Госпожа болотной равнины

- Дорогая, так говорить нельзя!

Нужно ли говорить, что слова мои не возымели никакого действия.

- Ладно, дурачок твой тоже есть хочет. Жадничать нельзя!

Понимая, что с подобного рода заявлением не поспоришь, я и не стала заниматься этим бесполезным занятием. Пару раз звонила Сонька. Судя по голосу, всё у неё было отлично, и домой она явно не спешила. Наказы относительно воспитания племянницы становились всё строже: за ненадлежащий присмотр, воспитание и питание - кары страшные и неминучие. Я на всё сказанное Сонькой согласно мычала в трубку. В основном это были лишь одни незначительные междометия.

- Я надеюсь, хоть что – то из моих слов дошло до твоего мозга. – Она призадумалась. – Хотя откуда бы ему взяться? Ладно, давай упростим задачу по максимуму – просто корми вовремя Лизаветку. – Что на это можно ответить?

- Не волнуйся, всё будет в порядке!

Лишь горестный вздох был мне ответом.

- Аня, можно я порисую? Я вижу у тебя на столе чистые листочки! – Ощутив прилив сил и бодрости от этих слов, я галопом побежала к мелкой, выдала ей карандаши, бумагу, и, получив твёрдое обещание рисовать молча, гордо удалилась досматривать свой фильм.

Когда он уже закончился, а из комнаты, где занимался творчеством ребёнок, не доносилось и звука. Только теперь я поняла значение выражения «и сердце похолодело». Поскольку оно у меня действительно «похолодело».

Резко открыв дверь, лицезрела картину, от которой и у более психически устойчивого человека мог произойти нервный срыв: Елизавета с сосредоточенным видом рисовала на диване. Кресло уже было изрисовано. Поведя глазами по комнате, поняла, что ребёнок явно тяготел к абстракционизму, с небольшой капелькой кубизма. Оттенки свежие, немного размытые в центре, в общем – начинающий Пикассо. Я в отчаянии схватилась за голову:

- О, Боже! Что ты наделала! Мы же обсуждали с тобой тему пакости! Ты сидишь и тихо рисуешь – до меня стала доходить абсурдность своих слов. Действительно, Лизаветка рисовала очень тихо. Так что предъявлять мне, по сути, было нечего!

- Но почему ты не рисовала на бумаге?!

- Она закончилась очень быстро! А желание порисовать – нет! – ребёнок поднял на меня взгляд. Я зажмурилась на мгновение и резко выдохнула – в качестве холста было использовано и лицо маленького ангела. Ну а что – миленько, весёлая расцветка, команчи обзавидовались бы наверняка. С такими мыслями повела ребёнка в ванную.

- А какие краски ты взяла?

- Не знаю, Аня, у тебя в столе взяла. Далеко были закопаны, но я нашла! – карие глаза с золотыми искорками искрились счастьем.

Акрил! Аааа! Акрил!! Я выключила душ и стала наполнять водой ванную. Жилка на виске билась всё сильнее.

К чести Лизы, она сообразила, что сделала что-то не то, и успокаивающе похлопала по плечу.

- Не переживай, Аня, я ещё разлила немного краски на пол, но очень быстро вытерла. Следов точно не останется.

- А где же ты взяла эту тряпку?

- У Виталика в шкафу. Раньше, до того, как стать моей тряпкой, она была футболкой. Но такой, простой, не очень красивой, даже без рисунков и аппликаций. Только один маленький крокодильчик сбоку. И всё. Никто не расстроится!

Я стиснула зубы. Перед глазами была кровавая пелена.

- ...дорогая, нельзя брать чужие вещи без спроса!

- Клянусь, больше так не буду! – карие глаза с золотыми искорками были серьёзны, как никогда.

По здравому размышлению решив, что ребёнку не хватает свежего воздуха и лишь недостаток кислорода в мозгу провоцирует мою племянницу на совершение всяческих проказ, торжественно объявила о предстоящей прогулке. Счастью её предела не было. «Ну вот, всего то – ребёнка выгулять, а сколько эмоций»! Мы немедленно собрались и пошли в парк. Я присела на скамеечке, Лизок носилась вокруг с видом мелкой собачонки, которую не слишком заботливый хозяин вывел на прогулку. Разве что не присаживалась с определённой целью каждые две минуты.

