Конец операции «Остайнзатц»

- Так я же к партизанам отношения не имею, - опять улыбнулся Киселев.

- Вот-вот, я и говорю - отношения не имеешь, а раз идешь по лесу или вышел из лесу, тут тебе и проверка, и тюрьма, если что не так.

- В Желудки мне сейчас вроде бы не ко времени, - опять начал размышлять вслух капитан, - не подработаешь там, да и голову приклонить негде. Пойду-ка я лучше на хутор, там все потише, да и заработаю, может, что.

- Вижу я, - перебила его женщина, - не больно ты хочешь с властями встречаться. А тогда и на хутор не спеши. Они как раз туда поехали, человек двадцать солдат на двух грузовиках. Машины вернулись уже обратно. Недавно меня обогнали, а солдаты остались там, должно быть, на постой. И то сказать, у нас стоят, а хутор все время был освобожден от постоя. Ой, да заболталась я тут с тобой, а у меня дома дел полно. Прощайте! - поклонилась она и пошла по проселку.

Киселев удобно примостился на полусгнившем стволе дерева у обочины, подождал, пока женщина скрылась за поворотом дороги, и пошел в лес, к Зарубину.

- Ну как, товарищ капитан, - поднялся ему навстречу Зарубин, - какие новости?

- Не из веселых. Немцы на хуторе, человек двадцать, а зачем - неизвестно. Неужели вышли на след Квашнина? А может, лесник предал?

- Во всех случаях надо идти туда и самим разобраться в обстановке.

- Верно, но только дадим небольшой крюк и выйдем к хутору с запада…

…Киселев, думая о женщине, с которой он разговаривал на проселке, вспоминал ход разговора и был благодарен ей, что она подсказала ему расположение немцев в округе, сообщив о немцах на хуторе. Он не догадывался, что это была одна из партизанских связных и разведчиц, которые внимательно следили за перемещениями немцев и, полицейских подразделений, сообщая все данные партизанам. Вместе с очередным донесением о дислокации немцев в районе Желудков на стол начальнику разведки одного из отрядов партизанской бригады имени Ленина в тот же вечер легло подробное описание встречи с Киселевым.

…Киселев и Зарубин шли по заболоченному осиннику осторожно, перепрыгивая с кочки на кочку, кое-где пришлось ползти, опираясь на шесты, которые срезали тут же в осиннике. Наконец, сделав большой крюк, вышли к хутору с запада и, замаскировавшись, начали наблюдение. Передавая бинокль друг другу, буквально не отрывали глаз от хутора. Все было тихо.

- Слушай, капитан, - зашептал Зарубин, - уже два часа лежим, а там никакого движения. Только женщина выходила во двор. Если бы немцы были на хуторе, они так или иначе показались бы во дворе.

- А куда же делись фашисты, о которых сказала твоя «землячка»?

- Может быть, на север есть еще дорога или тропинка с хутора? Ведь мы обошли его с юга. Разреши, я пойду на хутор.

- Сейчас пойдешь, да только не на хутор! Видишь, женщина опять вышла во двор, сняла детские вещички и повесила на веревку опять штанишки и рубашку?

- Вижу!

- А раз видишь, то сдавай назад помаленьку. Да запомни подходы к дому: может, и понадобится заскочить в темноте.

- Подожди, командир. Данные нашего наблюдения не дают нам основания утверждать, что немцы на хуторе. Может, действительно они ушли на север? Вдруг там есть выход? Давай проверим, обойдем теперь хутор с севера. А может быть, они вернулись, пока мы обходили хутор с запада по осиннику?

- Ушли они дальше или вернулись - это теперь неважно. Хотя я больше чем уверен, что они где-то здесь. Поэтому обходить хутор с севера не будем. Пойдем обратно тем же путем, что и пришли. А на хутор нам сейчас пути нет.

- Это почему? Проведем разведку и…

- И это нельзя. Хутор для нас закрыт. Там вывешен сигнал опасности - детское бельишко на веревке. Оно могло висеть и случайно, но, как ты сам видел, женщина сняла одно, высохшее, и тут же повесила другое. Туда нам хода нет.

- А куда есть?

- Теперь только обратно к ребятам и дальше в отряд для связи с Центром. Другого выхода нет.

Киселев и Зарубин возвратились туда, где они оставили свою группу. Прикидка по карте показала, что до расположения партизан в районе Дятлово группе предстояло сделать примерно тридцатикилометровый марш и форсировать Неман. Кроме того, надо было пройти через позиции немцев, блокировавших партизанский отряд.

