Страница 4 из 9
Для многих «посольских мальчиков» продолжение дипломатической династии является вполне себе логичным выбором. Как-никак сама судьба к этому подводит, или подталкивает плотный прессинг родителей, который принято выдавать за знак судьбы. Со мной всё было несколько сложнее и запутаннее, но вектор на дипломатию был задан именно в девяностые годы в Ботсване.
С момента отъезда из Африки и до поступления в университет прошло ещё шесть лет. Нет, я не учился, как это принято в семьях российских дипломатов, в МГИМО. Даже до вступительных экзаменов дело не дошло. Научно-популярным языком мне дали понять, что без соответствующих «ресурсов» туда не попасть. Собственно, поэтому спокойно отнёсся к предложению попытать счастье в университете попроще. Примечательно, что в до ЕГЭшные времена вступительные экзамены в различные ВУЗы частенько проводились в одни и те же дни. В моём случае, если бы делалась ставка исключительно на МГИМО с его запредельным конкурсом, можно было легко пролететь мимо других университетских вариантов и в итоге пропустить целый год, скорее даже два. Доблестные вооружённые силы Российской Федерации были бы рады пополнению своих рядов ещё одним несостоявшимся студентом.
Опуская несущественные для этих «непутёвых заметок» подробности, я поступил в тогда ещё весьма приличный московский университет с аббревиатурой РГГУ, причудливым образом сочетавший в себе на рубеже тысячелетий профессорско-преподавательский состав из бывшей партийной школы КПСС (собственно, её комплекс зданий является основным в рггушной системе), Историко-архивного института и модную праволиберальную прозападную идеологию. В мою бытность студентом регулярными гостями-лекторами университета были, например, Михаил Горбачев, Гарри Каспаров, Виктор Шендерович и другие ненавистники всего советского, не говоря уже о так и не успевшем полноценно порулить в ректорском кресле Леониде Невзлине и его патроне по ЮКОСу – Михаиле Ходорковском, до своей «посадки» всего несколько месяцев побывшим председателем попечительского совета РГГУ.
Робкая мысль о том, что учёба в этом заведении будет тем ещё шапито с постоянными идеологическими противофазами закралась в мою голову уже на вступительном экзамене по истории (здесь нужно пояснить, что поступал я на юрфак по причине отсутствия на тот момент профильных международных факультетов и специализаций). На втором вопросе билета о сути рыночных реформ 90-х годов и ходе их реализации передо мной встал банальный как кожура банана выбор – отвечать «по правде» (естественно, такой, какой я её себе представлял) или «по правильному», т.е. задолго до открытия Ельцин-центра в Екатеринбурге – осыпать комплиментами образ великого демократа Бориса «панимаашь» Ельцина и его младореформаторов. В итоге мой ответ на вопрос билета состоял из рубленых фраз и алармистских штампов а-ля передовица главной в то время лево-оппозиционной газеты «Правда». Ставка на словесное линчевание Ельцина, Гайдара, Чубайса и ко полностью себя оправдала. Я получил от приёмной комиссии «отлично» и одобрительные комментарии относительно моей политической зрелости. Зато (или однако?) мой друг, сдававший историю в тот же день и тем же людям, получил на выходе «хорошо», только лишь потому что в целом положительно отозвался о «хрущевской оттепели». Как потом выяснилось, от него ожидали совершенно других оценок, поскольку тройка экзаменаторов, состоявшая из преподавателей бывшего Историко-архивного института, оказалась ещё и тройкой истинных сталинистов. И если с негативными оценками ельцинского периода на рубеже тысячелетий трудно было дать в штангу, то с Никитой Хрущевым всё было не так однозначно. В итоге, как и планировалось, я очутился на юрфаке, а мой друг из-за этого «четвертака» не смог составить мне компанию. Зато по сумме балов он прошёл на экономический факультет и, как впоследствии выяснилось, это стало лучшим из возможных вариантов. Для освоения дебета с кредитом и цитирования Адама Смита «хороших» знаний отечественной истории оказалось вполне достаточно, но совершенно недостаточно для зубрежки гражданского и уголовного кодексов. Теперь, вернее уже давно, он крутой финансист, а я ни дня не работал по специальности.
