих деяниях, ему стало очень интересно, если листья такие ароматные, можно ли их есть. Вкус немного разочаровал, но тепло по всему телу усилилось, и он украдкой, между сбивчивых фраз, начал отрывать маленькие кусочки и жевать их. Сухие были ароматнее, но не так вкусны, а вот мягкие, те да, приносили удовольствие и расслабление.

– Хватит жрать мои листья, у меня их и так мало! – без особой агрессии, но строго сказал бобр, отнимая удивительную зелень. Ёжик вцепился в них и вырвал несколько листочков, быстро их спрятал и приложил все усилия, чтобы как можно обречённей ответить.

– Ой, да и пожалуйста, они так тяжело жуются, да и вкус странный, – потом подумал секунду и добавил, – но я очень благодарен за угощение.

– Благодарен он, – проворчал бобр, подавляя недовольство, – чего пришёл-то?

Ёжику стало так хорошо, так легко и комфортно, что выныривать из блаженства совершенно не хотелось. Так что он проигнорировал вопрос мудрого бобра, вперив взгляд в стопку листьев, которую предусмотрительно отодвинули от него. Бобр, не получив ответа, усмехнулся каким-то своим мыслям и отвернулся то ли для того, чтобы что-то взять, то ли услышав какие-то звуки. Ёжик мгновенно понял, что нужно делать, он же ловкий и проворный, а значит, обязан ухватить удачу хотя бы за хвост. Как ту невоспитанную мышь. Резко вскочив с лежанки, он обеими лапками ухватил листья, сколько поместилось, и начал убегать.

Узкие проходы в плотине были тёмными, вообще непонятно, как бобры здесь живут. Не то, что его уютная норка, пусть свет только и струится от входа, зато его много. Вслед кричал бобр, осуждая его бегство. Но вариантов уже не оставалось, если не убежать сейчас, если не унести как можно больше листьев, тогда ему вообще ничего не достанется. А это однозначно плохо, это поражение такого великого и могучего ежа, как он. Выход нашёлся не сразу, но нашёлся же. Хотя, возможно, в своей суматохе ёжик проломил одну из стен. Впрочем, сути это не меняет, ёжик почувствовал свободу – не только моральную, но и физическую. Местность была знакома, лапки сами несли ёжика прочь от опасности, от злого бобра, который пренепременно собирался с ним сделать что-то противоестественное. В этом ёжик был уверен полностью. Ведь бобр вначале дал ему листья, подождал, пока ёжик вкусит их, и отнял, здесь и дураку понятно, что у бобра был коварный план. Лапки несли ёжика, и он полностью доверился им: прямо так прямо, оббежать ствол, значит, так надо, не прыгать же, это можно и листья выронить. А за спиной обязательно погоня, бобр взял всю свою семью, и они толпой мчатся за бедным и несчастным ёжиком, который всего лишь взял то, что ему предложили. Дыхание начало сбиваться, а лапки уставать, пара листьев улетело прочь, и ёжик с величайшим сожалением проводил их взглядом, но всё равно не стал притормаживать.

Спокойствие ёжик нашёл только под большой сосной, стараясь слиться с местностью, кое-как зарывшись в палые иголки. Да и если быть полностью честным, он бы бежал ещё долго, но погода совсем разбушевалась, и вновь начинался дождь, а ёжик опасался, что влага испортит драгоценные листья. Укрывшись и убедившись, что ничего не случится с его сокровищем, он наконец огляделся. Местность была незнакомой. Укрывшая его сосна стояла на краю большой поляны, и поляна эта была странной. Как будто здесь когда-то был честный лес, а потом всё исчезло, остались только маленькие и чахлые деревца, которые хаотично торчали из земли поодаль друг от друга. Ёжик внимательно разглядывал поляну, аккуратно показав лишь мордочку из слепленной на быструю лапу кучи иголок. Казалось бы, уже всё, ни погони, ни сильного дождя, лапки и часть брюшка грели украденные листья. Но сердечко ёжика колотилось как сумасшедшее, и казалось, что вот-вот из-за того или вон этого дерева покажется разъярённый бобр и друзей своих многочисленных возьмёт. Хотя это ещё вопрос, есть ли у столь жадного бобра друзья. Как, вообще, можно дружить с тем, кто вначале приносит такое угощение, а потом отбирает? А получится ли добежать до дома, не промокнув до последней иголочки? Да и вообще, где он? Где его уютная и комфортная норка?

