Страница 4 из 6
Какая глупость!
Профессор потянулся к выключателю и зажег свет, который на мгновение его ослепил.
— Прекратить! — раздался пронзительный, неприятно резкий командный голос.
Когда профессор снова смог видеть, он обнаружил, что это действительно белые мыши. Они тащили диковинный маленький предмет, сделанный, как ему показалось, из батарейки от его собственного крошечного фонарика.
Теперь его толкали три мышонка, стараясь изо всех сил, а четвертый встал между профессором и странным предметом и наставил на профессора какую-то маленькую трубочку.
— Если ти шевелиться, я тебя приконшить, — выкрикнул мышонок с трубочкой.
Пожалуй, вовсе не страх перед трубочкой заставил профессора замереть на месте. Неужели это Блондин? Очень похож… Впрочем, они все были похожи на Блондина, который сейчас летит на Луну!
— Но что ест… кто… пошему?
Три мышонка уже почти скрылись в отверстии кухонной двери. Четвертый пятился за ними.
У самого отверстия он остановился и заявил:
— Ти болван, профессор! Люди все ест дураки. Мы, мыши, будем об вас заботиться.
Он швырнул трубку и исчез в дыре.
Профессор медленно приблизился к оружию, брошенному белой мышью, и поднял его. Это оказалась спичка. Никакое не оружие, а самая обычная обгоревшая спичка.
— Но как… пошему…
Профессор уронил спичку, словно она была раскаленной, вынул из кармана платок и вытер лоб.
— Но как… и пошему?
Он довольно долго стоял не шевелясь, затем медленно подошел к холодильнику и открыл его. В самом дальнем углу нашлась бутылка.
По правде говоря, профессор был трезвенником, но иногда даже трезвеннику требуется выпить. И это был как раз тот случай.
Профессор налил себе щедрую порцию.
Ночь, в Хартфорде дождь.
Старина Майк Клири, сторож Хартфордской лаборатории, тоже решил приложиться к бутылочке. В такую погоду человек, страдающий от ревматизма, нуждается в хорошей порции спиртного, чтобы немного согреть внутренности после обхода территории под проливным дождем.
— Отличный денек для уток, — пробормотал он и захихикал, радуясь собственному остроумию: стаканчик был уже не первым.
Он вошел в здание номер три, миновал склад химических реактивов, комнату с контрольно-измерительными приборами и транспортный отдел. Фонарь, висевший у него на боку, отбрасывал на стены причудливые тени.
Но они не пугали Майка Клири, ведь он провел с ними в этом здании десять лет.
Он открыл дверь в помещение для подопытных животных, потом, не закрывая ее, вошел внутрь.
— Ну и дела, — выдохнул он. — И что тут происходит?
Дверцы двух больших клеток, в которых сидели белые мыши, были широко распахнуты. А два часа назад он ясно видел, что они закрыты.
Подняв повыше фонарь, Майк Клири заглянул в клетки. Обе были совершенно пусты. Ни одной мыши.
Майк Клири вздохнул. Естественно, в случившемся обвинят его.
Ну и пусть. Парочка белых мышей стоит недорого, даже если ему придется заплатить за них из своего жалованья. Он и заплатит, если начальство посчитает, что это его вина.
«Мистер Вильямс, — скажет он боссу, — когда я делал первый обход, двери были закрыты, уж можете не сомневаться, а потом вдруг оказались открытыми. Лично я считаю, что замки никуда не годились, старые были замки, но если вам так хочется во всем виноватить меня, сэр, возьмите и вычтите из моего…»
Едва различимый звук за спиной заставил его быстро повернуться.
В углу сидела белая мышка или кто-то очень похожий на белую мышь. Только эта мышь почему-то была в брюках и рубашке и…
— Боже праведный! — почти с благоговением прошептал Майк Клири. — Неужели я допился до белой горячки?
И тут ему в голову пришла новая мысль.
— Или, может, вы из маленького народца, сэр, прошу прощения?
Дрожащей рукой он сдернул с головы шапку.
— Кретин! — заявил белый мышонок и тут же исчез.
На лбу Майка Клири выступили капельки пота, по спине потекли холодные ручейки, подмышки тоже взмокли.
— Точно, — пробормотал он. — Это белая горячка!
И затем поступил совершенно нелогично, вопреки только что сделанному заявлению: выхватил из кармана бутылку и одним глотком прикончил остатки ее содержимого.
Темнота и рев.
Митки разбудила неожиданно наступившая тишина. Он проснулся и обнаружил, что находится в кромешной темноте замкнутого пространства. Голова и желудок у него отчаянно болели.
И тут он понял, где оказался. В ракете!
Двигатели перестали работать, а это означало, что он падает, падает на поверхность Луны.
Но как?.. Почему?..
Он вспомнил радиопередатчик, который будет транслировать звуки из ракеты на профессорский коротковолновый приемник, и в отчаянии крикнул:
— Профессор! Профессор Обербюргер! Помогите! Это ест…
Но его голос заглушил другой звук.
Пронзительный свист, означавший, что ракета мчится сквозь воздух, сквозь атмосферу.
Луна? Неужели профессор прав в том, что астрономы ошибаются относительно Луны, или же ракета падает на Землю?
Так или иначе, заработали стабилизаторы, и ракета начала замедлять ход, а не ускоряться.
Резкий толчок заставил Митки задохнуться. Включились тормозные стабилизаторы. Если они…
Бум!
И снова в глазах Митки и вокруг него все потемнело. Мрак и обморок, и когда две двери открылись, чтобы впустить внутрь свет сквозь решетку из бальзы, Митки этого не видел.
Сначала не видел, потом пришел в себя и застонал.
Его взгляд сфокусировался на решетке, затем проник сквозь нее.
— Луна, — пробормотал Митки.
Через прутья решетки он дотянулся до щеколды и открыл ее. Опасливо высунул крошечный серый носик из двери и огляделся по сторонам.
Ничего не произошло.
Он убрал голову назад и повернулся к микрофону.
— Профессор! Вы меня слышать, профессор? Это ест я, Митки. Ваш Блондин нас обманывает. И еще… он схватить генератор Икс-девятнадцать! Я боится, что он задумываль. Какой-то плохой веш, или он бы мне сказать, нет?
Наступила тишина, и Митки задумался.
— Профессор, я дольшен назад возвратись. Не за себя. Нушно остановить Блондина! Мошет, вы мне помогает. Я умей переделать передатшик в приемник, так я думай. Это ест легкий дел. Приемники ест простой штука, нет? А вы поскорей делай ультракороткий передатшик, как этот. Да, я начинает сразу. До свидания, профессор. Я меняй провода.
— Митки, ти меня слышать? Митки? Слушай внимательно. Я дам инструкций и буду повторяль кашдый полчаса, вдруг ти не услышаль с первый раз. Первое: когда услышайт инструкций, выключай приемник, чтобы экономить энергия. Тебе будет нушен батарейка, чтобы снова сделать старт. Больше никаких передаш. Не нушно мне отвешай. Расшеты и направление потом. Снашала проверь топливо. Я заправлять больше, чем нушно, я думает, его хватит, потому что старт с Луна, где низкий гравитаций, требовать меньше энергия, чем с Земля. И…
Профессор все повторял и повторял свои инструкции. То и дело возникали проблемы, потому что существовали некоторые вещи, которые он сам мог сделать только на месте, но он верил, что Митки сумеет справиться.
Он уточнял детали, снова и снова повторял, каким должно быть направление и как лучше выбрать время. Он много говорил, только не сказал, как Митки сдвинуть ракету с места и развернуть ее в сторону Земли. Но Митки был умным мышонком, и профессор это знал. Возможно, при помощи рычагов управления ему каким-то образом… если он сумеет отыскать рычаги…
Профессор все говорил и говорил до самой ночи, и наконец голос доброго профессора Обербюргера охрип, он ужасно устал и вдруг крепко заснул прямо на середине девятнадцатого повторения своих инструкций.
Когда он проснулся, ярко светило солнце, а часы на полке били одиннадцать. Он встал и с удовольствием потянулся, затем снова сел и наклонился к микрофону.
— Митки, ти мошешь…