Начиная с летней практики после второго курса университета, каждый год мне выпадала одна и та же увлекательная миссия – двигать ноженьками на Смоленскую площадь, чтобы набираться дипломатической мудрости и учиться практическим навыкам работы в системе МИД России. Появившийся в дверях студент вызвал неподдельный интерес у сотрудницы Департамента кадров, занимавшейся работой с учебными заведениями. Она с ходу и безапелляционно заявила мне, что второкурсников даже на ознакомительную практику в МИД не берут, не говоря уже о студентах из непрофильных ВУЗов. Так я узнал о наличии за своей спиной некоторого ресурса, поскольку мадам ограничилась лишь эмоциональными возгласами на стыке удивления и недоумения. Да, РГГУ в то время хоть и котировался довольно-таки высоко, но всё же много уступал в крутости и профильности МГИМО, МГУ и подведомственной Министерству иностранных дел Дипломатической академии. Тем не менее, вопрос со стажировкой решился быстро, поскольку я направлялся к хорошему знакомому родителей, которого так же хорошо помнил по предыдущей забугорной посольской жизни в одной из восточно-европейских стран. Для колорита и, если угодно фана, назовём его Пармалатом в честь итальянского концерна по производству молока и других пищевых продуктов Parmalat. Возможно, существует некоторая созвучность реального имени этого высокопоставленного дипломата с известной итальянской компанией, но это не точно. Забавное и добродушное прозвище было придумано лет так 20 с хвостиком назад и, как мне кажется, очень вписалось в тему его образа.
Стажировался я обычно долго, месяца полтора-два, поскольку шёл вне общей схемы, минуя мутных референтов из учебного отдела Департамента кадров МИД. Фактически каждый год это была полуофициальная практика, по итогам которой Пармалат подписывал от своего имени отзыв и сопроводительное письмо в РГГУ. Всё. Радовались такому раскладу буквально все: родители потому, что чадо занято /типа/ сурьёзным делом и чему-то конкретному учится; потенциальные коллеги-дипломаты, потому что появлялась не шибко квалифицированная, но всё же бесплатная рабсила, а это дорогого стоит в период сезонных отпусков; радовался юрфак РГГУ, потому что не надо было ломать голову, куда засовывать очередного студента-практиканта; радовались клерки в Департаменте кадров, потому что меньше бумаг оформлять надо. Пармалату, наверное, было всё равно, а я переживал, что очередное лето проходит мимо меня где-то за окном сталинской высотки.
Поскольку на практиках я бывал только в подшефном Пармалату отделе, то эту самую мидовскую жизнь я видел с одного-единственного ракурса, хотя само направление было многосторонним, подразумевающим плотную работу со многими заинтересованными подразделениями центрального аппарата МИД, а также других госструктур. Дипломатической работой я не особо проникся, по причине того, что как таковой работы и уж тем более взаимодействия с иностранцами у меня не было. Стандартное для любого практиканта функционирование в образе носильщика или копирщика документов в носках без рисунка и галстуке без искорки работой можно назвать только в качестве оправдания потраченному времени. Да, лето – это всегда мёртвый сезон, когда внешнеполитическая активность сведена к минимуму: все важные мероприятия, встречи и саммиты уже состоялись или ещё только планируются к проведению. Да, студенты в силу объективных причин не способны вклиниваться и поддерживать хотя бы на минимально приемлемом уровне документооборот (а это основной вид деятельности дипломатов в Центре). Да, отсутствие доступа к гостайне лишает молодняк возможности хотя бы со стороны приобщиться к чему-то значимому. В сухом остатке студенты, по сути, проникаются лишь условным метафизическим духом российской дипломатии, который как бы есть, но никто не знает, что он из себя представляет. Если, конечно, не брать в расчёт специфический букет запахов Смоленки, уловить который можно на некоторых этажах, лестницах, межэтажных пролётах и коридорах (особенно там, где редко орудуют уборщицы). Однако месяцами протаптывать дорожки к одним и тем же кабинетам, резать пальцы в кровь, снимая сто-сорок-пятую копию с какого-нибудь очередного совместного коммюнике – ну, скукотища же!