Табу

Ив покачала головой. Горечь в ее взгляде смешалась с тоской.

– Голливуд, – сказала она.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Кейт.

Ив внезапно стала серьезной. Но потом, когда она увидела, как тронута была Кейт воспоминаниями своей юности, выражение ее лица изменилось.

– Пустяки, – улыбнулась она. – Если это тебе хоть чуточку помогло, это стоило делать.

Опять наступила тишина. Обе женщины поняли, как несчастлива была другая в детстве. Это знание, казалось, сделало их еще ближе друг другу.

– Расскажи мне, – попросила Ив. – Расскажи мне о своей жизни до… до Джо.

Кейт задумчиво взглянула на холмы.

– Не было никакой жизни, – сказала она. – Не было меня. Однажды я словно проснулась и увидела его. Вот тогда я начала жить. Все, что было до того, прошло как скорбный сон. Который легко забыть, но трудно вспоминать.

– И не было никакого мужчины до того? – спросила Ив. Кейт, казалось, очнулась от задумчивости в небольшом шоке.

– О да, – ответила она. – Был. Я уже один раз была замужем, недолго. Это было такое несчастье, потерянное время, что я иногда месяцами не вспоминаю, что это было.

– Ты была очень молода? – спросила Ив.

– Сейчас скажу… Семнадцать, – прикинула Кейт. – Да, очень молода.

Ив увидела боль на лице Кейт, когда та подумала о прошлом.

– Извини, что напомнила тебе, – сказала Ив. – Дела давно минувших дней.

– Ничего, – улыбнулась Кейт. И потом, глядя на Ив, спросила: – А как ты, Ив? У тебя есть любимый человек?

Ив покраснела. Единственный мужчина, которого она любила, был Джозеф Найт. Ей неожиданно пришло в голову, какой фальшивой была ее попытка вести дружеский разговор. И само пребывание здесь.

– Нет, – сказала она. – Мои замужества были организованы департаментом рекламы. Я жила ради карьеры. Я никогда не допускала, чтобы в это был замешан мужчина. Это было моей самой большой ошибкой, Кейт. Ты знаешь, кто ты? Ты – счастливая.

– Я бы этого не сказала, – ответила Кейт. Наступило молчание. Ив думала о словах Кейт и поняла, что это – правда. Кейт была загадкой – на экране и в жизни – и для себя самой. Она знала себя не больше, чем почитатели и обожатели ее таланта. Она была подобна бликам света, которые играют на поверхности темного пруда.

Но она нашла Джозефа Найта. И даже если она не знала, какова она внутри, она все же знала, где ее место в этой жизни. Кейт знала, что любима. И это было все, в чем она нуждалась. От этой мысли Ив ощутила странную тоску в душе.

– Но все-таки, Кейт, – продолжила Ив. – Ты избежала одной из самых худших голливудских ловушек. Ты любима, Кейт. И ты знаешь разницу между тем, что важно, а что – нет. Любовь – это единственная ценность. Если бы все остальные тоже знали это, Голливуд не сумел бы пожрать нас так, как он умеет это делать.

Странные, прекрасные глаза Кейт, одновременно искренние и такие загадочные, внимательно смотрели на гостью. Она ничего не говорила.

Ив отвела взгляд. Она увидела заходящее солнце, отражавшееся на поверхности бассейна.

– Ив, – сказала Кейт. – Почему бы тебе не остаться? Мы поужинаем вместе. Я могу позвонить Джо и узнать, когда он вернется домой…

– Нет, спасибо, – отказалась Ив. – В сущности, у меня назначена встреча. Я должна вернуться домой и готовиться.

Губы Кейт сложились в заговорщическую улыбку:

– Кто-нибудь особенный?

– Там будет видно, – ответила Ив, потянувшись, когда вставала со стула. – В этом городе никогда не знаешь это заранее. Но я дам ему шанс оправдать мои надежды.

Она думала – заметила ли Кейт ее ложь. Конечно, она будет сегодня ночью одна. Но Кейт не подала виду.

– Но, может быть, можно перенести эту встречу? – спросила Кейт. – Я сейчас немножко приберусь и позвоню Джо. Будет ясно, как у него идут дела.

Ив пошла в ванную и сняла купальник. Он был таким тонким и легким, что весь мог уместиться в горсти. Ив подумала о Кейт. Та была такой честной, такой непорочной. И что важнее всего, Кейт заплатила за эту чистоту. В ней была какая-то неистовая гордость. Было очевидно, что она прожила свою жизнь без моральных компромиссов, которые разрушили и сломали саму Ив и многих других.

Кейт была счастливицей. Судьба позволила ей отстоять свое место в этом мире и остаться собой. Это был редкий дар, который выпал на долю немногим людям, а уж тем более женщине в Голливуде.

И именно потому Кейт появилась из ниоткуда, чтобы пленить сердце Джозефа Найта и после единственной роли в «Бархатной паутине» стать прославленной звездой.

Как могла Ив Синклер, актриса и женщина, сравниться с существом таких редких душевных качеств?

Ив надела свою одежду. Она стояла в спальне, глядя на кровать, на которой Кейт и ее муж спали каждую ночь.

Неожиданно она представила их тела, сплетенные в объятии на этих мягких простынях, сильное тело Джозефа Найта в руках Кейт. Кровать была небольшой – совсем не такой, как почти королевские ложа большинства голливудских семейств. Конечно, они хотели быть ближе друг к другу – так близко, как это только бывает возможно. Наверно, после ран, полученных Найтом на войне, Кейт баюкала его, как ребенка, на своей груди, полной любви и сочувствия его боли.

Но не так уж долго. Скоро жар его ласк заставлял ее забыть обо всем, кроме желания и его мужской силы…

Мокрый купальник был все еще в ее руке. Она смотрела на кровать и в то же время отсутствовала. Вся жизнь промелькнула у Ив перед глазами, как зыбучие пески, готовые в любую минуту покончить со своей жертвой. И будущее Джозефа Найта и Кейт, детей, которые у них родятся, их счастье словно лежало перед Ив на этой кровати. Видение, на которое она больше не должна смотреть.

В глазах у нее потемнело. Ив стояла неподвижно, как статуя, когда мягкое прикосновение к плечу вывело ее из забытья.

– Что? – спросила она, ее глаза были отсутствующими – как у того, кто едва очнулся от глубокого сна.

Это была Кейт.

– Разве ты не слышишь меня? – спросила она мягко. – Я увидела, что ты стоишь здесь, и спросила – быть может, что-нибудь случилось? Но ты не ответила. С тобой все в порядке, Ив?

Ив отвернулась от кровати в замешательстве. Она заглянула в глаза Кейт – золотистые ирисы сияли отблесками заходящего солнца. Ив хотелось обнять Кейт, оберегать ее. Но в то же самое время – сделать так, чтобы ее не было в этом мире, словно она никогда не существовала. Тогда она наконец сможет дышать.