Алекси и Я

Ирина Брестер

Алекси и Я

«Как многозначительно бывает молчание женщины

и сколько чувств скрывается порой

за пустым разговором»

Оноре де Бальзак

«Покинутая женщина»

Пролог

– Закрой глаза. Сделай глубокий вдох. Ты чувствуешь, как свет проникает в твоё тело?

Судорожно вдыхаю. Спокойно не получается. Слишком рвано.

– Да, – отвечаю, и голос дрожит.

– Что ты ещё чувствуешь? – спрашивает психотерапевт.

Облизываю пересохшие губы.

– Жажду.

– Не то, – отклоняет он. – Что ты чувствуешь?

– Свет. Его присутствие.

– Это слова. Так говорит твой рассудок. А что с телом?

– Его как будто нет.

– Ты его чувствуешь? Руки, ноги, голову?

– Нет. Ничего не чувствую.

– Возвращайся. На раз-два-три. Как только я закончу счёт, ты откроешь глаза.

Словно сквозь туман я слышу голоса. Их почему-то несколько. А должен быть один. Или я что-то путаю? Трудно быть в чём-то уверенной теперь, когда я понимаю, что моё тело мне не принадлежит. И ещё труднее им управлять. Мой психотерапевт зовёт меня обратно. Но больше всего сейчас я не хочу возвращаться. В состоянии транса мне становится безопаснее. Меня никто не может коснуться, потому что меня как будто нет. Я растворяюсь в пространстве, созданном моим воображением. И это есть та самая зона комфорта, которая мне сейчас нужна. Та, которую я не могу найти в реальном мире. Потому что её там просто не существует.

Для меня – не существует.

– Алина, вернись! – настойчиво требует он. – Ты слышишь меня?

А мне чудится голос из детства, который звал меня точно так же: «Алина, где ты? Алина, тебе пора домой».

Я не хочу туда возвращаться. Дома – плохо. Дома нет никого, кто бы меня защитил. А в моём пространстве этот кто-то есть. Только я пока не понимаю, кто он.

– Алина!..

Я открываю глаза.

Глава первая

«Тревога концентрируется внутри. Чаще всего – в области живота. Иногда алекситимики путают это ощущение с чувством голода…»

Спокойный женский голос из динамиков рассказывает очередную лекцию. Я слушаю её и не могу понять, в чём смысл. Всё четко, структурировано, грамотно изложено. Все эти понятия давно мне знакомы. Не первый день я изучаю данное явление. И всё-таки не понимаю, зачем это всё. Если, как говорит лектор, природа расстройства неизвестна, способов устранения как таковых нет, можно лишь корректировать состояние пациента – тогда зачем это всё?

На пассажирском сиденье вибрирует телефон. Я беру его, прикладываю к уху:

– Алло?

– Любимая, привет. Как ты?

Мой муж, успешный бизнесмен, владелец сети агентств недвижимости, Геннадий Покровин, в курсе всех моих перемещений. Сегодня пятница, и очередной сеанс у моего коуча и психотерапевта состоялся. Как обычно после этого муж звонит и спрашивает, как всё прошло.

– Нормально, – отвечаю я. – Меня погрузили в транс, совсем лёгкий, всего на пару минут.

– И что там было?

– Ничего. Сначала свет, а потом пустота.

– И всё?

– Всё. Больше я ничего не видела. И не чувствовала.

– Знаешь, мне кажется, тебе пора перестать туда ходить, – помолчав, сказал Гена. – Прошёл месяц, и до сих пор никакого результата.

Я с ним согласна в общем, но…

– Ты же сам настаивал, чтобы я обратилась к психотерапевту, – напомнила я.

– Да. Но я думал, тебе это поможет. А сейчас вижу, что мы ни на один шаг не продвинулись вперёд.

– Мой терапевт говорит: для того, чтобы идти вперёд, нужно вернуться назад, к самым истокам. Чтобы понять, что там происходило. Переосмыслить.

– Алина, – в голосе мужа появилась присущая ему твёрдость, – я не хочу на тебя давить, но… Ты же сама понимаешь. Если спустя месяц твоё состояние не улучшилось, то нам, как минимум, пора сменить коуча.

