Вурдлачка

Ещё на лекции я хорошо запомнила запах правильно приготовленного противоядия на всех этапах его создания. Теперь оставалось это воспроизвести. Ориентироваться пришлось на собственный нюх, не обращая внимания на названия, которые были написаны на этикетках.

Я сыпала компоненты на глаз, изредка задерживаясь рядом с котелком, чтобы размешать полученную смесь. И настолько увлеклась этим делом, что когда оставалось доложить пару последних ингредиентов, голос Семьдесят Четвёртой напугал меня:

— Где Серова?

Я оторвалась от котелка и посмотрела на вурду. Взирала на меня она с ярко выраженным возмущением. Крылья носа трепетали. Губы Хейдагарда сжала. Её взгляд сделался пронзительным, словно пронизывал насквозь. Под ним мне стало неуютно, страшно. Вернулось то время, когда я была изгоем в деревне. Ссутулилась. Униженно пригнулась к земле, уменьшая свой рост.

— Пошли со мной, — приказала она, схватив меня за руку, и потащила за собой.

Мы неслись сломя голову по коридорам академии, вихрем ворвались в её кабинет. Семьдесят Четвёртая швырнула меня в кресло и уселась на своё место за столом. Повисла тишина. Я скрючилась в кресле, боясь слово произнести. Вроде бы нигде не нарушила правил. Зачем я ей?

— Итак, Серова, — поставив локти на стол, посмотрела на меня Хейдагарда, — почему вы не рассказали мне о своей проблеме?

Ответить я не успела, да и не знала, что ответить, как дверь в кабинет Семьдесят Четвёртой с хлопком раскрылся. На пороге стояла запыхавшаяся профессор Зелини. Тяжелой поступью она вошла в комнату.

— Хейдагарда, — процедила преподавательница по травологии, приближаясь к владелице комнаты.

— Воспитанные люди сначала стучать в дверь и дожидаются позволения войти, — перебила её Семьдесят Четвёртая. — Так что подожди в коридоре, пока я разговариваю со своей студенткой, чью группу я курирую, — с угрожающей улыбкой произнесла она. Из её спины мгновенно вылетели четыре щупальца. Один из них выдворил из кабинета Нинон Зелини, замершую от неожиданности, второй — захлопнул дверь, третий и четвёртый — придвинули шкаф, чтобы заблокировать вход.

Повисла тишина, но ненадолго. В дверь забарабанили с обратной стороны. Профессор Зелини требовала, чтобы её впустили, кричала, что со студентами так нельзя обращаться, равно как и с преподавателями. Но Хейдагара не реагировала на слова преподавательницы, а в некоторых местах пламенной речи Зелини даже закатывала глаза, например, когда Зелини заявила о наглости некоторых кровников. Через пять минут профессор успокоилась. Семьдесят Четвёртая вновь обратила свой взор на меня.

— Итак, Диона, я жду ответа на заданный вопрос, — и приподняла правую бровь.

После разыгравшейся перед моими глазами сцены я чувствовала себя ещё более не уверенной, чем в начале разговора.

— Диона, я знаю, что у вас проблемы с чтением и письмом, но не как не с речью, — не дождавшись от меня ни звука, проговорила куратор группы. — Я очень расстроена, что вы пошли не ко мне, своему куратору, с проблемой, а к другому преподавателю! А я узнала только спустя долгое время о ней.

Дверь с оглушающим грохотом выломали. Она и шкаф разлетелись щепками по кабинету. Я едва успела пригнуться и спрятаться за спинкой кресла, как над головой пролетел обломок шкафа.

В клубах пыли проступила высокая и худощавая фигура ректора. Из-за его спины торчали четыре щупальца, как у Семьдесят Четвёртой. Адаларад Четвёртый стоял широко расставив ноги, руки опущены. На пальцах удлинились ногти, превратившись в острые когти. Вурд свёл брови, приподнял верхнюю губу и оглядел кабинет Хейдагарды, с которой что-то случилось, стоило Четвёртому взглянуть на неё. Семьдесят Четвёртая согнулась, стараясь припасть к земле как можно ниже. Её взгляд стал заискивающим. Глаза то и дело закатывались под лоб, но сознание женщина не теряла. Со стороны казалось, что её мучает судорога.

— Ты сам меня позвал, — просвистела сквозь сжатые зубы Хейдагарда. — Я тебя предупреждала, но ты заставил меня работать в академии, оторвав от научной работы.

— Верно, — согласился ректор с ней. — Но это не даёт тебе права себя так вести.

Адалард Четвёртый говорил так, что у меня все внутренности смотались от страха в клубок. На Семьдесят Четвёртую невозможно было смотреть без сострадания: её всю скрючило в кресле, словно на неё воздействовали невидимой силой.

— Вас не напугали?

Я не сразу поняла, что обратились ко мне, а только тогда, когда вурд коснулся моего плеча. Громко икнув, я подпрыгнула. Адалард смотрел точно на меня, и я вспомнила про вопрос, поэтому быстро покачала головой.

Вообще-то напугали. Сильно напугали. И не столько поведение куратора, сколько его собственное и глаза, налившиеся кровью, но никогда ему в этом не признаюсь, потому что страшно. Да, в то время меня можно было назвать трусихой.

— Отпусти, — прошипела Хейдагарда.

— Вы свободны, Серова, — приказал мне ректор, развернув кресло, на котором я сидела, к выходу. — У вас идёт урок.

Просить меня повторно не пришлось. Я вылетела из кабинета и понеслась в лабораторию, где проходила практическая часть курса травологии.

— Всё в порядке? — сразу же поинтересовалась профессор Зелини, едва я переступила порог учебной аудитории.

— Д-да, — и проследовала к сестре.

Я попыталась спрятаться за её спиной, но не получилось. Ри невысокая, а я дылда, и выглядела ситуация комично, но в тот момент мне так не виделось.

Тем временем преподавательница приступила к проверке практической работы. Каждую работу она громко комментировала, указывала, что получилось, давала советы, как избежать типичных ошибок. Некоторые студенты пытались доделать или подправить своё зелье, пока профессор разбирала содержимое в горшках других.

И я не была исключением. Шалла что-то ещё добавляла в зелье, потому что пахло оно иначе до того, как меня забрала Семьдесят Четвёртая. Приходилось очень быстро размешивать варево, чтобы ускорить процесс приготовления. Спешка, безусловно, негативно отразится на качестве противоядия, однако сейчас выбирать не приходилось: либо так, либо неуд по практике, который понизит рейтинг нашей группы.

Приготовление настолько захватило меня, что я не сразу обратила внимание на застывшую рядом со мной Зелини, наблюдавшую за моими действиями. Одногруппники тоже молчали. Когда я поднесла ко рту лопатку, чтобы слизнуть немного зелья (Афтотья часто так делала, поэтому я тоже иногда пробовала на вкус сваренные мною снадобья), профессор нарушила тишину, чем и исспугала меня: