Жизни немертвых важны

Посреди грядки для декоративных растений стоял мужик в крестьянском облачении, с бронзовыми граблями в руках.

— Гиваргис я, повелитель, — представился он. — Было велено прополоть, а потом засадить цветами.

— Кем было велено? — поинтересовался я.

— Так вами, повелитель, — слегка удивился Гиваргис.

— Кто тебя поднял? — спросил я.

— Так вы же, повелитель, — ещё сильнее удивился немёртвый.

— Когда? — задал я следующий вопрос, стараясь сохранить самообладание.

— Эм... — Гигваргис задумался и почесал затылок. — Дней семнадцать назад, повелитель.

Это амнезия? Я схватился за голову, отшатнулся от окна и сел на кровать.

И в этот момент я начал вспоминать.

— Тво-о-ою м-мать...

Смутные образы луж крови на утоптанной земле площадей, изорванных тел, будто их тщательно расстреливали из крупнокалиберных пулемётов, немёртвых воинов, врывающиеся в дома и с боем вытаскивающие из них людей, скелет...

Это всё я?

Я.

Семь деревень, с короткими паузами на перегонку пленных в Душанбе.

Все пленные уже немертвы, распределены на работы по восстановлению города, а также в рядах отряда «Юбисофт» — припоминаю, что решил сделать отряд, куда будут сливаться массы воинов средненького и посредственного качества. Никак его не называл, но единицу выделил. Пусть будет «Юбисофт».

Обуваюсь в «Доттерпилеры» и выхожу на улицу.

Теперь вижу, что размах сделан максимальный: десятки гражданских немёртвых мели улицы и дворы, убирали срач, разведённый персами, заколачивали зевы окон досками, на фоне раздавались звуки работы множества пил, молотков, топоров и вообще, если бы не абсолютное молчание работников, мне бы показалось, что город ожил.

Иду в сторону учебного плаца, рядом с которым должны обретаться члены элитных отрядов.

Встречаемые по пути немёртвые кланяются мне в пояс, причём без издевки, как мог бы подумать, даже в посмертии не лишённый комплексов, я, а со старанием, чтобы проявить свою полную покорность. И я даже знаю, почему.

Потому что до непроизвольного мочеиспускания боятся меня.

Вхожу в огороженную двухметровой кирпичной стеной площадку и вижу немёртвых воинов, не жалеющих себя в тренировках. Отрабатывают удары и уколы по соломенным чучелам, стреляют из луков, кидают дротики, прыгают через полосу препятствий, организованную в северной части плаца — я даже не помню, чтобы приказывал организовывать что-то такое, но это точно я приказал, потому что местные не знают полосу препятствий со стеной, каменными кольцами для перепрыгивания через них и прочими, конкретно земными, истязаниями.

— Строиться! — заорал увидевший меня Джим Леви.

Воины побросали все свои дела и построились на расчерченной для отработки маршировки части плаца.

— Что происходит? — спросил я у Леви.

— Новобранцы проходят курс базовой подготовки, а старослужащие оттачивают навыки, повелитель, — вытянулся немёртвый. — Ответственный — сотник Аллен Адам!

Память загадочно молчит о том, когда это я успел развести тут квадратно-гнездовую военщину...

Нет, я знаю как, благо, совсем не спал на военной кафедре, но хоть ещё раз убей, не помню, чтобы налаживал тут всю эту военно-патриотическую активность.

— Какое сегодня число? — сохраняя равнодушие на лице, поинтересовался я.

— Девятое февраля две тысячи двадцать седьмого года от Рождества Христова, — отчеканил Леви.

— Ты расслабься слегка, — попросил я его, а затем оглядел всех выстроенных воинов. — Возвращайтесь к тренировкам, а ты, Леви, следуй за мной.

Вышли с плаца и направились к центральной площади.

Тут я нашёл сколоченную из досок лавку и уселся на неё, по инерции похлопав по карману джинсов, в тщетных поисках сигарет.

— Рассказывай, что произошло, Леви, — потребовал я.

— Что именно, повелитель? — насторожился немёртвый.

— Первый день, я собрал отряд «Активижн» и мы куда-то пошли, так? — уточнил я запрос. — Что было дальше?

Леви, видимо, подумал, что это какая-то проверка, поэтому не отвечал где-то полминуты, ища подвох.

— Мы вошли в деревню, что недалеко от Суз, персы называют её Семирой, — заговорил Леви. — Называли Семирой. Перебили всех, кто был с оружием, а остальных захватили в плен. После этого мы ограбили деревню и погнали пленных в Душанбе.

Выходит, что мы — басмачи? (1) Я что, чокнулся на почве ярости и стал басмачом?! С ума сойти, м-мать твою...

Страх — вот что я сейчас испытывал. Страх, что забрало может вновь опуститься в любой момент и тогда снова я, истинный лич, начну истреблять окрестное население, убивать и грабить.

— Какой-нибудь алкоголь мы захватили? — спросил я у Леви.

— Да, повелитель, — ответил он мне.

— Тогда иди и замути мне литров десять чего-нибудь крепкого, — приказал я ему. — Надо расслабиться, а то напряжение чревато, сука, серьёзными последствиями...

— Тревога! Тревога! Тревога! — донеслось с крепостной стены.

Ах, мать твою... А вот и последствия подъехали...

Примечания:

1 — Басмачество — от тюркского «басма» — налёт — среднеазиатское движение, начавшееся после революции 1917 года, официально направленное на обретение независимости от советской власти, с религиозным колоритом и очень сомнительными методами. Пусть сейчас вылезло дохуя оправдателей басмачей, типа это благородные бойцы за свободу и независимость, а не банальные налётчики, совершавшие грабительские рейды на своих же сограждан, прикрывая это национально-освободительной идеологической основой, надо понимать, что когда отряд басмачей полностью вырезает железнодорожников на станции, просто потому что так, теоретически, возможно замедлить доставку грузов из РСФСР — это никакая, сука, не борьба за свободу. И никто не должен удивляться, что басмачество получало активную поддержку со стороны Великобритании. Если можно поддерживать, то почему бы не поддерживать, да? Но, хуй с ним, отчасти можно понять желание людей жить по-старому, стильно, с тремя жёнами и домашними рабами, но окончательно себя басмачи, те же самые люди, что получили медно-свинцовых пиздюлей от советской власти в 20-е годы, запятнали сотрудничеством с фашистами. Во время Великой Отечественной в Таджикистане вылезли бандформирования басмачей, но, где-то к 1944 году, почти всех их ликвидировали. Поддержку этого вертепа осуществлял Абвер, потому что ему было выгодно юзать басмачей для дестабилизации южных пределов СССР.

Глава двадцать первая. Аммоналовый закат

/9 февраля 2027 года, Сатрапия Сузиана, город Душанбе/

— Бухло можешь не искать, — вздохнул я, обращаясь к Леви. — Идём, посмотрим, что там за «тревога».

Встаю с лавочки и иду через главную площадь к городским вратам.

Быстрая пробежка по лестнице, и я уже наверху, сосредоточенно смотрю на нихрена. Нет ничего, мать его! Пустое поле!

— Как это понимать? — спросил я у дозорных, поставленных на стены.

— Сигнал от дальней разведки, повелитель, — сообщил один из них, неизвестный мне, но со знакомой физиономией.

Дальняя разведка... Ах, да, вспоминаю, что отдавал приказ наладить раннее обнаружение противника. На замаскированных позициях сидят немёртвые, наблюдающие за окрестностями в режиме 24/7, передавая сигналы на немёртвом языке, неслышимым для живых.

Вот, видимо, передали весточку, но только непонятно, о чём идёт речь.

— Что за противник, в чём вообще дело? — спросил я у стражника.

— Я слышал, повелитель, что говорили о персах, но лучше у дежурного спросить, — ответил тот.

— Хм... Ладно, продолжай нести службу, — кивнул я ему, после чего посмотрел на недоумевающего Леви. — А ты веди меня к дежурному.

Нельзя показывать подчинённым, что я в собственной системе ни в зуб ногой, ни в жопу пальцем, поэтому надо делать умное лицо и многозначительно хмыкать.

Дежурный сидел в надвратной башне и изо всех сил пялился на карту местности. Они уже и карты нарисовать успели, под моим чутким руководством...