– Мы уже меняли.

Это началось два года назад. Однажды муж застал меня на кухне в ужасном состоянии. Я держала в руках нож, а с запястья левой руки стекала на пол кровь. Он бросился ко мне с криком: «Алина, что ты делаешь?!»

– Я хотела порезать овощи для салата. Случайно полоснула по коже.

Гена мне не поверил. Нож отобрал, налил мне чаю, капнул в него успокоительное и отправил в постель.

«Не хватало ещё, чтобы наши дети увидели тебя в таком состоянии».

Я не противилась ему ни в чём. Когда он обратился за помощью к психиатру, я молча последовала за ним. В неврологическом диспансере мне предложили оформить пропуск в стационар. Гена отказался. Решил, что мы справимся другим способом. И стал искать мне психотерапевта.

За два года перепробовали шестерых. Это слишком много. Я честно выполняла все их наставления, слушала лекции, делала домашнее задания, позволяла вводить себя в транс, отвечала на вопросы как могла. Но каждый раз, когда речь заходила о чувствах, я терялась, не зная, что сказать.

– Послушай, Алина, – снова начал Гена, – я хочу тебе помочь. Очень хочу. Но если ты сама противишься этому, то я… Я не знаю, что ещё для тебя сделать.

«Стационар. Он намекает на это», – поняла я.

– Хорошо, я обдумаю твои слова и вечером скажу тебе своё решение.

– Договорились, – голос у него сразу смягчился. Гена любил, чтобы с ним во всём соглашались. И ни в коем случае не перечили. Может, поэтому мы так долго в браке. С этой точки зрения я очень удобная жена. Не закатываю скандалов, не устраиваю сцен ревности. Однажды он пришел домой под утро, слегка навеселе и со следами губной помады на вороте рубашки. Я не сказала ни слова на это. Рубашка отправилась в стирку, а следом за ней и все следы его возможного предательства.

Возможного…

Это было не один раз.

Помада, женское зеркальце в его пиджаке, по случайности забытое кем-то из деловых партнёрш, презервативы в кармане брюк. Я замечала всё. Малейшая оговорка, брошенные вскользь фразы, не относящиеся к теме разговора, неожиданные звонки и жаркие дыхания в трубку по ту сторону. Не нужно обладать высоким интеллектом, чтобы сложить два и два и получить итог. Гена устал жить под одной крышей с женщиной, не способной различить простейшие чувства – счастья, радости, восторга, умиления. Единственное, что мне хорошо знакомо – это стыд. И вина. А ещё где-то в глубине – страх. Но его очень сложно распознать.

Что же касается «высоких» проявлений любви – об этом я знала из книг, кино, слышала от людей. Сама же их никогда не испытывала. Ни к собственному мужу, ни к нашим детям.

Глава вторая

В благотворительном фонде меня встретила Люда – администратор и вечный массовик-затейник. Она с дежурной улыбкой сообщила, что сегодня было новое поступление – товары для детей, игрушки, всё, что необходимо молодым мамочкам, оставшимся без поддержки близких.

Наш Фонд благотворительной помощи матерям-одиночкам и семьям, оказавшимся в трудных жизненных ситуациях, существует три года. Идея создания принадлежала моему мужу. Он решил, что это та самая миссия, которая должна быть у каждого человека. Как главное дело в жизни. Которым, почему-то, должна заняться именно я.

Протеста высказано не было. Напротив, я поддержала его. И Гена очень обрадовался, когда узнал, что я согласилась участвовать в таком благом деле.

– Тебе это пойдёт на пользу, – сказал он. – Гораздо лучше, чем сидеть дома в одиночестве.

Нет, конечно, он никаким образом не намекал на то, что я бездельничаю. Его бизнес процветал, денег в семье хватало. И он никогда не заставлял меня работать. Но я предполагала, что моё равнодушие ко всему окружающему его удручает. И если первое время он брал меня с собой на приёмы, рассчитывая на то, что я расшевелюсь в обществе интересных людей, то позже осознал, что это невозможно. Под прицелом любопытных глаз я терялась ещё больше. Мне было неуютно. Я искала безопасное место, куда можно было спрятаться. А после умоляла его отвезти меня домой.