Страница 39 из 40
Анатолий Кашин, сидевший на столбе теперь уже боком ко двору, внимательно наблюдал за Барановичем, готовый мгновенно открыть огонь по часовому. Немецкий трофейный автомат, который у него был спрятан под рабочей курткой, сейчас был наготове. Два запасных рожка с патронами лежали в сумке для инструментов. Как только Баранович вошел в дом, Кашин рукой подал сигнал Пролыгину, который встал и протянул в колодец руку, помогая выбраться наверх своему напарнику.
Войдя вслед за Тео в коридор, Баранович с удовольствием отметил, что первая дверь по коридору направо, ведущая, по описанию, данному Жимерским, в большую комнату, где обычно находились солдаты охраны, открыта настежь. За столом без мундиров сидели два солдата, один держал в руках игральные карты. Открытая дверь облегчала задачу Барановича, который должен был открыть дверь и бросить в комнату гранату, а сам скрыться в комнате, дверь которой была налево по коридору, напротив двери в солдатское помещение. В этой комнате, как показало наблюдение, останавливались сотрудники Эрлингера, когда приезжали на Замковую. В ней жил в последнее время Херсман. Через окно этой комнаты и должен был выпрыгнуть во двор, где уже были бы Киселев и подпольщики, Баранович, бросив к двери вторую гранату на случай, если бы его кто-то преследовал.
Тео прошел мимо открытой двери, а Баранович был как раз на ее уровне. «Видимо, ведет меня в каморку около кухни, - подумал он, - там один раз спал Жимерский, ожидая Эрлингера».
В этот момент Кашин пассатижами перекусил провод на столбе, и дом Эрлингера погрузился в темноту. Погас свет и в окнах других домов на улице. Это был сигнал. Баранович, идущий за Тео, рванул из-за пазухи «феньку» и швырнул ее в комнату, под стол, за которым сидели два солдата, а сам левым плечом ударил дверь комнаты, через которую ему надо было выскочить во двор. Дверь оказалась запертой. Тут же он почувствовал на своем предплечье железную руку Тео, который навалился на него, сковав его правую руку своей левой рукой и рухнул на разведчика, но, падая, успел выдернуть из кобуры парабеллум.
Когда из дома Эрлингера донесся звук взрыва гранаты, Кашин дал длинную очередь по часовому во дворе, бросившемуся к поленнице. Тот упал. Кашин, спускаясь со столба, видел, как через улицу к дому Эрлингера бросились четыре тени. Он залег в канаву и стал наблюдать теперь за улицей в сторону развалин замка.
Киселев, бежавший вместе с Никоновым и двумя лидскими товарищами к фасаду дома, с тревогой отметил, что второго взрыва гранаты в доме не было. В этот же момент, когда он уже бежал вдоль стены дома к крыльцу, раздался звон стекла и вслед за ним взрыв. Граната, которую швырнул снаружи в окно Пролыгин, и Тео появились в кабинете одновременно. Сделав шаг от порога в глубь кабинета, Тео свалился, изрешеченный осколками.
Капитан остановился, взглянул на окно, нижний край которого был чуть выше его головы. Это окно должен был разбить или открыть Баранович, которому, по плану операции, надо было выскакивать из него после того, как он выполнит свое задание. Однако это окно было цело. Звенели стекла окна кабинета штандартенфюрера на фасаде дома, в одно из которых Пролыгин только что швырнул гранату.
Никонов бросился к лежавшему на земле часовому - тот был мертв. Взбегая на крыльцо дома, в дверях которого только что исчезли Киселев и два лид-ских подпольщика, Никонов услышал внутри дома длинную автоматную очередь. Он прыгнул в коридор…
Вбежав в дом, Киселев чуть не наступил на лежащего на полу Барановича. Круг фонарика вырвал из темноты его лицо с двумя входными отверстиями от пуль- - на лбу и под левым глазом. Стреляли в упор. Мимо капитана проскочили два лидских подпольщика. Из комнаты, куда Баранович бросил гранату, раздался стон и шорох. Один из подпольщиков ногой открыл дверь и дал длинную очередь на звук. Капитан осветил комнату лучом фонарика - там были только три трупа эсэсовцев.