Я пребывала в нирване с планшетом в руках. «Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе… (Булгаков «Мастер и Маргарита). Увлёкшись чтением, не сразу обратила внимание на Лизка. Она тихонько подошла ко мне, сияя от счастья. У неё в руках был некий свёрток, по цвету немного напоминающий любимую Виталину толстовку.

- Что это у тебя в руках? - спросила я с подозрением и некой опаской.

- ВиктОр.

- Как ты сказала? - я похолодела от ужасного предчувствия.

Лиза внимательно посмотрела на меня и сказала чуть громче: «ВиктОр. Он будет пока жить у нас. Потом я его заберу». Тут мне стало дурно окончательно. Из грязной тряпки, что действительно когда-то была толстовкой, выглядывал маленький, тощий и жутко грязный крошечный котёнок. Ну, то есть Виктор. Прошу прощения, конечно же, ВиктОр!

Внутренний голос, который иногда возникал в моей голове, сообщил мне, что не время быть тряпкой. «Ты сильная, ты справишься!». Да он издевается, что ли?

- А где ты взяла эту тряпку для котика? - спросила я, заранее зная ответ.

- В шкафу у Виталика.

- А почему не в моём?

- У тебя нет таких красивых вещей. А ВиктОру понравилось бы именно такое милое полотенчико!

Так в моём доме появился кот и удалился Виталик. Замена, кстати, не равноценная. К чести Виталика должна признать, что не ожидала от него ТАКОГО терпения. Т.е. Лизка он выдержал целых два дня, после чего ушел, хлопнув дверью:

- Поживу пока у мамы.

Что сказать? Дальновидности ему не занимать... Спустя пару недель после позорного бегства с моей жилплощади возлюбленного, которого обычно Сонька называла бесхитростным прозвищем "полудурок", раздался звонок телефона: "Привет, цыпа, как жизнь?".

Что мне было ответить Софии? Что эти весенние каникулы были длительные, как никогда? А также яркие, запоминающиеся и множество других прилагательных, в равной степени относящихся к одной из представительниц моей семьи? Вместо этого я ответила: "Всё в норме. Отлично слышу тебя! Как там Байкал?"

- Наверно, на месте! Я в городе! Недоумки мои на зачёт натянули, и мы решили начать взаимовыгодное сотрудничество: я им полевую, они мне мозги не делают ещё немного.

- Я чувствую в вас некоторую непокобелимость... (кинофильм «Виват, гардемарины»).

Поуговаривав немного Соньку забрать своего ребёнка, поторговавшись с ней для приличия, пошла собирать мелкую для отправки в родные, так сказать, пенаты.

В сей горестный час, узнавши весть о безвременном возвращении своём, Елизавета была безутешна. Её карие глаза с золотистыми искорками были полны слёз. Однако пачка быстрорастворимой лапшы сделала своё чёрное дело, и малёк немного успокоился.

Отдав племяшку из рук в руки своей сестрицы, напившись чаю и выслушав про её студентов, которых она просила запросто называть дебилами, я засобиралась домой. Разумеется, мне очень хотелось обрадовать Виталика временным отсутствием на моей жилплощади Елизаветы, и я, уже садясь в машину, позвонила ему по телефону. Безуспешно, правда.

Ладно, не беда, сделаю ему сюрприз. Моё личное присутствие в момент объявления о том, что Елизавета покинула мою квартиру, было просто необходимо. В общем, села за руль и недрогнувшей рукой повернула его в сторону объездной дороги: там, если свернуть в определённом месте, козьей тропой можно проехать мимо всех пробок.

Размышляя таким образом, набирала номер телефона Виталика.

Каково же было моё удивление, когда на том конце провода услышала сиплое "Да". По недовольному голосу и хамскому тону безошибочно узнав дорогую маменьку Виталия, Элеонору Витальевну, и заблеяла.

- Добрый вечер! Это Аня, могу я услышать Виталика?

- Поняла уж, только ты способна названивать в столь позднее время.