Шли медленно и с большими предосторожностями, ибо не исключалась возможность нарваться на вражеские посты. Часто попадались низины, залитые холодной талой водой, а под ногами хлюпала коварная болотная жижа. Наступил вечер, потянуло холодом. Вздохнули с облегчением, лишь когда вышли на твердый и сухой участок берега Немана. Там сделали привал, а рано утром удачно и без происшествий переправились на другой берег.

Скоро солнечные лучи разогнали густые космы тумана, лежащие в низинах. Безоблачное небо засияло голубизною, и чистый весенний воздух стал сух и прозрачен. Птицы, вернувшиеся из южных стран в родные гнездовья, радостно щебетали, стараясь перещеголять друг друга. То и дело попадались первые трогательные весенние цветы. Казалось, что война идет где-то далеко-далеко, в стороне.

Не успели разведчики углубиться в лес, как Пролыгин громко крикнул:

- Воздух!

Над лесом появились два самолета с готическими крестами на темно-серых фюзеляжах. Они сделали круг и ушли на северо-запад.

А вскоре Гриша Баранович, двигавшийся метрах в двухстах впереди остальных, был остановлен криком:

- Стой! Руки вверх!

Баранович упал на землю и тут же откатился вправо, подальше от того места, откуда раздался окрик, к стволу толстой сосны. Прижавшись к земле, он ожидал выстрелов. Однако их не последовало. Из-за деревьев появились два человека с автоматами в руках.

- Ну, полежал, и хватит! Вставай!

Гриша поднялся с земли, держа автомат в руках, но не отошел от толстого ствола сосны.

- Кого ищешь, малый?

- Корова в лес ушла.

- А автомат-то вместо хворостины прихватил?

- Да, в лесу нашел, должно быть, потерял кто-то.

- Тогда опусти его, а то еще ненароком выстрелит!

- А мне и так удобно, - Гриша встал за сосну, - а вы не двигайтесь, он и не выстрелит.

- Ладно, парень, - сказал один из двух, тот, что был постарше, опуская свой автомат, - не темни. Мы за тобой и твоими дружками от самого Немана наблюдаем. Веди нас к ним, да подай сигнал, чтобы не стреляли. А то еще перестреляем друг друга по ошибке да по незнанию.

Они небрежным движением забросили автоматы за спину и сделали шаг в сторону Барановича.

- Не подходить! - Гриша повел стволом автомата. - Стоять на месте!

Подав сигнал, Баранович стал ждать приближения Киселева с группой. Киселев, уже обеспокоенный тем, что Баранович задержал подачу очередного сигнала, осторожно повел группу вперед и увидел стоящих перед Барановичем двух вооруженных людей.

- Кто такие?

- Мы-то ясно кто. А вот кто вы - нам неизвестно.

- Об этом мы поговорим попозже. А чем вы можете доказать, что вы партизаны?

- Документов у нас нет, не успели выдать! - усмехнулся более пожилой. - А вот если хотите, то другие доказательства предъявим!

- Вы имеете в виду ваш лагерь? Тогда пошли туда.

- Только оружие вы нам сдадите! - вступил в разговор партизан помоложе.

- Смотри, как бы у тебя его не отобрали! - откликнулся на его слова Баранович.

- Помолчи, Николай! - остановил парня партизан постарше. - Этак мы до стрельбы дойдем! Следуйте за нами. Мы знаем, что вас шесть человек; можете сохранить свое оружие.

- Один из вас, - твердо сказал Киселев, - пойдет впереди как проводник. А второй - вот вы, - указал он на старшего, - пойдет с нами.

И когда старший подошел к группе, Киселев протянул руку:

- А уж оружие ваше пусть будет у меня. А то кто его знает, партизаны вы или еще кто.

Старшин партизан улыбнулся, но автомат отдал. Минут через двадцать быстрого хода партизан, идущий впереди, остановился и прокричал какой-то птицей. В ответ такой же крик прозвучал дважды. Еще через несколько минут они оказались в расположении лагеря партизан. По всему чувствовалось - это капитан отметил сразу, - что партизаны обстрелянные, бывалые воины, для которых лесной край был родным домом. Бойцы, свободные от нарядов, чистили оружие, другие отдыхали. На телегах лежали раненые. Около них хлопотали женщины. Одеты партизаны были кто как; многие были в поношенных солдатских шинелях и вылинявших гимнастерках, видимо, из окруженцев.