Второй лидский подпольщик пробежал вперед по коридору - к двери в кабинет Эрлингера. Ударом ноги открыл дверь, отскочил в сторону, но там никого не было, кроме убитого Тео. Подскочив к разбитому окну, он свистнул. Тотчас ему ответил Пролыгин, которому подпольщик помог влезть в окно, протянув руку. Пока капитан, Никонов и второй лидский товарищ обыскивали помещение солдат и комнату, где жил Херсман, Пролыгин немецким штыком нащупал прикрывающие сейф Эрлингера поддельные кафельные плитки и добрался до дверцы сейфа.
Прикрепив к дверце сейфа взрывной патрон, Пролыгин поджег короткий бикфордов шнур и выскочил из кабинета.
Через несколько секунд раздался взрыв. Когда разведчики вошли в кабинет, дверь сейфа, сорванная с петель, лежала на полу. Они стали выгребать содержимое сейфа в три вещмешка. В это время зазуммерил стоявший на столе Эрлингера полевой телефон. Никонов оборвал провод.
Сейф был пуст. Киселев приказал отходить. Разведчики и подпольщики рассыпали по полу махорку и покинули дом. Тело Барановича положили на телегу и надежно укрыли. Один из подпольщиков уселся на место возницы, положив рядом трофейный немецкий автомат, другой решил сопровождать товарища, прихватив с собой на всякий случай две ручные гранаты.
Когда группа Киселева вышла на левый берег реки Лидейки, капитан бросил взгляд на часы. Вся операция продолжалась двадцать пять минут. Двигаться дальше большой группой было опасно. Разделились на две группы, и в этот момент все услышали далекий звук еще одного взрыва. Это сработала мина, установленная Пролыгиным на проезжей части улицы возле знака «Внимание! Дорожные работы!» и брошенной стремянки. Машина с солдатами, спешившими к дому Эрлингера, объезжая это препятствие, напоролась на последний сюрприз разведчиков. Через час три вещевых мешка с содержимым сейфа Эрлингера были надежно спрятаны в тайник, подготовленный лидскими подпольщиками, а когда наступил рассвет, Киселев с бойцами был уже за пределами Лиды. Их путь лежал в партизанский отряд.
Розыски и облавы, предпринятые немцами в Лиде и окрестностях, результатов не дали. Ни документы Эрлингера, о которых он, видимо, предпочитал не распространяться своему начальству, ни «бандиты-партизаны» не были найдены. Только на пятый день гестапо заинтересовалось Аркадием Зарубиным. Разведчик не погиб при взрыве железнодорожной платформы. С переломом ноги и несколькими сломанными ребрами он был доставлен немцами с другими ранеными в больницу на станции Мосты. Гестаповец дважды допрашивал его в больнице, но без всякого результата. Зарубин рассказал, что вместе с мастером-немцем уехал в район ремонтно-восстановительных работ, работал там под его руководством и у него на глазах и вместе с ним же сел на платформу, чтобы возвращаться на станцию. Почему произошел взрыв, не знает, помнит только, что платформа полетела с насыпи и он потерял сознание. Мастер-немец, который лежал в той же больнице, но в другой палате, подтвердил его показания.
Неизвестно, как бы дальше сложилась судьба разведчика, ибо гестапо, конечно, должно было проверить не только рассказ Зарубина, но и то, как он попал на станцию Скрибовцы, действительно ли он работал до этого на каменоломне, и другие детали его легенды, но через два дня руководство госпиталя получило приказ подготовить раненых и оборудование для эвакуации. Зарубина и двух белорусов комендант госпиталя просто выставил за ворота, но раненого разведчика приютила в своем доме одинокая старушка, где он и встретил солдат Советской Армии.
Хайлер дал Эрлингеру всего неделю, чтобы провести следствие по делу и доложить о возможности довести акцию «Остайнзатц» до задуманного конца. Когда Эрлингер положил на стол Хайлеру документы расследования и свои предложения, над составлением которых он просидел почти всю ночь, группенфюрер небрежным движением руки отодвинул их от себя и сухо произнес:
- Поздно, штандартенфюрер! Только что русские армии начали широкое наступление против армий группы «Центр».
В тот момент, когда Хайлер сообщил Эрлингеру о наступлении советских войск под Минском, послышался гул бомбардировщиков.