Страница 5 из 31
«После того как некий Герострат сжёг храм, граждане воздвигли другой, более красивый, собрав для этого женские украшения, пожертвовав своё собственное имущество и продав колонны прежнего храма», — пишет Страбон. Его информация шла из благожелательных источников. А вот Тимей из Тавромения утверждал, как сообщает Артемидор, что «эфесцы отстроили храм на средства, отданные им персами на хранение». Тот же Артемидор с гневом отвергает подобное подозрение. «У них не было в это время никаких денег на хранении! — восклицает он. — А если бы они и были, то сгорели бы вместе с храмом. Ведь после пожара, когда крыша была разрушена, кто захотел бы держать деньги под открытым небом?»
В разгар этих событий к Эфесу подошёл Александр Македонский. Он умел поспевать вовремя. Взглянув на строительство и желая засвидетельствовать своё уважение святилищу, а заодно и заработать политический капитал, Александр тут же предложил покрыть все прошлые и будущие издержки по строительству при одном условии: чтобы в посвятительной надписи значилось его имя. Положение было двусмысленное. Как откажешься от благодеяния, за которым стоят закалённые македонские фаланги? А любимые женщины ходят без украшений, да и серебряная посуда продана соседям… Надо полагать, что в городе шли лихорадочные тайные совещания: как ни хорош македонец, честь города дороже.
И нашёлся один хитроумный гражданин в славном Эфесе.
— Александр! — сказал он. — Не подобает богу воздвигать храмы другим богам.
Улыбнулся полководец, пожал плечами и ответил: «Ну, как знаете…»
Внутри храм был украшен замечательными статуями работы Праксителя и Скопаса, но ещё более великолепными были картины этого храма.
В нашем воображении греческое античное искусство — это в первую очередь скульптура, затем архитектура. А вот греческой живописи, за исключением нескольких фресок, мы почти не знаем. Но живопись существовала, была широко распространена, высоко ценилась современниками и, если верить отзывам ценителей, которых никак нельзя заподозрить в невежестве, зачастую превосходила скульптуру. Можно предположить, что живопись Эллады и Ионии, не дошедшая до наших дней, — одна из самых больших и горьких потерь, которые пришлось понести мировому искусству.
Чтобы загладить обиду, нанесённую Александру, эфесцы заказали для храма его портрет художнику Апеллесу, который изобразил полководца с молнией в руке, подобно Зевсу. Когда заказчики пришли принимать полотно, они были столь поражены совершенством картины и оптическим эффектом (казалось, что рука с молнией выступает из полотна), что заплатили автору двадцать пять золотых талантов, — пожалуй, за последующие двадцать три века ни одному из художников не удавалось получить такого гонорара за одну картину.
Там же в храме находились картины с изображением Одиссея, в припадке безумия запрягающего вола с лошадью; мужчин, погружённых в раздумье; воина, вкладывающего меч в ножны; и другие полотна…
Расчёты архитекторов, построивших храм на болоте, оказались точными. Храм простоял ещё половину тысячелетия. Римляне высоко ценили его и щедрыми дарами способствовали его славе и богатству. Известно, что Вибий Салютарий подарил храму, более известному в Римской империи под названием храма Дианы, много золотых и серебряных статуй, которые в дни больших праздников выносили в театр для всеобщего обозрения.
Слава храма во многом послужила причиной его гибели во времена раннего христианства. Эфес долго оставался оплотом язычников: Артемида не желала уступать славу и богатство новому Богу. Говорят, что эфесцы изгнали из своего города апостола Павла и его сторонников. Такие прегрешения не могли остаться безнаказанными. Новый Бог наслал на Эфес готов, разграбивших святилище Артемиды в 263 году. Крепнувшее христианство продолжало ненавидеть и опустевший храм. Проповедники поднимали толпы фанатиков против этого олицетворения прошлого, но храм всё ещё стоял.
Когда Эфес попал под власть христианской Византии, наступил следующий этап гибели прекрасного творения человеческих рук. Мраморную облицовку с него стали растаскивать на разные постройки, была разобрана и крыша, нарушено единство конструкции. И когда начали падать колонны, то их обломки засасывало тем же болотом, что раньше спасало храм от гибели. А ещё через несколько десятилетий под жижей и наносами реки скрылись последние следы лучшего храма Ионии. Даже место, где он стоял, постепенно забылось.