Ёжик приник к земле, буквально впечатавшись в неё, торчал лишь маленький чёрный носик, и изредка, на самом уровне земли отблескивали маленькие бусинки глаз, которые настороженно осматривали пространство. Пока сознание не заполнилось другими мыслями: если он великий воин, то почему боится? Нет страха в его душе, бобр или медведь – всё едино. Они падут перед его волей и остротой зубов. А ещё ёжика немного смущал тот факт, что непослушные лапки так и норовили оторвать кусочек от листьев и засунуть в рот. Нет, он очень хотел продолжить наслаждение от вкушения этой благодати, но место было не совсем подобающее. Впрочем, какая разница? Ёжик распрямился и горделиво приподнял мордочку, бросая вызов не только какому-то там бобру, но и всему лесу со всеми его обитателями. Это вся его земля! Его лес! Как пожелает, так и будет есть, и что пожелает, то и будет есть. Никто ему не указ. Фи! Да кто они такие, указывать ему?! Но лишь тишина была ответом ёжику. Он же счёл это за молчаливое согласие и повиновение не только лесных обитателей, но и вселенной в целом. Величественно сел на иголки, свои и ели, достал листья и с самым важным видом начал их жевать. Ему хотелось рассмеяться, но от этого он старался быть ещё серьёзнее, что, в свою очередь, смешило ещё больше. Замкнутый круг порвался на третьем, предпоследнем листочке, когда ёжик уже почти сполз на спину и еле сдерживал эмоции. Решив, что он волен делать всё, что ему заблагорассудится, он расслабился и засмеялся, заплакал, захрюкал и запищал. Его переполняли чувства, которые прорвавшейся плотиной переполняли всё его сознание и физическое тело.

Мир превратился в море, колыхающееся пространство, и неравномерное время то накатывало, то, отхлынув, давало возможность вздохнуть. Наполняя грудь воздухом, ёжик заметил, что тепло, которое согревало его ранее, начинало жечь, а то и обжигать гортань. Ёжик закричал и выбежал на поляну, о страхе было позабыто, хотелось двигаться, хотелось бегать или танцевать. Все мышцы пришли в движение, и ему казалось, что воздух со свистом и завихрениями играет в его колючках. Он напрягал их и топорщил, вслушиваясь в те звуки, что раздавались со спины. Ёжик ускорился и начал замечать, что с трудом касается земли, трава начинает щекотать его пузико. Всё выше и выше он поднимается над поляной, вот уже лапки касаются лишь кончиков деревьев, один поворот тела – и полёт меняет направление. Ёжик наслаждался этим, разгоняясь и пикируя в чащобе. Откуда ни возьмись появились странные зелёные существа и пробовали напасть на ёжика. Но им это не удастся, ведь нет никого более могучего, чем он, нет никого быстрее и сильнее. Он сам налетал на них и перекусывал их уродливые тела, выплёвывал их омерзительную плоть и продолжал свою очистительную великую охоту. Победив всех, он начал танцевать в воздухе, крутиться и упиваться своей свободой. Воздух, ветер, мирозданье пели ему, одновременно убаюкивая и будоража. Вселенская гармония переполняла ёжика, и необузданная энергия сочилась, излучалась от всего тела ежа, в гармонии и благости со смехом ёжик упал на землю и абсолютно счастливый раскинул лапки, смотря в тёмное небо, где изредка появлялись звёзды. Он моргал всё реже и реже. Сердце колотилось, а веки закрывались, как в той лощине, где он начал свой великий путь. Мысли путались, тьма становилась всё более и более весомой, хотелось отдаться, раствориться и слиться со всем миром.