Долгие месяцы потребовались английскому археологу Вуду, чтобы отыскать следы храма. 31 октября 1869 года ему повезло. Полностью фундамент храма был вскрыт только в двадцатом веке. Под ним — следы храма, сожжённого Геростратом.
Чудо четвертое
Галикарнасский мавзолей
Мавзолей в Галикарнасе был современником второго храма Артемиды. Более того, одни и те же мастера принимали участие в строительстве и украшении их. Лучшие мастера того времени.
Формально говоря, этот мавзолей — такой же памятник любви, как Вавилонские сады или индийский Тадж-Махал. Но если индийская царевна вряд ли могла принести вред человечеству, даже если бы и хотела, — и приятнее нам думать, что она была мила, добра и достойна такого памятника, — то в отношении Мавсола давно уже возникали тяжкие подозрения. Проспер Мериме, говоря о Галикарнасе, столице Карии, городе, знаменитом тем, что там родился Геродот, писал: «Мавсол умел выжимать соки из подвластных ему народов, и ни один пастырь народа, выражаясь языком Гомера, не умел глаже стричь своё стадо. В своих владениях он извлекал доходы из всего: даже на погребение он установил особый налог… Он ввёл налог на волосы. Он накопил огромные богатства. Этими-то богатствами и постоянными сношениями карийцев с греками объясняется, почему гробница Мавсола была причислена последними к семи чудесам света».
Но в Карии был всё-таки один человек, любивший царя, — его родная сестра и жена (нередкий обычай — так же бывало в Древнем Египте) Артемисия. И когда, процарствовав двадцать четыре года, Мавсол умер, Артемисия была убита горем.
«Говорят, что Артемисия питала к своему супругу необыкновенную любовь, — писал Авл Геллий, — любовь, не поддающуюся описанию, любовь, беспримерную в летописях мира… Когда он умер, Артемисия, обнимая труп и проливая над ним слёзы, приказала перенести его с невероятной торжественностью в гробницу, где он и был сожжён. В порыве величайшей горести Артемисия приказала затем смешать пепел с благовониями и истолочь в порошок, порошок этот высыпала в чашу с водой и выпила. Кроме того, её пламенная любовь к усопшему выразилась ещё иначе. Не щадя никаких средств, она воздвигла в память своего покойного супруга замечательную гробницу, которая была причислена к семи чудесам света».
Очевидно, римский историк не совсем точен. Дело в том, что Артемисия умерла через два года после Мавсола. Последние месяцы её царствования прошли в непрерывных войнах, где она показала себя отличной военачальницей и, несмотря на сложность положения маленькой Карии, окружённой врагами, смогла сохранить царство мужа. В то же время известно, что Александр Македонский спустя двадцать лет после смерти Мавсола, ставших для Карии временем отчаянной борьбы за власть, смуты и дворцовых переворотов, видел мавзолей готовым и полностью украшенным. Вернее предположить, что гробницу начали строить при жизни Мавсола и Артемисия лишь завершила её. Ведь сооружение такого масштаба должно было занять несколько лет.
В отличие от храма Артемиды Эфесской и других подобных зданий Малой Азии, Галикарнасский мавзолей, сохраняя во многом греческие традиции и строительные приёмы, несёт в себе явное влияние восточной архитектуры — прототипов ему в греческой архитектуре нет, зато последователей у создателей мавзолея оказалось множество — подобного рода сооружения впоследствии возводились в разных районах Ближнего Востока.
Архитекторы построили гробницу тирана Галикарнаса в виде почти квадратного здания, первый этаж которого был собственно усыпальницей Мавсола и Артемисии. Снаружи эта громадная погребальная камера площадью в 5000 квадратных метров и высотой около двадцати метров была обложена плитами белого мрамора, отёсанными и отполированными на персидский манер. По верху первого этажа шёл фриз — битва эллинов с амазонками — «Амазономахия» работы великого Скопаса. Кроме Скопаса там работали, по словам Плиния, Леохар, Бриаксид и Тимофей. Во втором этаже, окружённом колоннадой, хранились жертвоприношения, крышей же мавзолея служила пирамида, увенчанная мраморной квадригой: в колеснице, запряжённой четвёркой коней, стояли статуи Мавсола и Артемисии. Вокруг гробницы располагались статуи львов и скачущих всадников.